– В институт опаздываешь! – донеслось откуда-то со стороны. Ну так и опаздываю, ну и ладно… Можно и…

Вставать. Вставать, бриться, умываться и одеваться, потом брать свою сумку с тетрадями и бегом в институт.

Пряча лицо от родителей, прошел в ванную комнату, включил холодный душ и с минуту стоял под упругими струями воды, совершенно не ощущая, как дубеет кожа. Но мало-помалу стал рассеиваться туман в голове.

Может, забить сегодня на институт? Не ходить туда просто?

Надо выйти на улицу.

Сам не зная как, я оказался в «Макдоналдсе» около станции метро.

– Коньяка, – попросил я у продавщицы, которая уставилась на меня как на видение. – Ну что смотришь? – Я положил на стойку несколько крупных купюр.

– У нас не продают, могу предложить вам… – Она поглядела на меня с явным страхом, и почему-то это меня отрезвило. В самом деле, ну что я делаю-то? Кому все это надо?

Через силу улыбнулся, забрал деньги, дотопал до недавно открывшегося супермаркета. Охранник за стеклом сморщился, но отступил в сторону, пропуская меня внутрь. Непростой магазин, тут только новые русские затовариваются. Хмуро глянул на собрата-охранника, подошел к здоровенной витрине.

– Чего желаете? – возник за спиной консультант, лощеный молодой человек в дорогом костюме. Показалось мне или нет, но скрывалась у него в глазах этакая усмешка, мол, не с моим калашным рылом-то да в свиной ряд, или как там его правильно…

Я открыл кошелек, показал стопку купюр.

– Коньяк, хороший. Лимон. Два стакана пластиковых. Батон черного хлеба.

Показалось мне, точно, что тут был кто-то? На кассе пробили чек, я без звука расплатился, двинулся в сторону выхода, сгорбленный, с пакетом под мышкой.

– Эй, приятель. – На плечо мне опустилась чья-то тяжелая рука.

– Что? – Повернулся я. Передо мной стоял охранник магазина.

– Забыл. – Мне в карман вложили несколько бумажек и мелочь, сдачу. – Сдачу забыл, говорю. Иди-ка ты домой, что в таком состоянии по улице шататься? Налетишь еще на кого ненароком. Может, тебе такси вызвать?

– Спасибо. Я сам. – Я пошел к выходу.

Тут, около железнодорожных путей, никого не бывает. Почти что никого. Для бомжей место неудобное, слишком открытое, для того, чтобы поставить ларек – тоже не комильфо, народ тут не ходит. Парк небольшой, яблоневый, лавочки стоят вдоль тропинки, но с приходом перестройки про уборку территории прочно забыли. Не говоря уж о том, что надо бы снег сгребать… Так и оставили. Детьми мы сюда бегали, а взрослыми нет уже, у взрослых свои заботы.

Лавируя между сугробами, добрался до укромного места, чтобы с улицы не просматривалось. Смел снег с лавочки, сел на подол куртки. Положил на пакете рядом два стакана, нарезал хлеб, лимон. Выпил стопку, но закуску не тронул.

За тебя, барон Седдик. Не знаю, как это все должно выглядеть… Но за тебя. Пока я тут, в другом мире, я буду собираться с силами. А в мире том я постараюсь сделать так, чтобы твоя гибель была не напрасной. Я не знаю, что смогу еще для тебя сделать… Ты просто поверил мне и стал моим другом, первым моим настоящим другом в том мире. Не знаю, чем то было вызвано, не деньгами же, которые я тебе платил… Да не важно, чем, но спасибо тебе за это.

И прости меня, что я не уберег тебя. Мне сразу следовало, просто сразу хватать ствол и стрелять в башку королеве и всей ее банде, а особенно графу Дюка. Теперь я знаю цену времени. Ценой моего промедления стала жизнь моих друзей. Барон Седдик, его жена, его мать. И его дочь… Господи этого мира и боги того, пусть Лана будет жива!

Нет, я не брошу Лану. Она будет новой баронессой… Я же король, как-никак! Она будет самой лучшей баронессой моего королевства… Боюсь, это единственное, что мне осталось для тебя сделать.

А еще Виктор, Коротыш, возможно, и Вера тоже, хотя ее сложно назвать моим другом, и… Сколько еще народу погибло в той стычке? Я не знаю пока что.

Мысли мои начали путаться и скакать из стороны в сторону.

Достаточно. Если я напьюсь сейчас, то проснусь пьяный и в том мире.

А там у меня еще много, очень много дел.

Длинная зеленая змея-электричка вылетела из-под моста и стремительно заполнила собой ближний ко мне путь. Грохотали колеса на стыках рельсов, качались вагоны, в них горел свет, если присмотреться, то и лица мелькали.

По соседним путям ей навстречу – другая. День уже, одиннадцать часов. Самый разгар рабочего времени.

Тренькнул звонок сотового.

– Да.

– Любовь моя?

– Машенька! – Я против воли улыбнулся. – Солнце мое, я так ждал твоего звонка! Как твои дела?

– Как сажа бела, любимый! Кстати, ты не находишь, что влюбленным надо видеться чаще, нет? Я уже два дня смотрю на твой портрет, а ты все не звонишь да не звонишь…

Проснулся я там же, где и вырубился. Мастер Клоту смотрел мне в лицо, водил перед носом полированным зеркалом.

– Спасибо, мастер, я здоров. – Я отвел его руку, поднялся. – Что с нашими людьми?

– Виктор будет жить. – С сомнением посмотрел на меня мастер Клоту, но не стал спорить. – Девочка тоже. Она просто напугана. Баронесса Ядвила мертва.

– Что за девочка?

– Дочь барона Седдика. Лана Гор.

– Ах, конечно… Где она? – Я отстранил мастера Клоту, зашарил руками, пытаясь подняться на ноги. Под правую руку ткнулся пистолет. Я выругался сквозь зубы, поднял пистолет, тщательно обтер полой камзола. Пистолет сверкал как новенький. Глянул подозрительно, но все же поставил на предохранитель, убрал за пояс и закрыл курткой, как показывал Валерий Алексеевич.

Мастер Клоту следил за мной внимательно, но молчал.

Дочку барона они просто не успели казнить, растянули на вытащенном из дома диване, руки-ноги привязали к углам, сорвали одежду и сунули в рот палку на завязках, но она была жива. Крови на бедрах нет, хотя по всему телу синяки и на руке небольшой ожог.

– Девочка… – Мастер Клоту вздохнул. – Аристократы не должны так себя вести!

– Не должны, – согласился я. – Доктор, поправьте меня. Она сейчас единственная законная наследница, баронесса?

– Да, ваше величество.

– А что смотрим? Давай-ка…

В четыре руки сняли путы, выдернули кляп.

Лана зашлась в сухом, тихом плаче. Вырвалась из моих рук, бросилась к родителям. Не знаю, справился бы я с ней, но появились новые действующие лица. Сначала шум толпы, звон оружия, голос: «Вот они!»

Сердце у меня провалилось, схватился за пистолет. Неужели ничего не кончилось? Угол дома по дуге обогнул кряжистый, широкоплечий воин в кольчуге. Шлем с острой переносицей прикрывал его голову, из-под него топорщились упрямые жесткие волосы и сверкали глаза, удивительно мне знакомые. За ним уступом шли еще несколько таких же, широкоплечих и основательных мужиков с оружием.

– Мастер Виктор! – сказал я.

– Ваше величество! – потрясенно сказал мастер, глядя на трупы и на рыдающую девочку. – Ваше величество, что… – Он натолкнулся взглядом на графа Дюка, который все еще извивался на колу. – Что произошло тут?

– Я приказал казнить графа Дюка.

– Приказали? Но за что?

– За жестокость, недостойную человека и дворянина, истребление моих подданных, оскорбление чести короля и шпионаж.

– Оскорбление? – Мастер Виктор степенно покачал головой.

– Да. Ибо обращаться с моими подданными вот так, – я указал на колья, – есть прямое оскорбление мне лично.

Обезоруженные наемники толкалась среди толпы.

– Ваше величество, помните! – умоляюще крикнул один, поймав мой взгляд. – Мы не участвовали!

– Если слуги подтвердят ваши слова, то вы можете быть свободны, – ровно ответил я.

Через толпу протолкался Подснежник. Лицо его украсилось несколькими живописными синяками, ссадинами, но держится бодро.