- Значит, вы, имея информацию об успешной зачистке русскими опорных баз, послали на захват этого парня пятерых наших офицеров, дав им с собой сверхсекретное оборудование? – Внешне спокойно спросил он, начальника отдела, но где-то внутри уже вскипал раскалённой лавой вулкан, готовый взорвать всё к чертям. – И теперь пятеро наших офицеров в плену у русских. И было бы простой неприятностью, умри они там. Но нет. Их взяли в плен, и кто-то из них, а может и все вместе они поют, раскрывая наши секреты, которых они знают предостаточно. Да мы же теперь даже не сможем их взять даже в качестве преподавателей, если и сумеем вытащить из русской тюрьмы, понимаете? – Дик гулко ударил по столешнице. – Ведь даже идиоту понятно, что всё это – грёбаная русская матрёшка. Ловушка чистой воды. Вытащить парня, которым мы интересуемся на побережье, причём держать его достаточно долго, для того, чтобы мы успели подготовить операцию. И теперь у нас не только потери в людях, но и в весьма чувствительном оборудовании, которое русские обязательно вскроют.

- Но, самоликвидатор…

- Оставьте Питер. – Рука сэра Артура ещё раз с грохотом опустилась на поверхность стола. Просветят рентгеном, да отключат эту вашу ловушку. И что мне докладывать премьеру? Вот что? Я свою голову подставлять не намерен. И знаете, что? я всё спишу на вас. У вас было всё. Кадры, фонды, ресурсы, а теперь у нас только безумный скандал, и покровительственные ухмылки из-за океана.

Ставили в третью позицию и руководителя сводной бригады подполковника Гришина. Но, так, без вдохновения и по необходимости. Понятно, что невозможно приготовиться к тому, что диверсанты используют инопланетную глушилку, и все заготовки на случай штурма и захвата оказались в помойном ведре.

- Но каков парень! – Заместитель руководителя второго управления, генерал-майор Шадрин покачал головой. – Ни одного трупа.

- Эх, понять бы почему на него эта глушилка не действует… - Задумчиво произнёс Гришкин, понимая, что гроза пронеслась мимо.

- Хорошо, если ты поймёшь. А если что-то у него сломаешь, и что? – генерал вопросительно посмотрел на подчинённого. – Сейчас у нас есть такая палочка – выручалочка, а точнее отмычка ко всем вражеским норам, а ну как его не станет? Помнишь, как раньше корячились, вскрывая их схроны? Да и сейчас бывает нарвёмся. А тут не было ни гроша и вот алтын. Он тебе и лечить, он тебе и порубает их в капусту… да ещё и сам себя защищает как не всякий кадровый боец сможет. По сути мы плетёмся вслед за ним и подбираем тела.

И кстати. Наши психологи тоже потихоньку с ума сходят, пытаясь собрать его психопортрет, но ничего у них не выходит. Кто-то даже предположил, что это мол реинкарнация, то есть вхождение в тело более взрослого разума, но нет. Вполне себе подросток, только очень странный. Так что приказ старших товарищей однозначен. Работает – не трогай. Вот мы и не будем трогать.

- Что это?!! – Константин Афанасьевич Коломиец, заместитель директора Нефтегазо добывающего управления Тюменской области Миннефтегазпрома СССР, смотрел на картину где в лучах солнца нежились две юных красотки, в которых он с ужасом узнавал своих дочерей. – Кто это сделал?!! Я порву его! – Он сделал движение чтобы снять картину со стены, но неожиданно на его пути встала Светлана.

– Нет, это моё, и ты даже не прикоснёшься к моим вещам. – Отчеканила она.

- А это моё. – Татьяна качнула головой в сторону похожей, но всё-таки другой картины на противоположной стене.

- Этой мазне не место в моём доме! – Крикнул возмущённый отец, тряся кулаками.

- Это не твоя квартира. – Отбрила его супруга, уже оценившая подпись на картине «Н Калашников» примерно в двадцать – тридцать тысяч рублей. – Нашим девочкам её завещал мой брат, и это их дом. И они будут вешать всё что захотят.

- Я найду этого извращугу! – Выкрикнул мужчина, на что встретил одновременные улыбки сестёр.

- Не советую. – Татьяна, невозмутимо пилившая коготки сидя в кресле, покачала головой. – У Никитки два ордена Красной Звезды, и один Красного Знамени, а такое за хорошее поведение не вручают.

- И самое главное, ему шестнадцать, и я уверена, что тебе не нужно славы того, кто был избит подростком. – Добавила Вероника Семёновна. – Кстати, каждая из таких картин, стоит примерно двадцать – тридцать тысяч рублей, и получается, что мальчик подарил нашим дочкам по «мерседесу». – Она обернулась к Светлане. – И как он вам?

- О! – Девушка закатила глаза. – Мам, он бог! – Одет, как только что со съёмок журнала, чистоплотен, вежлив, щедр, а…

- И он всегда слушает что мы говорим. – Перебила сестру Татьяна, выразительно глянув на неё. – Да, там вокруг постоянно какие-то люди, но я думаю – охрана.

- Он какой-то учёный? – Мама чуть подняла правую бровь обозначая удивление.

- Наверное. – Светлана махнула веками, показывая что поняла и пожала плечами. – Как сама понимаешь, он с нами о делах не разговаривал. Но, да. Там всё время народ ошивался. Так. на глаза не лез, но ходили повсюду. Какой-то армянин полез было с нами знакомиться, так и двух слов сказать не успел, как делся куда-то.

- Но так, же оставлять нельзя! – Отец семейства вновь попытался вернуть контроль.

- А почему это? - Вероника Семёновна, чуть поправила картину. – Зайди в Русский музей, да посмотри, что там на стенах висит. А наши девочки, я считаю, куда красивее тех коров, что там изображены. И, знаешь, я рада что ими заинтересовался такой парень, как Никита Калашников. Богат, судя по всему парит где-то в высоких эмпиреях, да ещё и щедр на подарки. – Мама конечно же заметила золотые браслеты с часиками на руках дочерей, но ничего мужу говорить не стала. – Конечно о браке и семье говорить рано, но сам факт… - Она выразительно посмотрела на Константина Афанасьевича, сменившего крайне возбуждение на состояние меланхолии. – Не проходимец какой, а вполне самодостаточный молодой человек.

А причина треволнений взрослых и серьёзных людей, стоял перед зеркалом, смотря на то, как сидит новый костюм песочного цвета, подёрнул манжеты рубашки.

- Отличная работа, Моисей Лазаревич. – Никита благодарно кивнул и бросил взгляд на список необходимых вещей. – Так, это я у Александры возьму, а пальто, на осень, закажу у вас, если вы не против.

- Да как я могу быть против? – Мастер улыбнулся. – На вас шить одно удовольствие, Никита Анатольевич. Фигура как у античной статуи.

- Тогда ещё добавим тёмно-серый костюм-тройку на осень и зиму и… - Никита задумался. – И, пожалуй, хватит. И так слишком много сил и времени уходит на это.

- А что собственно вас беспокоит? – Удивился Моисей Соломонович. – Антон Павлович Чехов не зря говорил, что в человеке всё должно быть прекрасно. Вас же не смущают многочасовые тренировки, или учёба? И внешний вид тоже очень важен. В конце концов у нас не будет второго шанса произвести первое впечатление. А вы, Никита Анатольевич, только входите в наше общество, причём сразу на очень высоком уровне. Да, гандикап у вас приличный, благодаря орденам и вашему таланту, но внешний облик, это как проба на ювелирном изделии. Знак качества и одновременно показатель социализированности. Так что носите, держите спину прямой, и помните, в глазах должны отражаться не лужи, а облака. – Мастер окинул последним взглядом костюм, и кивнул. – Ваши летние вещи мы упакуем, а я рекомендую хотя бы сегодня походить в костюме. Пусть сядет.

Советский Союз – огромная спортивная держава. Почему же мы не участвуем в соревнованиях профессионалов и не поддерживаем профессиональный спорт? На этот вопрос мы попросили ответить заместителя министра здравоохранения по спорту, академика медицинских наук, профессора первой Московской медицинской академии, Николая Багратовича Серояна.