— И кто же будет виноват в таком исходе? Радикалы из левых объединений?

— Слишком мелко мыслите, князь Долгоруков. Любые недовольные элементы, имеющие доступ к оружию, поднимут его против власти. Плевать, какая у них будет идеология, но я бы сторонился всяческих радикалов. Без разницы, будут ли это социалисты, либералы, демократы, радикальные христиане или мусульмане. Даже ультрарадикальные монархисты не принесут ничего хорошего.

— Надеюсь, что вы не будете причастны к такому негативному исходу. — князь поднялся со своего места и протянул мне ладонь для прощания, — Я узнал, что хотел. Желаю вам и дальше работать на наше государство. Не забывайте, что вы работаете головой, а не языком.

В последнее время подобные встречи меня стали напрягать всё больше и больше. Конечно, с одной стороны у меня теперь были возможности общаться с высшими эшелонами власти напрямую, а с другой стороны я всё равно мог общаться исключительно как подчинённый. Никаких рычагов давления у меня до сих пор не было. К тому же стоит подумать насчёт того, чтобы закончить откровенничать с сильными мира сего. Хорошо ещё, что для государства я оказался полезным, а иначе мог очень легко попасть в цепкие руки Опричнины.

Долгоруков покинул имение быстро. Я же понимал, что после короткого разговора вернуться ко сну у меня не получится, а потому я приказал привезти мне автомобиль и вместе с Семёном и Прохором направился к оружейной фабрике. Последнее время единственное, что там производилось, так это автоматы и боеприпасы. В особенности были важны последние из-за того, что было необходимо снабжать добровольческую роту, а потери боеприпасов там были действительно громадные, поскольку добровольцы патроны экономить даже не пытались, используя ресурсы автоматов на полную.

Фабрика стояла на окраине города. Пусть я и был в разъездах, но даже так управляющий предприятием постепенно увеличивал ранее небольшой рабочий коллектив. Теперь здесь было не тридцать рабочих, а значительно больший коллектив в несколько сотен рабочих.

Двор фабрики встретил нас грохотом. Где-то внутри производственного здания работали многочисленные станки, снаряжающие свежие патроны и вытачивающие детали оружия. У стены складские рабочие грузили ящики с готовой продукцией на телеги. На крыльце же сидел один из старых мастеров в кожаном фартуке, на которого наседал его куда более молодой коллега. Мастер был усталым, строгал ножом деревянную деталь, очень грубую и неудобную, но сильно напоминающую оружейную рукоять. Его же собеседник выглядел так, словно каждый день принимал кофеин внутривенно. В глазах его читалась смесь азарта и нечто граничащего с безумством. Он что-то активно объяснял старому мастеру, постоянно жестикулируя.

— О, ваша светлость! — мастер заметил моё приближение и поднялся с крыльца, ловким движением вернув свой кинжал обратно в ножны, — Христом богом прошу вас, чтобы вы этого малохольного забрали. Вы пока в разъездах были, то он всё терпение моё выесть успел так, что сил моих больше нет никаких!

Я присмотрелся, пытаясь вспомнить, как вообще зовут этого молодого рабочего. Казалось, что раньше на своих производствах его я не наблюдал, но почему-то он казался мне отдалённо знакомым. Примерно с полминуты я слушал причитания мастера цеха, вырывая из памяти образы и представления, но затем едва ли не хлопнул себя по лбу.

— Тебя же Гришей звать?

Молодой конструктор от моего воспоминания аж просиял и едва ли не засветился от счастья. Внешне ему было не больше двадцати лет, рыжий как сам огонь и веснушчатый от ужаса. В отличие от всех других рабочих, этот не имел бороды, отчего казался чуждым элементом в моей заводской системе. Впрочем, по его мелкой тряске было понятно, что он едва удерживается от того, чтобы выпалить информацию. Он был тем парнем, которого мне пришлось взять на работу на свою фабрику для того, чтобы убедить учёного помочь переправить оружие на комиссию Генерального Штаба.

— Да, ваша светлость! Григорием меня нарекли при рождении. — парень вытянулся в тонкую струну, — Вы позволите вам показать собственную конструкцию? Я лишь чуть не успел её доработать к тому моменту, как вы уехали. Обещаю вам, ваша светлость, вы точно не пожалеете! Конструкция прекрасная получилась!

— Брешет? — спросил я у мастера, который успел попросить огню у Семёна и сейчас релаксировал, потягивая сизый табачный дым.

— Нет, ваша светлость. Он действительно что-то придумал, только времени у меня посмотреть его чертежи ну никак не было. Приходилось смотреть за тем, чтобы никто не накосячил на производстве. Всё же, пока вы воевали, то нельзя было никак, чтобы производство стояло. Задержишь партию — и парням дюже тяжело на фронте бы стало.

— И чего же ты изобрёл? — я посмотрел на Григория.

— Пулемёт, ваша светлость.

— Пулемёт⁈ — брови мои медленно поползли вверх от удивления, — Неужто решил Максима с пьедестала сместить?

— Нет-нет, ваша светлость. У него пулемёт только на станке пользоваться может, а мой может всего один солдат перемещать. В идеале, конечно, двоих, но и один стрелок справится сможет.

— Заинтриговал, Гриша, веди.

Молодой конструктор только ждал моей команды. Наверняка ему стоило больших сил, чтобы не перестроиться на бег, но цех мы преодолели с очень большой скоростью. Попутно я здоровался со всеми рабочими, стараясь, впрочем, не отвлекать их от производства. Если старые работники уже привыкли к такому к ним отношению, то вот новички глядели на меня с широко открытыми глазами. Для них подобное отношение наверняка было в новинку, поскольку большинство промышленников почти что никогда не снисходили до общения с рядовым составом, а я очень сильно выделялся из общей толпы.

— Вот, господин, держите.

Едва мы только подошли к верстаку Григория, как он сунул мне в руки чертёж. Я аккуратно развернул плотную бумагу и стал вглядываться в выведённые линии. С каждой секундой я ощущал всё большее удивление, поскольку получившийся чертёж очень сильно напоминал уже готовое и использующееся оружие из моей реальности. Фактически я видел перед своими глазами чертёж РПД с некоторыми визуальными изменениями навроде металлического кожуха на стволе, которого в оригинальном пулемёте не было, а также видоизменённого приклада куда более сложной и неудобной для стрельбы. Был ещё ряд мелких деталей в визуальной составляющей, если изменить которые, то получится тот самый пулемёт, успевший послужить во многих десятках конфликтов.

— Ты его действительно самостоятельно изобрёл? Вот прямо сам, с самого начала и до конца. Вот только честно мне отвечай.

— Да, ваша светлость, именно так! — Григорий ткнул в небольшую трубку, тянущуюся под стволом, — Я ствол задумал несъёмный, чтобы дешёвое оружие получилось, а для того, чтобы он не грелся сильно — задумал здесь регулировку пороховых газов и поверх ствола кожух сделал, как у вас на автомате сделано. Ещё и калибр винтовочный, чтобы ничего менять не пришлось. Я и конструкцию для ленты придумал, ваше сиятельство. Хорошее оружие же вышло!

— Отличное, Гриша. Можно парочку решений других применить, но точно не зря тебя порекомендовали мне. Хорошее будущее нас ждёт!

— Тебе бы уже жениться пора, Игорёшь, — причитала мать, сидя на стуле в углу и внимательно наблюдая за тем, как собираю вещи в большой кожаный чемодан на костяной рукояти. — Я уже и сёстрам твоим нашла хорошие браки, а ты у меня всё равно одиноким ходишь. Понимаю, что Анну тогда убили, но времени уже много прошло, а ты холостяком продолжаешь ходить. Всё по командировкам ездишь, на войну сходить успел, сердце моё волнуешь. Остепениться уже пора, Игорёшь.

Эту шарманку мать заводила каждый раз, когда я оказывался дома чуть больше, чем на половину суток, либо же наоборот собирался в очередную поездку. Она старательно давила на мозги, пытаясь продавить мне идею женитьбы. Нельзя сказать, что её слова не имели под собой логичной подоплёки. Она желала не только связать наше семейство ещё одним выгодным, можно даже сказать, стратегическим браком. Её ключевой причиной, как и у многих матерей, было моё личное счастье, а как может его достичь молодой человек в самом расцвете сил? Совершенно логично, что вообще никак. Как же я относился к таким желаниям своей названной матери? Само собой, что ругать её я не собирался, поскольку она действовала исключительно из добрых побуждений. Прошлый брак пусть и закончился отнюдь не хэппи-эндом, но принёс мне достаточно много позитивных эмоций. К тому же она считала меня родным сыном, родной кровью и совершенно точно никак не могла догадываться о произошедшем с её сыном.