Вот ведь типичный малорос. Жила каких поискать!

— С чем пожаловал?

Саша облегченно перевел дух, обрадованный сменой темы.

— Хотелось бы получить общие указания. Мне нужно нашим послам сообщить задачу, к коей потребно стремиться, и посоветовать, как достичь желаемого. А куда мы ведем государственный корабль? В какую внешнюю гавань его правим, а какой опасаемся?

Пришел мой черед смущаться. Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз, а ответа на него у меня не было.

— По моему разумению, в скором времени события на мировой арене поскачат галопом. Все будет меняться с такой скоростью, что, как ни готовься, соломки постелить не успеешь.

Безбородко понимающе кивнул:

— То есть союзников мы определить сей секунд не можем и в каждом видим потенциального врага? Немудрено. К столь резкому изменению основ нашего государства Европа не готова. А как же Англия? Она издавно славиться поборницей свобод.

— Англия? А как насчет свобод в американских колониях?

— Ваше величество изволило напомнить мне о бостнском чаепитии и последующем принятии Парламентом «невыносимых законов»?

— Король Георг потеряет колонии в Америке. Не быстро, но потеряет, — приоткрыл я завесу над грядущим своему министру (приставку врио можно, пожалуй, снимать).

— Значит, Лондон из уравнения временно исключается, — понятливо кивнул Безбородко. — Что с остальными первостепенными столицами? С Парижем, Веной и Мадридом?

Для меня было новостью, что из обоймы «великих держав» выпадал Берлин, а Испанию все еще принимают всерьез, но виду я не подал.

— Вена — наша главная головная боль. Париж далеко, а Мадрид и вовсе задворки Европы.

— Понимаю, — протянул Безбородко и сделал для себя какие-то выводы.

— Мы сейчас пойдем принимать послов. Мне нужно что-то сделать? Кого-то выделить? О чем-то переговорить?

— Нет-нет. Простое протокольное событие. Амбассадоры и ambassadress представятся, а для серьезного обмена мнениями нужно назначать партикулярную аудиенцию без особых церемоний.

— Что такое амбассадресс?

— Посольши, супруги послов, — несколько обескураженно пояснил Саша. — Начальник Церемониального департамента должен же был объяснить.

Этот начальник действительно у меня был и все соки из меня выпил, замучив пунктами «Церемониала для чужестранных послов при императорском Всероссийском дворе» 1744 года. Посольши совершенно выпали из моей памяти, после того как мы с этим расфуфыренным господином битый час обсуждали тему целования руки. Он пытался мне втолковать, что обычай сей ввела Екатерина, вкладывая в него иной смысл, чем мужской знак внимания даме. Речь шла о монаршей чести. А я пытался донести до чинуши, что мне такое ни к чему — чай, не Папа и не дон Корлеоне. Последнее имя ввело дипломата в ступор. Пока он пытался сообразить, кого из великих испанцев я имел в виду, сумел его убедить, что целования не будет.

Муторное дело — эти протокольные мероприятия. Столько нюансов! Послам первостепенным времени уделить больше, чем второстепенным. Титулы их не перепутать. Следить за количеством слов, коими удостою послов — не дай бог, одному сказать больше, чем другим, дабы не вводить их в заблуждение о смене политического вектора. И смолчать нельзя, иначе обиду великую учиню…

— Я доволен, Саша, всей подготовительной работой к приему. Не исключал, что послы начнут носами крутить и могут приглашение во дворец проигнорировать.

— Всегда готов всякое трудное и важное препоручение Ваше исправлять, не щадя ни трудов моих, ни же самого себя. А послы? Куда им деваться? Они больше жалуются, что нету теперь высшего света в Петербурге. Некому визиты наносить и вынюхивать, куда ветер дует, у придворных и фаворитов. И как же им без торжественных приемов, парадных обедов и придворных балов, где можно было бы в перерывах между мазурками, полонезами и английскими танцами обсудить важные вопросы? Или за карточным столом.

— А без этого никак?

Безбородко развел руками. Дипломатам нужна привычная среда обитания.

Я вздохнул. Где мне вам придворное общество найти или фаворитку? Как представил себе танцующего полонез Перфильева или, как Чика дает прием и на него валом валят иностранные дипломаты разных рангов, так чуть не расхохотался вслух.

— У вас, государь, хорошее настроение. Это замечательно. Не стоит пугать послов нахмуренными бровями. И выглядите вы очень мужественно в своем мундире полковника.

— Можно подумать, у меня был выбор? Траур и все такое.

Я встал, поправил мундир и уверенным шагом отправился в Тронный зал.

Меня уже ждали. Правительство почти в полном составе, мои генералы. Перфильев, стоя рядом с троном, сверкал алмазной звездой ордена Андрея Первозванного, у других — Анна и Саша Невский. У Зарубина и Ожешко еще и медали золотые весом в тридцать червонцев за взятие Петербурга. Позвал их обоих встать за престолом в нише под балдахином.

Пошел прием.

Послы заходили по очереди. Кто с женами, кто поодиночке. Представлялись. Выдавали сентенции кто во что горазд.

— Великолепная победа над шведским королем, Ваше Императорское величество!

— Ваш новый облик не оставит Европу равнодушной — уверен, борода снова войдет в моду!

— Венский двор в восхищении от побед русского оружия над фанатичными мусульманами!

— Счастлив лицезреть великого государя, столь счастливо избежавшего на Оке пролития крови своих подданных!

— Могу ли я надеяться, Ваше Величество, на приватную беседу, дабы урегулировать возникшие недоразумения между нашими странами?

Последняя реплика принадлежала шведскому послу и выбивалась из достигнутых протокольных договоренностях.

— Недоразумения? У нас война с вашим королевством, — хмуро буркнул я и сурово сдвинул брови.

— Зачем нам воевать?..

Безбородко подлетел и смог оттеснить шведа в сторону толпы моих министров, смешавшейся с дипломатами. Подал знак оркестру. Зазвучала музыка. Тысячи свечей в хрустальных люстрах разбрасывали алмазные искры по блестящему паркету. В натертых зеркалах отражались бриллианты и золотое шитье на нарядных кафтанах. Кажется, все идет, как надо, и я ничего не запорол.

— Ваше Императорское Величество! — угодливо склонился к моему уху временно назначенный исполнять обязанности гофмаршала чиновник из Церемониального департамента МИД. — Принцесса Августа вместе со своей фрейлиной Курагиной просят всемилостивейшего разрешения поприветствовать государя.

Сказать, что я удивился — это слишком слабое выражение. Одновременно рассвирепел, немного обрадовался и вытянул шею, пытаясь за толпой присутствовавших на приеме разглядеть новых гостей. Эти-то откуда взялись? Как добрались из Москвы? Куда только Соколов смотрел? Ну я им всем задам! И этим шкодницам — в первую очередь! Ишь, волю взяли! Буду шлепать сильно, но точно!

Моим кровожадным планам не суждено было сбыться. В зал взлетел взлохмаченный Ваня Почиталин. Наплевав на этикет, подбежал к трону и зашептал мне на ухо, не замечая скрестившихся на нас взглядов послов и министров.

— Беда, государь! Поляки под Смоленском!

Если две армии движутся навстречу друг другу, неизбежно наступает момент, когда они столкнуться.

Поляки тут же сняли осаду Смоленска, как только узнали о приближении с северо-запада, от Пскова, большой русской армии — тревожную весточку доставили, загнав коней, верные люди из бывшего Инфлянтского воеводства. Двинулись на перехват, рассчитывая опрокинуть вымотанные долгим переходом русские полки. Сражаться под стенами Смоленска, имея в тылу его гарнизон, разумно посчитали верхом глупости. Тихо свернули лагерь, отошли на запад и заняли дорогу на Вележ, Опочки, Псков. Потом посчитали позицию невыгодной и прошли на север еще порядка двадцати верст.

Добрались до реки Каспля, неширокой, холодной. Топкая низина на правом берегу никуда не годилась как оборонительная линия. Хоть переночевать где есть — чуть в стороне от дороги стояла жалкая деревня Алфимово. Поселок стоял на возвышенности, но смотрел на реку, за которой протянулось болото. Поляки посчитали, что очень странные места выбирали московиты для своих селений.