Эрик опустился на матрас, морщась от боли, и хмуро взглянул на сестру.

— Но мы ведь не опускаем руки, — сказал он, сжав зубы. — Мы сражаемся, несмотря ни на что. Пусть даже давно потеряли товарищей, друзей, родителей и даже… Элис. Мы продолжили биться, ни на кого не надеясь. Только так можно победить империю.

— Я знаю, — Эмбер опустилась рядом и ласково взяла его за руку. — Я тоже скучаю по сестренке, ведь ей было всего десять, когда… Не будем вспоминать, — оборвала себя она. — Я лишь хочу сказать, что понимаю тех людей. Когда надежда угасает, хочется верить, что придет кто-то свыше и спасет. Это гораздо проще, чем брать жизнь в свои руки и спасаться самому.

Эрик отвел взгляд и ссутулился.

— Никто нас не спасет, — вздохнул он. — Мы должны сделать всё сами.

— И у нас неплохо получается, верно? — улыбнулась Эмбер и осторожно обняла его, боясь потревожить раны. — Мы семь месяцев держим оборону несмотря на то, что империя бросила сюда основные силы. Мы справляемся с бедой, и это главное.

Эрик бросил на неё взгляд и вздохнул.

— Верно, — сказал он. — Правда, я не знаю, сколько ещё нам удастся продержаться. Наши ряды сокращаются. Раненных и искалеченных становится всё больше, еды не хватает, а люди умирают от переутомления за станками на фабриках. Если так пойдет и дальше, нас возьмут измором.

— Думаю, империя этого и добивается, — протянула Эмбер. — Они кое-как научились пробивать наши щиты, но это не приблизило их к победе. Мы слишком быстро и хорошо восстанавливаем целостность купола, поэтому они решили зайти с другой стороны и перерезать торговые пути. Это умно.

— В духе Непобедимого Корнелиуса, — фыркнул Эрик. — Удивлен, что он до сих пор лично не пришел, чтобы поставить нас на колени.

Эмбер вспыхнула:

— Не кличь беду, не то потом плакать будем!

— Прости, — Эрик вздохнул, и она тоже стушевалась. — Но я все время думаю об этом. Рано или поздно он появится у наших границ, и нам придется сразиться. Учитывая его славу и удивительный тактический дар, Рипсалису придется нелегко.

Эмбер нахмурилась и потерла пальцами подбородок.

— Но ведь мы готовимся к этому дню, — негромко сказала она. — Маги почти закончили то оружие, о котором я рассказывала. Если всё пройдет хорошо, мы не только обернем империю в бегство, но и лишим её лучшего воина. Это станет переломным моментом в войне.

Это звучало хорошо. Прекрасно. Эрику всем сердцем хотелось верить, что маги действительно смогут создать нечто настолько мощное и удивительное. По их словам, они придумали, как прицельно бить по силам империи, уничтожая командующий состав, при этом самим не подставляться под удар. Они уже несколько месяцев работали над ним, никому не раскрывая деталей. Несмотря на то, что чужаков в Рипсалисе не было, Эрик небезосновательно опасался утечки информации. На правах командира, он приказал молчать, ведь было бы ужасно узнать, что империя придумала контрмеры к заклинанию раньше, чем его применили в бою. Учитывая, что во вражеских рядах находился сам Эдгар — непревзойденный гений магии — нужно было действовать особенно осторожно.

Даже Эрик не знал, как должно было выглядеть новое оружие. Всё, о чем ему было известно, ограничивалось тем, какие тигиллы использовались в разработке. Лучшие кристаллы, добытые из самых глубоких шахт, поставлялись магам для работы. За сотни лет, проведенные в земле, магические камни напитались энергией настолько, что один такой мог подчистую снести целый район. Проводить с ними исследования было чрезвычайно опасно, однако маги знали, что делали. Они не раз доказывали, что умели обращаться с нестабильными тигиллами, поэтому никто не сомневался в них. Особенно Эрик.

Вспомнив об артефактах, он обернулся к сестре.

— Что это были за камни, что ты дала? — спросил он. — Как они работают?

Эмбер просияла, и на бледном лице даже появился румянец. Она с жаром принялась объяснять, и вскоре выяснилось, что лично разработала первый образец. Во время исследований ей удалось заметить, что иногда в тигиллах накапливалась разнополярная энергия, пребывающая практически в балансе. Из-за этого разработка не взрывалась мгновенно, а некоторое время могла существовать. Эмбер попробовала заключить такие кристаллы в оболочки, чтобы продлить долговечность, и сумела заставить камни просуществовать в течение трех суток. Затем она проверила, как на нестабильную магию влияет другая энергия, а также попробовала разбить оболочку. Когда взрыв крохотного прототипа едва не лишил её бровей, она побежал к верховному магу Рипсалиса и предложил сделать много таких камней, чтобы взрывать бойцов империи.

Первую партию как раз применили в прошедшем бою.

— Ты — настоящая умница, — Эрик улыбнулся и погладил её по голове. — Не могу поверить, что в свои шестнадцать ты уже разработала первый артефакт, признанный магами.

Эмбер зарделась.

— Мне повезло заметить нестабильную магию, а остальное — дело техники.

— Это ничуть не умаляет твоих достижений. Я горжусь тобой.

Эмбер просияла, и взгляд, полный жизни и радости, стал лучшей наградой. Эрик выдохнул с облегчением, наконец, полностью осознавая, что очередная битва осталась позади, и они оба выжили. Теперь можно было на некоторое время расслабиться и залечить раны. Он знал, что империя не станет наносить удар вновь до тех пор, пока ни перезарядит магические орудия. К счастью, снаряды представляли собой сложные артефакты и их приходилось вручную напитывать, подавая энергию из тигиллов. Империя старалась использовать их вдумчиво, ведь, в отличие от Рипсалиса, не обладала почти бесконечным запасом магических кристаллов. Это одновременно радовало и огорчало.

Эрик вновь вспомнил, что именно тигиллы стали причиной войны. Империя обратила свой взор на соседей, когда её шахты начали истощаться. Сперва она атаковала королевство Джейд, захватив почти треть его земель. Затем набросилось на крохотную страну в устье Бригги, заставив её склониться. Теперь взялась за них, королевство Люцерн. Непобедимый Корнелиус кровавым штормом прошелся по границам, захватывая города. В особенности его интересовали те, что занимались разработкой тигилловых шахт. Разумеется, он не мог обойти стороной Рипсалис, который являлся жемчужиной Люцерна. Все понимали, что делом времени был момент, когда имперская армия обрушится на него.

Так и вышло.

Генералы империи выстроили войска в боевом порядке и атаковали город. Уже тогда магам удалось разработать первую версию купола, который и решил исход сражения. Несмотря на то, что барьер удалось пробить, это потребовало больших усилий и множество жертв. Не сумев заставить Рипсались склониться, имперцы отступили. Впрочем, ненадолго. Спустя пару дней новая атака обрушилась на город, принося с собой разрушение и опустошение. Чтобы защититься и обеспечить купол постоянной подпиткой, мирные жители бросились в шахты и принялись добывать магические камни днем и ночью. От того, сколько энергии город тратил на купол ежедневно, стыла кровь в жилах, однако это было ценой свободы.

В отличие от остальных жителей Рипсалиса, Эрик часто думал об империи. Причем, не только, как об огромном государстве, которое уже триста лет считалось самым сильным и прекрасным, но и о его правителях. Когда-то ему довелось побывать в столице — прекрасном цветущем городе, полном улыбок и смеха. Тогда о войне никто не думал, и всё казалось мирным и интересным. Эрик помнил, как стоял на главной площади в День Середины Лета, а Непобедимый Корнелиус, сияющий, подобно солнцу, толкал вдохновенную речь. Женщины плакали от счастья, глядя на него, мужчины — одобрительно кивали, а детишки мечтали стать похожим на него. В те далекие дни Эрику тоже хотелось вырасти в такого сильного и уважаемого человека, и он с восторгом хлопал в ладоши вместе с остальными.

В тот раз он обратил внимание на двух мальчиков, стоящих в двух шагах от Корнелиуса, позавидовав, что им повезло родиться у такого отца. Правда, почему-то те выглядели странно. Младший — если Эрик правильно помнил, его звали Калеб — с опаской косился на старшего. Он тревожно поджимал губы и старался отойти хотя бы на шажок. Старший — Динар — напротив, сиял уверенной улыбкой, горделиво распрямив плечи. Он свысока глядел на народ, наслаждаясь своим статусом. Оба мальчика были удивительно похожи на отца, хотя матери у них были разные. И лишь их поведение кардинально отличалось.