Что же было теперь? Теперь в моих руках была небольшая мастерская в тридцать душ, которые понемногу проходили своеобразное производственное слаживание, готовясь действовать в едином коллективе. Пока что большую часть нам приходилось закупать у сторонних предприятий, ибо мне было очень далеко до владения полной производственной цепочкой. Сейчас сотрудники постепенно осваивали производство старых единиц вооружения, пока я старательно чертил на бумаге линии, вспоминая конструкцию великих оружейных проектов, которыми полнилась отечественная инженерная инструкция.

Сейчас перед моим столом лежало несколько картонных коробок с экспериментальной партией патронов нового калибра. Самые обычные солдаты из моего времени увидели перед собой самые стандартные патроны калибра 9×19 мм «Парабеллум». Казалось бы, это самый стандартный калибр, который использовали разномастные пистолеты и пистолеты-пулемёты со всех краёв мира, пользуясь большой популярностью среди оружейников. В моём времени изобретение этого патрона принадлежало австрийцу Люгеру, но, к моему большому удивлению, эта временная линия герра Люгера не знала от слова «совсем». Для меня он был известным оружейником, карандашу которого принадлежало изобретение нескольких удачных моделей пистолетов и уже названного калибра, который вовсе стал стандартным видом боеприпаса для государств альянса НАТО.

Пальцы стучали по толстой столешнице, отбивая весьма своеобразный ритм, случайно появившийся в далёких отделах мозга. Рядом с несколькими пачками лежала дуга слегка изогнутого металлического магазина. В ящике в углу кабинета лежало ещё несколько точно таких же магазинов, а детали оружия, которое должно было принимать в себя такие магазины, сейчас было разложено на большом белом полотенце. Каждая деталь была отлично смазана и ожидала того, чтобы соединиться в единый механизм. Оставалось только собрать его, затолкать в горловину магазина три десятка блестящих латунными гильзами патронов, и оружие будет готовым.

Со стороны оружие выглядело странной смесью из вполне знакомых единиц огнестрела, понатыканных с разных сторон мира. Ствольная коробка, рукоять, кожух ствола, сам ствол и механизм подачи патронов был практически аналогичным великому изобретению оружейника Судаева. Разве что эта модель была значительно короче. Всё также пистолет-пулемёт был собран по большей части из штампованной стали, а из дерева оставались лишь накладки на рукоять, чтобы сделать её хоть немного более удобной, ухватистой, а также рифлёная «пятка» приклада. К тому же был изменён ударно-спусковой механизм. Было известно, по какой причине Судаев старательно удешевлял и упрощал свой продукт в блокадном Ленинграде, но у меня не было никакой причины так сильно экономить, а потому в моей конструкции имелась возможность перевода оружия на одиночный огонь. К тому же добавился иной приклад. Эту часть оригинального оружия сложно было назвать удобной, отчего модель я решил несколько изменить, «позаимствовав» решение у немецкого коллеги. Потому приклад не откидывался сверху, а вытягивался из салазок на манер MP-5.

Оружие вышло удобным, простым, дешёвым и даже прорывным для современного рынка. Большая часть армий Европы, Азии и Америки была вооружена винтовками со скользящим затвором. Это было логично, поскольку подобные системы были относительно просты для освоения, а также позволяли массово вооружить стандартные линейные части. Полуавтоматические механизмы встречались исключительно в пистолетах, которые также были редки, поскольку большая часть офицерского состава предпочитала классические, привычные револьверы.

Свою модель я решил назвать АШС-1 — Автомат Штурмовой Складной модели №1. Собственную фамилию я не решался вставлять в название, посчитав это неправильным, ведь моя модель была ничем иным, как компиляцией других конструкторских решений, лишь собранная в более удобную модель. Примерная себестоимость равнялась пятидесяти рублям, а в сравнительной мере была в два раза дороже привычной для армии винтовки конструкции Мосина, а если учитывать стандартный боезапас с магазинами и запасными патронами, то полный боекомплект к моему автомату выходил в сто тридцать два царских рубля. Сумма по-настоящему феноменальная по нынешним меркам, ведь на эту сумму можно было создать и снабдить патронами уже три винтовки с боекомплектами, что вызывало опасения в массовом переходе войск на мою модель. Хотя на это я и не рассчитывал, прекрасно понимая, что даже с моими ресурсами не получится создать хоть сколько-то конкурентные объёмы производства.

Выпустив из головы цифры, я принялся быстро собирать оружие. Модель была настолько простая и идеально сконструированная, что каждая деталь просто просилась на своё место, а потому меньше чем через минуту, особенно не спеша, я держал в руках готовый автомат. Со стороны он мне уже нравился, а потому я положил оружие немного в стороне и, распечатав картонные упаковки, быстро стал набивать магазин, совершая привычное действие насколько это было возможно быстро.

Подхватив лежащий на столе подсумок с тремя карманами под магазины, а также и сам магазин, я вышел из своего просторного конструкторского убежища. Автомат был опытным образцом, который ещё можно было доработать для массового производства. Было приятно ощущать тяжесть оружия, особенно сконструированного собственными руками. Всё же, какая-никакая заслуга в этом достижении была и у меня.

Внизу, во дворе цеха, меня уже ждал Семён. Казак, покуривая трубку, сейчас прибивал маленькими гвоздиками лист к деревянному щиту. Будущая мишень находилась примерно в пятидесяти метрах от позиции стрелка, а за самим щитом стояла большая гора из наполненных песком мешков. Нужно было как можно лучше защитить себя от возможных рикошетов, ведь цеховая территория была со всех сторон окружена высоким кирпичным забором.

— Закончили, княже? — спросил казак, усаживаясь на деревянный ящик, закончив оборудовать аналог грудной мишени.

— Да.

— И у меня всё готово, — телохранитель с интересом посмотрел на мой автомат. — Я вот, княже, ей-богу, не могу в толк взять, зачем вы такую приблуду изобрели, — без всякой злобы и укора произнёс Семён. — Патронов уйму ест, сами патроны пистолетные, так что дальше пятидесяти шагов стрелять толку нет, стоит как две винтовки. Да и этот ваш «автоматический огонь» кому вообще нужен будет? Если людей сдержать надо, то пулемёт пригодится куда лучше, а новички сдержать отдачу не смогут.

— Ничего ты не понимаешь, Семён, — я отмахнулся, упирая свой автомат в небольшой бруствер, которым мы оборудовали стрелковую позицию. — Винтовки совсем скоро уйдут на вторую роль. Да, они дешёвые для массового вооружения рядового состава, да, стреляют далеко и мощно. К тому же вспомни, как с винтовкой окопы штурмовать или в городах воевать?

— Это не моя специфика, княже. Я человек всё больше конный — мне бы в седло сесть да поскакать по степи с шашкой в одной руке и наганом в другой. Да и когда в последний раз мы на массовой войне сражались? Полсотни лет назад уж точно.

— Меньше слов — больше дела, — встав на колено и оперев автомат в один из мешков с песком, я оттянул с щелчком затвор, загоняя патрон в патронник.

Прижав приклад к плечу, я перевёл оружие в автоматический огонь и мягко нажал на спусковой крючок. Короткая очередь протрещала, разорвав тишину производственного комплекса. Автомат толкнулся в плечо, деревянная подкладка ударила в сустав, а я оторвал взгляд от прицельных приспособлений, смотря за тем, как на грудной деревянной мишени появилось несколько неаккуратных отверстий. Точность попаданий на расстоянии пятидесяти метров была просто отличной. Кучность можно было назвать поражающей, и все попадания можно было уложить в круг примерно пятнадцати сантиметров.

Невольная улыбка появилась на моих губах. Всё же мне удалось удержать скорострельность своего автомата. В нём не было той безграничной скорости, с которой продукт Шпагина выплёвывал из своих недр пули, а потому темп стрельбы был примерно равен шести сотням выстрелов за минуту.