— Сегодня отдыхай, — сказал Калеб, коротко улыбнувшись. — Завтра вместе с Кардом соберешь наиболее преданных мне бойцов, которые отправятся с нами в Рипсалис.

— Всё-таки в Рипсалис? — отозвался Глед и нахмурился. — Не в Аротел?

— Нет, — покачал головой Калеб. — Все ждут, что мы бросимся отвоевывать свои территории, и я хотел бы сделать это, но не могу. Слишком опасно. Армия Драцены лучше оснащена, а защита Аротела — несокрушима. Его обороняют сильные, крепкие воины, воодушевленные несколькими победами. В то время, как Рипсалис истощен и измучен. Его защитники слабы, у них не хватает пищи и лекарств, и у нас больше шансов одолеть их, даже учитывая купол и то заклинание.

— Но что скажет народ? Верно ли отправляться в Рипсалис, когда по нашим землям шагают враги?

Калеб задумался.

— Это может вызвать недовольства, ты прав, — сказал он. — Но я направлю основные силы сдерживать Драцену и Динара, пока мы отправимся небольшим отрядом в Рипсалис. Мы заполучим тигиллы, а затем поспешим назад, чтобы оснастить армию и прийти на выручку Аротелу и другим землям. Народ должен понимать, что без ресурсов войну выиграть не удастся.

— Звучит логично, — кивнул Глед, потирая подбородок, а затем нервно улыбнулся. — Осталось только сломить Рипсалис.

— Сломим, — постановил Калеб. — Но действовать нужно быстро, пока к нему не пришла подмога. Как только там покажутся Тильд и Алия, считай, война проиграна по всем фронтам.

Глед поднялся с места.

— Тогда не будем медлить, — сказал он. — Я сейчас же отправлюсь собирать бойцов, мне не нужен отдых.

Калеб смерил его взглядом, но не стал спорить. Вместо этого он велел:

— Возьми с собой Карда. Пусть хоть ползает, но он должен постоянно ходить с тобой и участвовать во всех приготовлениях к битве. Ты меня понял?

— О… Да, конечно, — растерялся Глед, по-видимому, ожидая любой приказ, кроме этого. — Но вы действительно хотите взять его в Рипсалис? После ранений, которые он получил?

— Да. Я поручу ему орудия, раз он не может сражаться лично. Но не из жестокости, а из сострадания. Глед, послушай, сейчас ему нужна наша вера, ведь ничего другого у него не осталось. Ни отца, ни силы, ни твердости духа. Мы должны показать, что ранения не делают из него беспомощного калеку. Он всё ещё воин империи и может сослужить хорошую службу.

Глед порывисто вдохнул, точно не веря ушам, а затем грустно улыбнулся.

— Вы очень внимательны, Ваше Величество. На самом деле, я и сам хотел предложить взять Карда с нами хотя бы в качестве сопровождения. Мне кажется, он зачахнет, если останется в столице. Он уже напоминает бледную тень себя.

— Это из-за предательства отца, — вздохнул Калеб. — Ты не представляешь, что с ним было, когда он узнал о казни. Никогда не видел его таким… Надеюсь, больше и не увижу.

Глед поджал губы, кивнув, а Калеб поморщился, невольно вспомнив, как несколько дней назад в кабинет ввалился Кард, поддерживаемый старшим братом, и оба упали на колени, едва переступив порог. Некогда сильный, быстрый, ловкий охранник выглядел жалко. Бинты скрывали сильно поврежденный левый глаз и руку. Он не мог передвигаться без трости, а о верховой езде, фехтовании и стрельбе можно было забыть. От одного взгляда на него разрывалось сердце. Лекари говорили, что было чудом, что Кард выжил. Однако о сражениях и прежней работе следовало забыть, во всяком случае на ближайшие несколько лет. Возможно, ему могли помочь новые лекарства, основанные на тигилловой пыли, но рассчитывать на них не стоило. О побочных эффектах никто не знал.

Бледный, с потрескавшимися губами и с полными отчаянием глазами, Кард склонился.

— Ваше Величество, умоляю вас пощадить отца, — воскликнул он тогда, и старший брат бросил на него взгляд, полный боли и надежды. — Он не знал, что творит, не думал о последствиях. Уверяю, он никогда бы не причинил вам вреда, если бы полностью себя контролировал. Его околдовали! Кто-то заставил его сделать это, и он — такая же жертва, как я.

— Кард, подними голову, — ответил Калеб в тот день, нахмурившись. Когда охранник вскинул взгляд, он вздохнул. — Я злюсь не из-за себя, а из-за тебя. Ты серьезно пострадал, и господину Хэлвису нет оправдания в том, что он дал тебе зачарованный мундир. Я не пощажу его за то, что он едва не убил тебя.

Кард посерел, а его брат сжал кулаки.

— Также люди Грея уставили его связь с Драценой, — продолжил Калеб, роняя слова, как камни. — Это был заговор, Кард. Мне жаль, но твой отец поддерживал Динара. По своей воле или по приказу, но он передавал врагу информацию о наших войсках и вооружении, и я не могу закрыть на это глаза. Он должен понести наказание, и мы оба это понимаем.

— Можем ли мы что-то сделать, чтобы изменить приговор? — спросил брат Карда, и на его лице отразилась гримаса страдания. — Как глава рода, я — Даниэль Хэлвис, могу воспользоваться ресурсами семьи, чтобы…

Калеб вскинул руку, останавливая.

— Пустое, — сказал он. — Не стоит тратить богатства рода, которые нужны вам самим. Я не приму никакие дары.

Даниэль воскликнул:

— А клятвы?..

— Бессмысленны, — обрубил Калеб. — Я и так знаю о вашей преданности, и особенно это касается Карда. К тому же последние события показали, что даже самые пылкие заверения осыпаются пеплом перед звоном монет.

— Тогда… — Кард сглотнул, а его глаза заблестели, а голос задрожал. — Ваше Величество, во имя нашей давней дружбы, отошлите отца в ссылку, направьте на каторгу, бросьте в темницу, но, прошу вас, не казните его. Не лишайте жизни. Ваше Величество, не забирайте у меня отца…

Он опустил голову, поджав губы, и его плечи затряслись. Калеб отвернулся. Было слишком тяжело глядеть на Карда сейчас, когда всё, что держало его на плаву, исчезало одно за другим. Предательство отца больно ударило по нему, травмы — испещрили трещинами внутренний стержень, а приговор — мог окончательно добить. Калеб не мог так поступить. Только не с Кардом. Не с этим сильным, поспешным, глуповатым, но такие добрым другом. Братом. Калеб не хотел быть тем, кто разобьет его сердце и расколет душу.

— Это только ради тебя, Кард, — сказал он, вздохнув. — Не ради твоей семьи, не ради братьев или сестры. Только ради тебя.

Кард вскинул голову, его глаза засияли, а с губ посыпались торопливые благодарности и заверения в искренней преданности. Даниэль вторил ему, обещая всё на свете за такую милость, но Калеб вскоре прервал их, вскинув руку. Он не миловал господина Хэлвиса, а лишь позволял ему сохранить жизнь.

— Вместо казни будет ссылка, — твердо сказал он, и братья застыли. — Ваш отец отправится на восток, за горы Уньи, где останется до конца своих дней.

— К каторжникам?.. — прошептал Даниэль и торопливо склонил голову, поймав острый взгляд. — Как вам будет угодно, Ваше Величество.

— А теперь возвращайтесь домой, — велел Калеб. — Карду нужен отдых.

Спустя несколько дней отец Карда отправился в ссылку, главой рода официально стал Даниэль — первый по старшинству, а прочая знать притихла, ошеломленная приговором. Многие думали, что наказание будет мягче, ведь ходили слухи, что в деле появилась ментальная магия. Отец Карда вел себя странно, точно не до конца осознавал, что делает, но достоверно установить, навязывал ли кто-то ему свою волю, не вышло. С одинаковой долей вероятности он мог играть на публику, выдавая себя за умалишенного, лишь бы не получить смертельный приговор, или действительно страдать после воздействия магии. В любом случае, ссылка казалась хорошим вариантом. Калеб считал это достаточно грозным наказанием, в котором присутствовала толика снисходительности.

Он вздохнул, вновь думая о том, как тяжело пришлось его людям, а затем перевел взгляд в окно, размышляя, что ждет их совсем скоро. Битва. Сражение, которое определит судьбу империи. Покажет, смогут ли они перевооружить армию и дать отпор соседям, или сгинут, разбившись, как вода о камень, о непокорный Рипсалис. Время размышлений прошло. Настала пора битвы.