– Ваше величество, не выходите за…

Свалился, сбоку его подловили длинной жердью под колени, над ним еще одна наемничья рожа. В двух руках поднял прямой меч, направил вниз – и лишился локтя от моего удара, а потом получил мой клинок в горло.

В это время позади меня грохнул взрыв. Рефлекторно я бросился на землю, меч в сторону, прикрыл голову руками, глотнув пыли. Вскочил, обернулся. Вдоль по улице улепетывала толпа, на мостовой оружие – мечи, копья, щиты.

Что это они так? Вроде бы пока неплохо стояли, даже Коротыша подстрелили, осознав, что опасность исходит от человека, который бросает непонятные дымящиеся предметы. Нервы не выдержали?

Да нет, взрыв был какой-то очень сильный.

– Сдавайтесь, именем короля! – крикнул вдруг с повозки Подснежник в большой мятый рупор. И ведь нашел же где-то, а я не знал, что есть в моей бричке такая штука! – Власть королю! Власть королю!

Но никого уже не был. Рыцарей у дома не стало, всех перебили. В ком болт арбалетный торчит, в ком чужой клинок или короткое копье, а вокруг каждого по два-три трупа наших. Клавдий там же, мертв, проткнутый сразу двумя мечами. Наемников осталось… Раз, два, три… Пятеро. Держатся рядом, раздумывают, нападать или нет.

– Сдаюсь, ваше величество, – сказал вдруг один из наемников, кладя свой меч на землю. – Сдаюсь.

Еще двое сложили оружие точно так же, потом еще двое. Все, кончено.

Подснежник держал арбалет, как девочка котенка, нежно, но фиг отнимешь.

Я оглянулся, сплюнул тягучей слюной. Пока падал, грязи наглотался. Где меч-то, вот вроде бы тут валяется…

Подобрал, покачал в руке. С лезвия сорвались кровавые капли, плюхнулись в истоптанный песок.

Так. Где остальные? Мастер Клоту-то где? Вроде бы был тут… И Вера тоже, и Коротыш. Они где?

Дома уже не было. Прогоревшая крыша с грохотом обрушилась внутрь, выметнув вверх снопы оранжевых искр и пахнув серым дымком. Наемники попятились, глядели на меня.

Быстро прикинув шансы, я решился.

– Идите к повозке, и ждите решения своей участи.

– Мы честные воины, – сказал тот, который сдался первым. – В забавах графа мы не участвовали, ваше высо… Ваше величество!

Я похолодел.

– Где граф Дюка?

– В саду, за домом, – ответили мне с некоторой опаской, и оттого мне стало еще беспокойнее. Я рванул за угол дома, перескочил через бревна, под которыми лежало тело мертвого слуги, и…

– Добрый день, граф, – поздоровался я, останавливаясь в десяти шагах от него. Мне стало очень мерзко, до тошноты, до слабости.

Барон Седдик Гор, избитый и связанный за руки, торчит вверх. Измазанный жиром и кровью кол вырастал из его плеча страшным цветком. Острие расплющено ударами сверху, на нем горит масляная плошка с горным отваром, раскаленные капли наркотика медленно стекают по колу в человеческое тело.

Жена его на соседнем колу, голая, по бедрам вниз стекает долгая струйка крови.

Господи, а жену-то его так за что?

А дочка? Где дочка? Третий кол рядом, пуст…

Ну, твари…

– Вы, граф, не представляете, как я рад вас видеть живым! – сказал я. И понял, что и в самом деле этому рад. Потому что его можно убить.

– Я тоже, щенок! – пробасил граф. Я до конца жизни этот басок ненавидеть буду.

В правой руке графа Дюка, как сама по себе, возникла широкая и длинная лента клинка. Блеснула, как язык кобры, метнулась туда-сюда, щупая воздух. Глаза графа привычно-оценивающе скользнули по мне, по моей фигуре, чуть задержались на лезвии меча, который я так и не выпустил из рук.

– Сейчас чуть отвлечемся на тебя, а потом продолжим… Прерванную беседу с моим старым другом. Что, скрестишь со мной меч? Покажи, чему научил тебя этот червяк!

И расхохотался басом, показывая удивительно здоровые и белые зубы.

Тройка наемников вторили ему.

– Сейчас покажу, – пообещал я, втыкая меч в песок. Глаза графа расширились на минуту, он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, да не успел.

Я достал пистолет и выстрелил.

На долгую, длинную и страшную секунду был страх, что выстрела не будет, что физические законы этого мира не позволяют гореть и взрываться пороху, а пуле вылетать из ствола, или еще чего-то…

Но ничего подобного. Выстрел, руку мне толкнула отдача, и один из наемников свалился замертво. На его лбу нарисовалась красная точка, шлем с головы слетел в падении, разбрызгивая жидкую серо-красную кашицу.

– Опа, – зачем-то сказал я, поразился тому, как невежливо и глупо это звучит, а потом еще раз поразился, что у меня возникают столь несвоевременные мысли.

Немая сцена.

Второй выстрел разнес вдребезги, на длинные блестящие сосульки, графскую саблю. Третий выбил из-под графа ногу, и он с воплем свалился в кровавую пыль, согнувшись и пытаясь дотянуться до коленки.

Кто же сказал, что у меня не получается? Одно долгое, слитное движение… Все как надо, разве что вокруг чужое солнце и мир чужой.

А кровь-то от барона Седдика натекла!

– Эй, вы, двое, – хрипло сказал я. – Хотите жить дальше, то хватайте вашего командира и в такой же вид!

Побелевшие наемники часто-часто закивали.

– Потерпи, барон Седдик Гор! – Я встал рядом, нашел его руку и крепко сжал в своей. – Потерпи еще чуть! Я знаю, ты сильный воин! Я хочу, чтобы ты это видел! Потерпи!

– Ваше высочество, что тут… – Мастер Клоту встал как вкопанный. Потом быстро поставил свой ящик на землю, раскрыл, склонился над ним, стал там копаться и вдруг замер, опустил плечи. – Ваше высо… величество? Что они делают?

Я не ответил.

Граф взмахнул руками, отгоняя от себя своих людей, да те были ловчее, ухватили его под мышки, вздернули на ноги. Один сноровисто опутал веревкой локти, второй вспорол штаны.

Граф заорал. Низкий, тягучий и басистый вопль из самого его естества.

Сорвались со стены любопытные галки, закружили над разоренным поместьем.

– Ваше величество, вам не стоит на это смотреть! – вдруг нашелся мастер Клоту.

Я промолчал.

Наемники, предвосхищая мои желания, усадили графа лицом к децималу Седдику. Подняли за бедра, поводили мускулистым задом и опустили.

Ш-шшпок!

Второй раз заорать граф не успел, один из наемников так же сноровисто набросил ему на голову его же пояс, завязал его через открытый рот. Пояс мокрый, в наркоте, уже успели вымочить. Второй дождался, пока кол не покажется из плеча графа, несколькими ударами откуда-то взявшегося молотка расплющил его острие и водрузил туда плошку с наркотическим зельем. Щелкнул зажигалкой, которых так много наделал мастер Виктор, вверх потянулся дымок.

Умелые ребята.

Вот как быстро и слаженно все делают, выдрессированы хорошо! Палача-то уже нет, наверное… А эти пригодиться могут, в городе от них все отвернулись уже давно, бежать от меня им некуда, верные будут, как псы…

Два выстрела прозвучали одновременно, оба наемника рухнули под ноги хозяина.

– Спасибо, – сказал я зачем-то.

Барон Седдик улыбался. Он улыбался шире и шире, изо рта его пошла тонкая струйка крови.

– Покойся с миром, друг. – Я приставил ствол пистолета к его груди, попытался потянуть за спуск.

Пальцы не слушались. Я не ощущал свою руку, по ней бегали отвратительные слабосильные мурашики, как будто и не было ничего. Как будто не я недавно прикончил троих и как будто не я приказал усадить на кол одного.

Да что же я делаю! Ведь он страдает!

Выстрел в сердце.

Второй. В его жену. Тоже в сердце.

Мой учитель обмяк, но голову держал ровно. Через наступающий туман беспамятства я видел, что он продолжал улыбаться, даже сквозь кровь и смерть.

Почему-то мне казалось, что он улыбается мне. Я очень хотел на это надеяться.

И тут стало темно.

Я открыл глаза и лежал, глядя в потолок. Потолок кружился у меня перед глазами, кружился, стремился куда-то вдаль. Мир походил на большой куб, стальной, покрытый почему-то теплым мехом. Чуть нажмешь, а под ним сталь, гладкие ворсинки не прожимаются и на сантиметр вглубь.