— Да какие документы, господин офицер? — похититель развёл руками в сторону и постарался состроить максимально возможную доброжелательную улыбку. — Мы же простые работяги! На кой нам вообще документы нужны?

— Тогда придётся вам в Самару отбуксироваться и ждать, пока мы со станицей отправления свяжемся, чтобы всё утвердить и проверить, — мужчина развернулся в сторону берега, расстегнул небольшую кожаную сумку на плече и вытянул оттуда два небольших флажка белого цвета.

Офицер развернулся к берегу, сделал несколько пасов руками, делая в воздухе одному ему понятные фигуры.

Краем глаза я заметил, как один из похитителей аккуратно вытянул из-за пазухи револьвер и старательно тихо взвёл курок. Намерения этого бандита были вполне понятны, как и кивок Лоренцо, который также стал аккуратно поднимать оружие из-под скамьи, на которой сидел. Нужно было действовать прямо сейчас.

Двумя ногами я оттолкнулся от палубы, плечом врезаясь в сидящего позади меня бандита. Тот с криком перелетел через борт, матеря всё вокруг себя. Полицейский всё понял правильно и навскидку выстрелил. Пуля легко пробила грудь стоящего перед ним разбойника, выбив фонтанчик крови, а я же, сконцентрировав все немногочисленные силы в ногах, уже прыгнул вперёд на Лоренцо.

— Они бандиты!

Прыжок выдался не самым удачным. Отталкиваясь от палубы, я поскользнулся на пятне воды и потому полетел не так хорошо, едва схватившись за ноги Лоренцо, со всей силы рванув его на себя. Итальянец на ногах не удержался и, смешно всплеснув руками, рухнул на спину. Я принялся самозабвенно обрушивать кулаки на затылок шпиона. Несколько дней пути и недоедания сделали своё дело, отчего удары выходили не такими мощными, чёткими и поставленными.

— Пригнись! — пробился сквозь клокочущее сердце крик одного из полицейских.

Выстрелы застрекотали над головой. Пулемёт сделал одну длинную очередь над нашими головами. Угол для стрельбы был неподходящим, малопригодным, отчего очередь могла лишь только припугнуть, но этого хватило для того, чтобы я схватился за пистолет итальянца. Рукоять плотно встала в ладони, и я несколько раз нажал на спусковой крючок. В теле Лоренцо появилось несколько лишних дырок, и затем всё закрутилось со страшной скоростью.

На такой сверхкороткой дистанции всё закончилось за десяток секунд. Похитители успели сделать всего парочку выстрелов, пробив голову помощника офицера, а самого капитана ранив в живот. Я же опустошил магазин в оставшихся, лёжа, из неудобного положения, но этого хватило для того, чтобы быстрая и кровавая схватка закончилась.

Выдохнув, я бросился к раненому офицеру. Рана была страшной, пуля прошла насквозь, но даже такую рану необходимо было ликвидировать. Он легко мог вытечь такими темпами, а допускать этой смерти мне очень не хотелось. Рывком я сорвал чистый от грязи и воды рукав его формы. Стоит отдать должное швеям — нитки держались крепко, отчего в одно движение не было возможно оторвать рукав. Впрочем, в ладони у меня всё же оказался небольшой кусочек ткани, который я свернул на манер тампона. Сию импровизированную штуковину я сунул внутрь раны. Да, не стерилизовано, но я прекрасно знал о том, что любое ранение в любом случае будет считаться грязным, а сейчас было критически важно хотя бы немного сократить кровотечение, тогда как остановить его будет невозможно.

Дополнительно перемотав рану ещё одним куском одежды, я откинулся на борт корабля, надеясь, что короткое пленение прекратилось и можно будет отдохнуть по-человечески.

— Вы вправду хотите мне сказать, что вы действительно являетесь князем Ермаковым?

Справиться с толстолобостью отечественных аппаратчиков по плечу далеко не каждому. Казалось бы, отступи ты на пару минут от собственных убеждений, попроси своего помощника проверить полученную информацию, но ведь нет — будет стоять на своём до самого конца. При этом ведь я не оказывал никакого сопротивления и даже больше — помог в схватке с противниками государственного режима и сподвижниками иностранных интересов. Правда, главного вражеского шпиона в ходе всё той же схватки устранили парой пуль в затылок. Конечно, стоило бы оставить его в живых, ведь подобного рода «язык» был крайне важен для внешней разведки, но в пылу схватки на речном баркасе я вовсе позабыл о стратегических интересах.

О том, кто же я такой, вопросы я слышал уже раз этак в десятый, и не менялась даже интонация, хотя прошло не больше полутора часов.

По лицу следователя можно было увидеть, что он с большим удовольствием бы сейчас отправил меня в каземат, но то упорство, с которым я отстаивал свою принадлежность к княжескому роду, явно заставляло его задуматься. Вот и выходило так, что оба мы теперь напоминали толстолобых баранов, бодающихся и не уступающих друг другу. Однако в моём случае не было вообще никаких доказательств, тогда как полицейский имел на руках все документы, подтверждающие наличие власти.

— Ага, именно князь. Отправьте весточку опричникам. Они вам быстро объяснят, кто я такой и почему оказался в таком виде.

— Зачем мне важных людей беспокоить? Никаких подтверждений у тебя нет, документов нет, а всех людей на корабле перестреляли. Я вот на тебя дело повешу за убийство полицейского — и дела с концом. Суд у нас на расправу очень скор.

— Опричники-то сдерут, но если до Его Императорского Высочества дойдёт весть о том, что оружейник Ермаков находится в отделении полиции, а некий полицейский не собирается его отпускать, то тогда подземелья Опричнины покажутся тебе райским курортом Краснодарского края.

— Чего? — по лицу было видно, что полицейский опешил, а затем принялся багроветь. — Ты мне ещё угрожать вздумал⁈

Мужчина хотел было схватиться за лежащую перед ним деревянную дубинку, как тут единственная дверь открылась. Внутрь помещения вошёл растерянный полицейский младших чинов, а за ним — высокий мужчина с точёным, словно из камня, лицом и кожаной прямоугольной сумкой на поясе. Ощущалось, что полицейский этого мужчину откровенно побаивался, заметно пригибаясь и старательно вжимая голову в плечи.

— Ваша светлость, к вам человек. Говорит, что срочно, — молодой полицейский перевёл взгляд на дознававшего меня офицера. — Господин полицейский, прошу вас быстрее освободить князя.

Я выдохнул, понимая, что ожидаемая помощь наконец прибыла. Опричник прибыл неизвестно когда и откуда, но очень вовремя. Он выглядел более чем серьёзно, и было понятно, что обычные полицейские не станут перечить внутреннему разведчику. Для власть имущих в этом не было ничего хорошего, тогда как для меня это было настоящее спасение. Хотелось как можно быстрее свалить, освободиться от успевших уже надоесть наручников, но офицер будто специально копошился, дёргая связку ключей на широком кольце.

— Отбудете со мной, ваша светлость, — беспрекословно заявил опричник, положив передо мной мой паспорт.

Мне не сразу стало понятно, что это был совсем другой паспорт. Изначальный его вариант был очень давно утерян в резком нападении. Даже фотография была один в один схожей с оригинальной. Пожалуй, единственное, что вообще сильно отличало один документ от другого, так это отсутствие пятен ржавчины вокруг скрепок, соединявших листы между собой.

— Я могу возразить, офицер?

Мою ухмылку офицер внутренней разведки пропустил стороной, после чего мы двинулись из полицейского участка. На выходе очень грустный и явно осаженный полицейский положил мне комплект весьма недурственной одежды. Конечно, княжескому положению подобная одежка не подходила от слова «совсем», но остатки привычек среднего класса я не утратил, отчего натянул полученную одежду и наконец вышел из успевшего осточертеть участка.

Опричник сразу же сел в машину, запаркованную подле выхода. При этом он сохранял титаническое молчание. Не сказать, чтобы я сильно наседал на разведчика — успел наговориться с полицейским.

Не минуло и получаса, как мы оказались в новом здании, принадлежавшем другому силовому аппарату Империи — Опричнине. Там меня привели в просторный кабинет. Внутри меня ожидали не самые простые люди. Это был обрадованный казак Семён и неизвестный мне мужчина. Он был невысок, но очень широк в кости. Нет, это не отговорка людей с лишним весом, а вполне себе ощутимая действительность. Мужик был практически квадратным, а череп его напоминал скорее бильярдный шар, очень и очень хорошо начищенный усердным рабочим. При этом никаких указаний на его должность не было ни в форме, ни в глазах. Только по хмурому лицу и телу, не знавшему лишнего движения, можно было понять, что спутником моего телохранителя был офицер.