Её связь с Аурелией крепла с каждым днём, словно невидимая нить, сплетённая из лунного света и звёздной пыли. Со стороны они казались куда ближе, чем пристало строгой наставнице и прилежной ученице. Во время уроков они то и дело прерывались, делясь друг с другом историями и женскими секретами, а порой задорно хохотали, словно лучшие подружки. Наблюдение за ними грело мне душу.

После ужина Кайра принялась объяснять Аурелии теорию продвинутой магии стихий, что давалась полубогине с большим трудом. К тому же демонице приходилось обучать девушку, не имея возможности показать всё на практике, что само по себе значительно затрудняло процесс. К несчастью, без камня душ демоны не могли сплести даже самое простое заклинание.

Мы сидели в уютных креслах у камина. Я смотрел на них, укрыв ноги тёплым пледом и неспешно потягивая вино. И невольно улыбался. Мне вдруг пришла в голову крамольная мысль: я не хотел, чтобы это время заканчивалось. Плевать на мой несовершенный сосуд и его человеческие потребности, на лютый мороз за окном и необходимость торчать почти безвылазно в глуши, на нашу священную миссию и даже лунную…

Я нахмурился, не закончив мысль, от которой так и разило святотатством. И задумчиво почесал лоб набалдашником своей новой трости. Осознание того, что я бы многое отдал, лишь бы это время продлилось как можно дольше, пришлось изгонять из головы неимоверными усилиями воли.

Несмотря ни на что, я не имел права забывать, кем являюсь и для чего прибыл на Землю. В противном случае Девора Асура Анимас живо мне об этом напомнит. Тогда все двести лет моих усилий пойдут прахом в один момент. И ради чего?

Пожалуй, это самый главный вопрос, на который я не мог дать определённый ответ. Ибо страшился ответа больше, чем гнева богини Тьмы и Луны.

И всё же я решился на один отчаянный и, вероятно, опрометчивый шаг. Довериться тому, кому нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Тому, кто по природе своей использует любые слабости окружающих против них, ибо не умеет и не считает нужным действовать иначе. Я знал это лучше других, ведь сам предавал почти всех на своём жизненном пути.

Демон — самое жестокое, хладнокровное и коварное существо во вселенной, чья чёрная душа навечно погрязла в грехах и пороках. Тёмная сущность, несущая горе и смерть, неспособная к привязанности, не умеющая по-настоящему любить.

Когда Кайра Веспера и Аурелия разошлись по своим опочивальням, я ещё четверть часа сидел в кресле, погружённый в размышления. Затем залпом допил вино прямо из бутылки и поднялся на второй этаж. Но направился не направо, к своим покоям, а налево — в самую дальнюю комнату, которую выбрала для себя Эллисандра Пристинна Арвэлле. Хотел объясниться. Я не был обязан этого делать, но впервые за демоническую жизнь искренне желал поступить правильно, хоть и весьма смутно представлял, что это на самом деле означает.

Я на секунду замешкался перед дверью, так как боялся спутать её с комнатой служанки, ведь за два с лишним месяца не заходил к Эллисандре примерно… никогда. Выдохнул, взялся за ручку левой рукой, не выпуская из правой новую трость. Дверь поддалась с тихим скрипом. Я вошёл в окутанное полумраком помещение, которое едва освещала одинокая свеча на прикроватной тумбочке.

Я не сразу сообразил, что в этот момент происходило в постели под одеялом. Однако монотонные движения, скрип кровати и тихие стоны не оставляли сомнений: моя невеста ещё бодрствовала, а некто сердобольный и весьма старательный не давал ей в столь поздний час заскучать. Глаза быстро привыкли к полумраку, а мой разум в то же время окутал праведный гнев. Щелчок — лезвие словно на пружинке вылетело из трости. Руки действовали будто сами собой.

Ещё мгновение — и я бы пригвоздил к перинам Эллис, а вместе с ней и того, кто столь усердно над ней пыхтел, что она зажмурилась от удовольствия, абсолютно ничего не замечая вокруг. Однако за секунду до смерти её большие светло-серые очи вдруг распахнулись. Я часто видел в них ненависть, презрение, страх, но такого животного ужаса не замечал никогда. При виде обычно такого красивого, но теперь до уродства перекошенного лица я невольно замер.

— Стой! — взвизгнула она, отталкивая от себя любовника с такими же белоснежными волосами, как у неё самой.

Отчего-то вид того, как Эквион, путаясь в простынях и судорожно прижимая дрожащие руки к своему достоинству, в панике застыл у кровати, а Эллисандра не придумала ничего лучше, чем в страхе натянуть одеяло прямо на голову, вызвал во мне неудержимое желание расхохотаться. Однако я сдержал этот чудной порыв и лишь кровожадно усмехнулся.

— Нокс, братец… — белее мела начал агонист заплетающимся языком. — Ты можешь не поверить, но я сам не понимаю, как так получилось! В общем… я готов сразиться в любой момент. Просто назови время и место… Только лучше подождать, пока ты не вернёшь кольцо с камнем душ. А то, прости за прямоту, шансов у тебя будет меньше, чем у монашки разразиться любовным экстазом от чтения псалмов.

— Ты предлагаешь дуэль, Вилл? — с угрозой прошипел я, направив остриё тонкого клинка ему в грудь. — А может, мне стоит убить тебя прямо здесь и сейчас, пока ты безоружен? Разве ты забыл, кто я? У подобных мне нет воинской чести. Мы предпочитаем разить врага, когда тот наиболее уязвим.

Эллисандра тихонько запищала, всё ещё прячась под одеялом. Эквион поджал губы. Пожалуй, я впервые увидел своего старого друга таким напуганным и смущённым. Его яркие синие глаза метались в поисках спасения из западни. Сначала они на долю секунды задержались на стуле за моей спиной, где лежали его вещи с двумя мечами, затем скользнули к окну. Он явно прикидывал, как лучше поступить — попытаться добраться до оружия или сигануть со второго этажа через стекло голой задницей прямо в снег.

Представив эту абсурдную картину, я всё же не сдержался и разразился хохотом. Эквион посмотрел на меня, словно на умалишённого. И даже Эллисандра высунула мордочку из-под одеяла. Не прекращая смеяться, я указал клинком на одежду, а затем аккуратно убрал его обратно в трость.

— Нокс, с тобой всё в порядке? — пробормотал агонист, бочком пробираясь мимо меня к своим вещам.

— Более чем, Вилл, — сквозь смех ответил я. — И если ты думаешь, что я буду требовать у тебя сатисфакции, то можешь расслабиться. В некотором смысле я тебе даже благодарен.

— Правда? — поспешно натягивая штаны, озадаченно вопросил агонист. — Ты на меня не сердишься?

— Сержусь, — резко посерьёзнев, ответил я. — Но прощаю.

— Прощаешь?! — радостно воскликнул Эквион. — Братец Нокс! Я… я… Во всём виновата эта ведьма! Ты же знаешь, я бы никогда тебя не предал, но, клянусь своим чревом, она меня околдовала! Я перестал соображать… Скажи только слово, и я снесу этой мерзкой потаскухе башку, проткну её чёрное сердце, затем расчленю и закопаю куски по всем сторонам света, чтобы она была проклята на веки вечные!

— Эй! — подала испуганный голос Эллисандра, но, встретившись со мной взглядом, снова скрылась под одеялом.

— Ну зачем же портить такой ценный товар, Вилл, — вновь усмехнулся я. — Знаешь, лучше я тебе её подарю. Делай с ней что хочешь, она полностью в твоём распоряжении.

— Эй! — вновь воскликнула Эллис. — Я больше не рабыня, ты сам это сказал, Нокс! При свидетелях!

— При свидетелях? — угрюмо повторил я, метнув в неё испепеляющий взор. — Что ж, ты права, принцесса. Ну а теперь я при свидетеле разрываю нашу с тобой помолвку. Отныне ты свободна и можешь делать всё, что пожелаешь. Наслаждайся своей свободой.

Затем я подошёл к Эквиону и с угрозой произнёс, глядя ему прямо в глаза:

— Если вздумаешь хоть пальцем тронуть Аурелию или Кайру, клянусь милостью лунной богини, я сотру тебя в порошок и сделаю всё, чтобы твоё имя было предано забвению. Ты знаешь мои возможности, дружище. Я не шучу.

Эквион лишь нервно сглотнул и кивнул. Похлопав его по плечу, я развернулся и направился из комнаты прочь.

— Нокс! — позвала Эллисандра, выбираясь с кровати. — Постой!