Калеб казался более хрупким и нежным, несмотря на то, что уже познал боль предательства. На недавней церемонии кто-то бросил кинжал ему в спину, и лишь благодаря слуге императора, в его затылке не образовалась дыра. Это случилось на глазах у всего народа. Калеб тогда застыл, уставившись на кровь, стекающую по руке слуги, и мертвенно побледнел. Его мать и нынешняя жена императора — Амелия — схватила его за руку и быстро увела. Во взгляде сверкнул холод и злоба, и многие в тот день зашептались, что покушение пробудило кобру: страшного зверя, с которым у людей ассоциировалась новая императрица. Она была опасна. Расчетлива. Умна.
В народе ходили слухи, что смерть первой жены императора была её рук делом. Так это было или нет, установить оказалось невозможно, однако и без этого Амелию многие боялись. Она была младшей дочерью короля Драцены, который много лет хотел выдать её замуж за Корнелиуса, чтобы сохранить мир между странами. Амелия часто приезжала в империю на торжества и крутилась вокруг правителя, что ужасно злило первую жену — и без того болезненную и слабую женщину. Когда та умерла, Амелия с триумфом появилась в столице, и через полгода вышла замуж за Корнелиуса. Не прошло и двух лет, как у них родился мальчик — Калеб.
Удивительно дело, но Корнелиус почти сразу объявил того наследником престола, хотя это право должно было принадлежать первенцу — Динару. По непонятной причине император пошел в обход традиций, и это породило множество сплетен. Люди говорили не только о том, был ли Динар родным сыном императора, раз тот изменил решение после рождения второго ребенка, но и том, могла ли тут быть замешана Амелия. Кто-то даже считал, что она владела магией и подчинила разум правителя. Таким образом, она не только продвинула своего сына, сделав его вторым человеком в стране, но и сама заняла доминирующую позицию.
Разумеется, это отразилось на Динаре. Мальчик вдруг стал более горделивым и жестким, и в его взгляде появилось упрямство. Он стал демонстрировать удивительные способности в науках и владении оружием, и многие восхитились его талантом. Динар казался образцовым наследником. Он был сильным, рассудительным, в меру жестким и милосердным. В сравнении с ним Калеб пока выглядел жалко. Он ухаживал за слабым детенышем гиппогрифа, который даже не мог сопровождать его на шествиях, не блистал во владении оружием и часто пропадал в библиотеке. После покушения он и вовсе стал тише воды, ниже травы. Казалось, он хотел стать меньше и незаметнее, несмотря на статус наследника, и это не нравилось людям.
Особенно представителям знатных родов.
Годы спустя грянуло новое невероятное событие, о котором Эрик узнал из болтовни торговок на рынке. Император Корнелиус изгнал Динара, и тот позорно сбежал, затерявшись в приграничных землях. Никто не знал, что случилось. К тому же вся правящая семья на некоторое время перестала покидать дворец и сократила до минимума официальные приемы. Несколько месяцев даже Корнелиус не показывался на глаза людям. Дошло до того, что народ заволновался, была ли правящая семья жива. Дабы развеять слухи, те устроили грандиозный праздник, на котором присутствовали многие знатные люди, и лишь тогда все успокоились, что император был жив, а Амелия и Калеб — в порядке. Правда, наследник почему-то выглядел бледным и совсем не танцевал на балу, но многие списали это на привычную ему скромность. О том, какая размолвка случилась между Корнелиусом и Динаром, никто не зал и по сей день.
— Опять думаешь об империи? — Эмбер подала ему кружку воды и немного хлеба. — Не смотри так удивленно. Ты всегда хмуришься, когда начинаешь размышлять об этом.
— Подловила, — вздохнул Эрик. — Я просто вспомнил, как был в столице и видел правящую семью. Тогда они казались такими величественными и прекрасными…
Эмбер сочувствующе похлопала его по плечу.
— Я понимаю, — сказала она. — Здорово наблюдать за сильным правителем, купающемся в славе и любви своего народа, когда он не пытается разрушить твой дом. Мы не знали тогда, что он объявит нам войну. Это нормально, что ты восхищался им. И, хотя я ненавижу Корнелиуса за то, что он сделал, не могу не признать, что он — удивительный император.
— Это и угнетает, — Эрик отвел взгляд. — Он настолько хорош, что сражаться с ним кажется бессмысленным. Его даже прозвали Непобедимым. Любое сражение, в котором он участвует, заканчивается тем, что он торжественно въезжает в павший город. Если он появился в Рипсалисе, мы вряд ли выстоим.
Эмбер пихнула его в плечо.
— Выстоим, — сказала она твердо. — И не просто выстоим, а победим. Верь мне.
Эрик улыбнулся, чтобы не огорчать её, и кивнул. Он знал, что Эмбер просто пыталась его подбодрить. Она всегда так делала, когда замечала, что его боевой дух начинал угасать. С тех пор, как родители погибли, а младшая сестра задохнулась под обломками, лишь они остались друг у друга. Эрик взял на себя роль защитника, а Эмбер встала за его правым плечом, поддерживая. Когда кто-то из них начинал опускать руки, второй тут же находил слова утешения. Только на том они и продержались так долго. В городе, отрезанном от внешнего мира барьером и вражеской армией, оставалось лишь уповать друг на друга и стойко встречать удары судьбы.
Эмбер съела свою порцию хлеба, а затем улеглась спать. Ночи всё ещё были холодными, поэтому они ютились под одним одеялом, пытаясь согреться. Эрик получше укутал её, переживая, чтобы она не заболела, и тоже закрыл глаза. После битвы нужно было восстановить силы. Хотя на сей раз он пострадал не сильно, несколько ран отзывались болью при каждом движении. За то, что им удалось отбить атаку империи, следовало благодарить Эмбер и магов — без их странных, но полезных бомбочек всё могло закончится иначе.
Вспоминая прошедший бой, Эрик уснул.
Во сне ему явилась женщина невероятной красоты. Длинные белые волосы струились до самых пят, а в фиалковых глазах отражалась нежность и сострадание. Она была одета в светлое платье, точно созданное из солнечных лучей, которое колыхалось невидимым ветром. На губах застыла мягкая улыбка. Женщина протянула руку, и в тот же миг всюду стали прорастать цветы. Дурманящий аромат ударил в нос, слуха коснулось жужжание насекомых, и тепло окутало тело, точно рядом разожгли камин. Прекрасное поле, раскрашенное всеми цветами радуги, предстало перед глазами, и на душе стало спокойно. Хотелось опуститься на землю, зарыться пальцами в сочную траву, и прикрыть глаза, наслаждаясь мгновением.
Эрик непонимающе оглянулся, внезапно осознав, что всё это было сном. На самом деле он продолжал лежать в полуразрушенном здании на холодном матрасе и прижимать к себе сестренку, пытаясь её согреть. Вокруг пахло лишь железом и кровью. Тело ныло из-за ран, а на языке чувствовался тяжелый тигилловый привкус. Пыль магических камней, зачарованная особым образом, применялась в качестве лекарственного средства и тонизирующих настоек. Она позволяла людям держаться в невыносимых условиях, преодолевая голод, холод и лишения. Впрочем, без побочных эффектов не обошлось, но пока никто не говорил об этом. Они были живы, и это главное.
Нахмурившись, Эрик обернулся к женщине. Та подплыла к нему, не касаясь ногами земли, и склонилась, касаясь его волос изящными пальцами. Она оказалась удивительно огромной — в три раза выше него, а потому рядом с ней Эрик почувствовал себя ребенком. Он невольно отступил на шаг, смутившись. Улыбка женщины стала шире. Сама она опустилась на траву и жестом подозвала его ближе. Точно потерявшись в мыслях, Эрик подошел и тоже сел, поднимая на неё взгляд. Его окутало теплом и спокойствием. В последний раз он чувствовал подобное, когда был совсем малышом, и засыпал на руках матери. Кажется, это было ощущение безопасности. Рядом с этой женщиной можно было расслабиться.
Когда мысль промелькнула в голове, Эрик порывисто вдохнул. Семь месяц осады пронеслись перед глазами и врезались в сознание, точно огненный шар в барьер. Он так давно не отдыхал. Так давно не расслаблялся, не позволял себе выдохнуть и не думать о новой атаке империи. Эрик забыл, когда в последний раз глубоко спал и видел сны. Как правило, он ограничивался дремой, бесконечно прислушиваясь к приглушенным разговорам и шагам снаружи дома. В любой момент могли объявить тревогу, и следовало брать себя в руки и бежать к месту очередного прорыва барьера, чтобы сдержать имперцев до того, как они доберутся до магов, которые его создают.
