— Почему мы не можем раскрыть всем правду? — спросил Калеб. — Это избавит нас от проблем, и знатные дома перестанут поддерживать Динара.

Амелия взглянула на него с насмешкой.

— Кто тебе поверит? — бросила она. — Особенно сейчас, когда все прекрасно понимают, что трон может перейти из рук в руки за пару дней. Люди решат, что ты хочешь оболгать его, и возненавидят тебя. Опрометчиво бросаться обвинениями сейчас, нужно выбрать правильный момент.

— И что вы предлагаете? Собрать войска и уйти в Рипсалис? Кто останется в столице и где гарантии, что она тут же не перейдет в руки Динару, когда я покину её?

— Я присмотрю за ней, — Амелия с хлопком закрыла веер. — Поверь, я не сдала столицу, когда на нас напали три королевства, а Корнелиус был в Бригге, не сдам её и Динару.

Калеб с подозрением уставился на неё, но лишь покачал головой.

— Мне нужно подумать. Я не приму решение после одного разговора с вами.

— Хорошо, сын мой, — Амелия остановилась и пронзила его холодным взглядом. — Буду ждать.

Калеб ответил ей коротким кивком и развернулся на пятках к сопровождающим. Бланш поймал его взгляд.

— Всего доброго, матушка.

Фрейлины подошли к Амелии, а Кард и Глед — к Калебу. Спустя несколько минут все разошлись по разные стороны, однако гнетущее чувство, будто скоро случится что-то плохое, повисло в воздухе. Стало тревожно. Настроение Калеба ухудшилось, и он окончательно вернулся к прежнему безжизненному существованию, в котором присутствовали только тяжелые размышления о войне и ресурсах, а также страх за свою жизнь. Глед попытался разговорить его, чтобы вновь увидеть искру оживления, однако не добился успеха. Кард почему-то помрачнел. Он с трудом поддерживал шутки, будто едва вспоминая, как говорить, и с силой сжимал поводья лошади.

В итоге, к стойлу они пришли в гнетущем молчании, и Калеб лишь сурово кивнул Йерну прежде, чем уйти во дворец.

Мужчина провел его напряженным взглядом, поджав губы, однако по обыкновению придержал мысли при себе. Он распряг Бланша, вымыл его, а также принес много свежей еды и воды. До вечера он возился в стойле, выполняя свою работу, и лишь поздно ночью ушел. Всё это время Бланш наблюдал за ним, но ничего подозрительного не заметил, кроме того, что Йерн казался подавленным и взволнованным. С чем это было связано, понять не удалось. К тому же, не он занимал центральную позицию в размышлениях Бланша, а Амелия. Вернее, её фраза о том, что она может присмотреть за столицей в отсутствие Калеба.

Рациональная часть сознания едва не принялась до потолка подпрыгивать, крича, что она хочет захватить власть и всё это — часть её грандиозного плана. Эмоциональной части оставалось лишь закатывать глаза и прикрывать голову крылом, сетуя, что они снова вернулись к теориям заговоров. Впрочем, опасения были не безосновательными, а потому не стоило сбрасывать их со счетов. Бланш решил, что обязательно присмотрит за Амелией, и если та сделает хоть одно подозрительное движение в сторону Калеба, то прикроет его.

На том и порешил.

Следующие пару недель он целиком посвятил тому, чтобы следить за всеми в зоне видимости. Вероятно, из-за того, что контроль над телом перехватила человеческая часть сознания, всё казалось подозрительным. Теперь вели себя странно абсолютно все: Амелия, Йерн, Хан, даже Кард. Каждый из них действовал и говорил по-своему, но во всем этом Бланш видел двойное дно. Амелия прикрывала за словами тревоги угрозу, Йерн скрывал в молчании подавленную злость на кого-то, Хан маскировал ненависть за улыбкой, а Кард прятал за отговорками истинные причины страха. Бланш с тяжелым сердцем понимал, что под подозрение попали все они, и не мог решить, от кого защищать Калеба в первую очередь. С какой стороны ждать удар?

Как на зло, время до Великой Охоты пролетело незаметно. Уже завтра должно было начаться состязание, и осталась последняя спокойная ночь. Йерн ушел, когда за стенами стойла послышался легкий стук и шаги, и Бланш проводил его подозрительным взглядом. Однако мужчина так и не вернулся. Вместо него через пару часов в стойло просочился Глед, чтобы снова напомнить о том, как важно было защитить Калеба. Также он поделился, что лично прочесал лес, чтобы удостовериться, что неожиданностей не будет. Охрана мероприятия была нерушимой, и хотелось верить, что на сей раз никто не посмеет подстроить ловушку. Несмотря на то, что Глед говорил об этом уверенно, сам он беспокоился не меньше, чем Бланш. Он провалился, как охранник, уже трижды, не сумев раскрыть покушения, а потому не собирался допускать этого вновь.

— Я рассчитываю на тебя, Бланш, — сказал он тихо. — Даже если все мы вдруг погибнем, ты должен продолжать защищать Его Величество. Любой ценой.

Бланш кивнул и распахнул крылья. На губах Гледа расцвела слабая улыбка, однако она тут же погасла, когда дверь в стойло приоткрылась, и кто-то вошел.

— Кард? — удивился он, и Бланш недоуменно склонил голову вбок. — Что ты тут делаешь? Почему ты не дома?

Кард вдруг бросился к Гледу и схватил его за плечи. Взгляд у него был безумный, на лбу выступил пот, руки мелко дрожали, а дыхание было прерывистым и частым. Тревога вспыхнула в воздухе. Почему-то стало холодно, воздух потяжелел, а звуки за пределами стойла показались страшными. У Бланша перья встали дыбом. Захотелось встопорщить когти, раскрыть крылья и угрожающе заклекотать, однако он не понимал, чем было вызвано такое желание. Судя по всему, Глед тоже взволновался. Он перехватил руки Карда и с трудом поймал мечущийся повсюду взгляд.

— Да что с тобой? — воскликнул он. — Ты меня слышишь? Кард, что происходит?

Тот сглотнул и мертвенно побледнел. Он с трудом выдавил:

— Глед, мне очень нужна помощь…

И Бланш впервые увидел, чтобы его настолько охватил ужас.

— Ваше Величество, слева ещё двое!

— Вижу.

Выстрел. Зверек рухнул, как подкошенный, и белая шерстка окрасилась кровью.

Бланш подпрыгнул, взмахнув крыльями, и перескочил через давно упавшее дерево. Он мягко приземлился, стараясь не дергаться, чтобы не помешать Калебу, пока тот вновь целился, и помчался вперед. Второй зверек шмыгнул под куст, скрываясь из виду, однако далеко не ушел. Раздался второй выстрел, практически вслепую, за ним последовал шорох, возня, а затем всё стихло. В нос ударил запах крови, перебивший лесную сырость, и Бланш понял, что Калеб попал точно в цель. Они остановились, чтобы перевести дух и перезарядить ружье, и в тишине леса то и дело раздавались отдаленные хлопки и топот копыт.

Глед спрыгнул с лошади, свистнув, и две гончие, что следовали за ними, бросились к зверькам. Они притащили тушки, и он коснулся длинной палочкой с белым камнем на конце сначала одной из них, а затем второй. Оба зверька на мгновение вспыхнули, будто внутри них появились маленькие солнышки. Такие манипуляции он производил каждый раз, когда Калебу удавалось кого-то подстрелить, и таким образом магически засчитывалась очередная тушка. Одновременно с касанием палочкой зажигался огонек на турнирной таблице, что располагалась у кромки леса, и слуги записывали общее число пойманных зверьков. Такие артефакты были у всех участников Великой Охоты. Это было сделано не только для того, чтобы соблюсти честность соревнования, но и для того, чтобы зрители в лице знати, не участвующей в состязании, могли наблюдать за результатами и обмениваться мнениями.

Специально для них у кромки леса соорудили множество беседок, где они могли расположиться в тени, привели слуг, готовящих еду и напитки, выставили стражу на случай нападения диких зверей и на видном месте установили турнирную таблицу. Пока участники праздника носились по лесу, остальные весело проводили время, болтая и обсуждая достижения каждого из них. Среди гостей были не только представители знати, но и важные люди империи, такие как главный советник Брайан и верховный маг Эдгар. Разумеется, присматривала за всем Амелия. Именно она считалась хозяйкой торжества, тогда как Калеб являлся хозяином Охоты. Такое разделение было очевидным и удобным, а потому не вызывало вопросов.