— Мне, господа, до профессорского звания далеко, конечно, но я вот что мыслю. — Казак одной рукой поджёг папиросу и пыхнул дымом, заполняя внутреннее пространство машины плотной сизой завесой. — Ты им только волю дай и свободу, как они без крепкой руки сразу же перегрызутся. Если не за землю, богатство и ресурсы воевать начнут, то уж за богов и чья вера правее. Сильно они народы разные, у каждого свой бог, свои традиции, ещё и бедность повальная. Ну где такое видно, чтобы целые семейства как собаки в конурах на земле ютились? — Казак хотел было всплеснуть руками, но дорога сделала крутой поворот, отчего водитель вцепился в баранку двумя руками. — Я всё понимаю, что погода здесь лучше даже будет, чем в Таврии, но не до такой же степени. Князья здешние вон себе какие дворцы отстроили, что глаза на лоб от богатства лезут, а народ в грязи живёт.

— Как будто у нас всё так прекрасно. — буркнул я. — Дворяне некоторые также жируют или чиновники, что к казне как клещи присосались, а простой люд иной раз на работе до смерти упахивается. Женщины в крестьянских селеньях могут по десятку нарожать за жизнь свою, но хорошо ещё, если трое выживут и до зрелого возраста Богу души не отдадут.

— Кажется, я теперь понимаю, почему тебя расстрелять хотели, князь. — Разведчик улыбнулся и щелчком отправил сигаретный окурок в окно.

Какое-то время мы ехали, обсуждая Индию и Россию, спорили бойко, но затем замолчали. Знойное солнце Индии разморило, ехать даже под тканой крышей было сложно, жарко, фляжки то и дело раскрывались и запасы воды исчезали быстро. Страстно хотелось казаться под холодным потоком воздуха из кондиционера, только вот до его изобретения оставалось добрых тридцать лет, а до повсеместного внедрения и вовсе пятьдесят лет.

К концу дня было преодолено немалое расстояние. Солнце активно сползало по небосводу к закатной линии, но до нужного города, где планировалось провести ночь в небольшой гостинице, оставалось преодолеть не больше двадцати километров. Казалось бы, расстояние плёвое, но состояние дорог было таким, что мозги легко можно было оставить на ближайшей кочке.

— Семён, давай помедленнее. — приказал я казаку, лениво крутящему баранку, но не снижающему скорость. — Мы ведь все мозги себе здесь отобьём.

— Княже, вовсе медлить нельзя. По хорошей дороге бы вмиг долетели, но здесь больно проблемно. Машину бы осмотреть надо — боюсь скоро откажет она, так что и тороплюсь до города доехать, чтобы там в спокойной обстановке проверить.

— Думаешь, что в таком захолустье будем мастерская? — с сомнением спросил я, оглаживая пшеничного света бороду. — Тут всё больше лошадей с волами и ишаками любят, а не машины. Дорогое удовольствие.

— Пусть и не будет, но всяко не в пыльном кювете машину чинить. Благо инструмент имеется. Даст Господь — дотянем до города.

Желание казака было исполнено и автомобиль ещё час дороги по ухабам выдержал, после чего, прямо перед небольшой гостиницей, испустил дух, вырвавшийся из капота белым облаком пара. Семён выругался, но решил оставить дело починки для следующего дня. Будь наша воля — двинулись бы по железной дороге, но вот экономическое развитие региона диктовало свои правила. Железных путей здесь банально не было и приходилось обходиться лошадиными силами под капотом машины.

Ночь на постоялом дворе сложно было назвать комфортной. После долгого переезда всё тело затекло, хотелось ходить, а не лежать на неудобной кровати, предназначенной для низких индусов, но никак не рослых представителей северных стран. Какое-то время я ворочался, менял сторону, куда укладывался головой, взбивал подушку, но сон так и не приходил, да и местные москиты обладали удивительной напористостью, страстно желая перекусить русской кровью. Вот и пришлось подняться и выйти из гостиницы.

Стоило мне только покинуть здание, как я погрузился в игру симфонического оркестра местных жуков. Стрекотали они так громко, что уши закладывало моментально, но и волна спокойствия обволакивала тело. Сразу вспомнилась деревня, в которой в отрочестве я проводил много времени.

Релакс был нарушен неожиданно громким шорохом. Сначала я сбросил эти отдалённые звуки на ночную пробежку животного, благо всяческой животины хватало с излишком. Только звук становился всё громче, постепенно приближаясь, да и для мелкого зверька слишком силён был шорох.

Я повернулся к источнику звука и сразу заметил тёмную фигуру, медленно продвигающуюся в высокой зелёной траве. Револьвер сам перекочевал из неизменной кобуры в ладонь, и я прицелился в тёмную фигуру. Воображение лихо нарисовало здоровенного тигра, крадущегося в ночной тишине, чтобы полакомиться моей требухой. Картинка перед глазами встала такая яркая и правдоподобная, что наваждение пришлось согнать, мотнув головой из стороны в сторону.

Этих жалких мгновений моего замешательства хватило для того, чтобы тень рванулась в мою сторону. Скорость этого существа была поражающей — разделяющие нас два десятка шагов были преодолены всего за пару секунд. Страх железными шипами сжал сердце, но рефлексы вытянули руку с оружием вперёд.

Выстрел в ночной темноте разорвался баллистической ракетой, а огненный шар, вылетевший из короткого ствола, осветил неожиданного противника. Если сначала мне показалось, что это был ужасный монстр, которого придумало моё воображение, то свет от выстрела развеял тайну. Это был человек, сжимающий в обеих руках по короткому искривлённому кинжалу, длиной не больше локтя. Во всполохе выстрела сталь хищно сверкнула.

Секунда — и один из кинжалов взрезал воздух над моей головой, едва ли не срезав часть волос на макушке. Смерть пахнула ледяным запахом, и я рефлекторно пнул ногой в темноту. Удар был мощным, но и противоборствующий мне человек определённо был не новичком, отчего стопа в сапоге достигла бока нападавшего вскользь. Я чуть ли не рухнул вперёд, попав на выставленный вперёд кинжал убийцы, который уже предвещал смерть северного иностранца.

Умирать я не собирался, а потому отпрыгнул назад и два раза нажал на спуск в темноту. Первый выстрел ушёл куда-то в непроглядную индийскую темноту, пуля просвистела над высокой и сочной зелёной травой, тогда как второй выстрел оказался значительно результативнее. Нападавший, рванувшийся было в сторону, чтобы обойти меня сбоку, просто споткнулся. Непонятно куда его достала пуля, но от быстрых движений не осталось ничего. Он просто упал на пыльную дорогу, как сбитый косою, и теперь барахтался, суча ногами и крича что-то на своём наречии.

Адреналин захватил сознание, и я успел вовремя развернуться, когда опасность появилась с другой стороны. На этот раз меня попытались убить не искривлёнными мечами, а метательным и обточенным со всех сторон стальным диском — чакрой. Метательное оружие пролетело в стороне с таким страшным свистом, что в животе стало дурно. На середине дороги я был как прыщ на гузне, и следующие два снаряда могут оказаться запущенными куда точнее.

Прыжок в сторону, и я оказался укрытым за толстой деревянной колонной-подпоркой, удерживающей черепичную крышу одноэтажной гостиницы. Чакры со стуком вонзились в деревяшку, и я отщёлкнул барабан в сторону, выбивая экстрактором пустые гильзы, из которых исходили тоненькие струйки порохового дымка. Благо, дополнительный боезапас торчал из кожаных петель на кобуре латунными столбиками.

На мгновение высунувшись, я быстро оценил ситуацию. Противник был точно не один, ведь к гостинице сейчас подходило сразу несколько человек. В некоторых окнах загорелись редкие и тусклые огоньки, совсем не помогающие рассмотреть убийц.

Вдалеке громыхнул выстрел и появилось светлое облако от выстрела. Пуля шмякнулась в толстую колонну, но выйти не сумела, пусть я и пригнулся. Два ответных выстрела заставили нападающих отхлынуть в стороны.

Одна из фигур рухнула тряпичной куклой, когда из открытого окна гостиницы прозвучал выстрел. Нападающие сразу прижались к укрытиям, но момент для удачного нападения ими был потерян. Синдбад и Семён уже палили, не жалея «огненного припаса». У казака вовсе при себе был диковинный револьверный карабин, заряженный патронами, которые вполне было возможно использовать в качестве «слонобоя». Били прицельно, но каждый выстрел громыхал сильнее, чем удары мощной кувалдой по толстой стальной наковальне.