Победа или смерть.

Приготовления к битве прошли быстро, и вскоре армия империи выдвинулась к Рипсалису. Бланш впервые отправлялся на войну, причем и животной частью, и человеческой, поэтому с любопытством оглядывался и прислушивался. Калеб поделил доступные силы на несколько частей, одну из которых, самую многочисленную, отправил навстречу армии Драцены и Динару, другую, поменьше, — оставил обороняться в столице, а третью, крошечную, забрал с собой. Рядом с ним остались лишь те бойцы, чья преданность не подвергалась сомнению и чья храбрость требовалась в настолько важный момент.

Бланш невольно задумался, как битва при Рипсалисе могла закончиться. Воображение разыгралось не на шутку, рисуя разные картины. В первой из них Калеба ждал триумф — чистая победа, при которой город сложил бы оружие, встретившись с мощью империи и не посмел сопротивляться. В такой битве практически не было бы потерь, а раненные вскоре встали бы на ноги и вернулись в строй. Блестящая военная компания принесла бы Калебу признание народа, и ему больше не пришлось бы доказывать, что он достоин трона. Несмотря на то, что это был самый желанный исход, он также оставался самым маловероятным.

Почти такой же недосягаемой выглядела победа малой кровью. В таком случае сражение ограничивалось короткой битвой с минимальными потерями, в ходе которой город успешно удалось бы взять до появления подкрепления из королевств Тильд и Алия. Сила оружия и магии уничтожила бы щит Рипсалиса, а убивающее заклинание удалось бы легко преодолеть. Бланш сомневался, что всё сложится так удачно. Если город не сдался даже Непобедимому Корнелиусу, то шансы на то, что он покорно примет судьбу от рук Калеба, равнялись нулю.

Куда более вероятным выглядело долгое, кровопролитное сражение со множеством жертв. Битва запомнилась бы яростью и стойкостью, с которыми обе армии схлестнулись, применяя всевозможные способы победить. В ход шла бы разрушительная магия, тактические приемы, воодушевляющие речи и умение использовать рельеф местности. Обе стороны понесли бы большие потери, возможно, кто-то из командующего состава сложил бы голову, но в конечном итоге империя поставила бы Рипсалис на колени. Подкрепление либо не успело бы прибыть, либо не оказало существенного влияния на бой.

Следующий исход выглядел менее оптимистично и зудел под кожей навязчивым чувством тревоги. Он говорил о победе, больше похожей на поражение, в которой пришлось бы проявить всю стойкость и силу только для того, чтобы выжить. Количество жертв было бы невозможно подсчитать, а раненые ещё долго приходили бы в себя. Поставить на кон всё вынуждены были бы все, кто поднял оружие: и бойцы, и маги, и командиры. Вероятно, также пришлось бы столкнуться с армиями Тильда и Алии, и лишь чудо заставило бы их отступить. Несмотря на то, что Рипсалис пал, радости не было бы. Только опустошение и терзающий душу вопрос: стоило ли оно того?

О последнем исходе не хотелось думать. Поражение вставало перед глазами кровавым закатом, проникало в легкие едким дымом и оседало на языке горечью. Даже просто представлять усеянное телами поле, на котором мог оказаться и бездыханный Калеб, было тяжело. Равно, как и осознавать, что без помощи Тильда и Алии непокорный город сдался бы. Бланш искренне надеялся, что до поражения не дойдет, и ему не придется стать свидетелем разгрома империи.

С равной долей вероятности могли разыграться все сценарии. Судя по тому, что Бланш слышал, Рипсалис держался из последних сил. В прошлый раз его спасла козырная карта — убивающее заклинание — но теперь и на него нашли управу. Какую именно, Бланш пока не знал, но Калеб выглядел уверенно, когда призывал не переживать об атаке сверху. Вероятно, бесконечные обсуждения битвы, унесшей жизнь прошлого императора, принесли плоды. Хотелось верить, что знание поможет заполучить победу, избежав больших жертв, однако не стоило забывать и о других опасностях сражения. Наибольшую собой представляло подкрепление, спешащее к Рипсалису.

Объединенная мощь трех армий могла смести силы империи, как наводнение крохотную деревушку. Калеб делал ставку на то, что город удастся занять до того, как прибудут Тильд и Алия, ведь в таком случае, даже если они атакуют, обороняться будет проще в руинах, чем на открытой местности. Бланш понимал его. План звучал логично, но в нем существовал один изъян, который все видели, но о котором молчали не то для того, чтобы сохранить боевой дух солдат, не то для того, чтобы самим не переживать.

Империя вступила в гонку со временем.

Слишком многое завязывалось на том, что атаковать Рипсалис нужно было до появления подкрепления. Как быть, если план провалится, не говорилось. Бланш чувствовал, что Калеб разработал стратегию и на этот случай, однако не делился ей. Он в целом вел себя тише обычного, и это замечали Глед и Кард. Остальные бойцы, даже если что-то подозревали, предпочитали держать мысли при себе, ведь нельзя было обсуждать императора. Особенно, когда он вел их в сражение, которое могло войти в историю, как его первая победа, или запомниться, как позорное поражение.

Бланш переживал за Калеба. Не о том, что тот может погибнуть в бою или получить ранение, а о том, сможет ли вести войска. Речь шла не об отряде человек в пятьдесят, а об армии, насчитывающей почти четыреста тысяч бойцов, большая часть которой сейчас удерживала блокаду. Руководить таким количеством людей было отнюдь не просто, пусть даже Калебу должны были помогать командиры и ближайшие сторонники. В том числе, Глед, Кард и Эдгар.

Маг отправился с ними, взяв лучших учеников, и их присутствие незримо поддерживало армию. Каждый знал о его мощи и умениях, а Калебу становилось легче, когда он вспоминал, что может доверить ему прикрытие. Бланш радовался, что, наконец, ледяное сердце его дорогого человека растаяло и впустило в себя близких. Раньше оно отвергало всех, обливаясь кровью из-за потери отца и из-за страха перед будущим. Теперь, точно птичка, расправившая крылья, оно забилось быстро и бодро, распевая звонкую трель. Калеб преобразился за это время. Именно поэтому люди пошли за ним, когда он велел выдвигаться в Рипсалис, а не отвернулись, решив дождаться Динара.

В столице осталась Амелия. Она взяла на себя заботу об империи, пообещав грудью встать на её защиту, когда к стенам подойдут войска Драцены. Калеб получил её благословение и напутствие, которое бережно сохранил в сердце, а Бланш заметил, что они по-особенному переглянулись. Амелия спрятала что-то в рукаве, но разглядеть странный предмет не удалось. В свободное время оставалось гадать, какой важный артефакт она стала носить с собой и зачем он требовался. Едва ли он походил на новое оружие Карда — тигилловый пистолет, который выдал ему старший брат перед началом похода.

Размышления Бланша прервал Глед.

— Вот и лагерь, — сказал он, заметив впереди палатки и снующих людей. — Мы на месте, Ваше Величество.

— Отлично, — кивнул Калеб, а Бланш огляделся, старясь запечатлеть в памяти каждую деталь. — Расквартировать бойцов, проверить лагерь и созвать ко мне генерала Зейна и генерала Джозефа, отвечающих за блокаду.

Несколько человек тут же гаркнули:

— Так точно!

И убежали прочь, куда-то в глубину лагеря. Повсюду стояли палатки из особого материала, защищающего от влаги и холода, тут и там виднелись котелки, в которых солдаты варили похлебку, а из общей кухни доносился запах мяса и жареного лука. Всюду слышались разговоры, которые смолкали, стоило бойцам заметить процессию, и мужчины тут же склонялись, приветствуя Калеба. Несмотря на то, что лето ещё не закончилось, чувствовалось дыхание подступающей осени. Даже днем никто уже не обливался от пота, а к вечеру люди и вовсе набрасывали на плечи рубахи и порой зябко ежились. Вот-вот должны были начаться дожди.

Небо опасно хмурилось, предупреждая, и бойцы поглядывали на восток, затягивающийся тучами. Прохладный ветер летал среди палаток, заглядывая внутрь, и подхватывал перетолки солдат, создавая ощущение огромного улья. Люди жужжали, обсуждая дела и последние новости. Прибытие Калеба и подкрепления удивило их, ведь никто не ждал нового большого сражения при Рипсалисе. Напротив, все были уверены, что блокаду вот-вот снимут. К чему было пытаться взять непокорный город, если он уже забрал множество жизней?