Она повернулась к нему. В её взгляде вспыхнула настоящая эмоция — но совсем не та, которую Мария хотела показать.

— Я должна быть уверена, что ничто не встанет у нас на пути. Расскажите мне, как устроена система безопасности? Какие протоколы соблюдает император?

Горнилов чуть помедлил. Видимо, решил — материнские инстинкты императрицы заслуживают доверия.

— Ваше величество, всё отлажено до мелочей. Император с детства принимает микродозы ядов, чтобы выработать иммунитет. На нём всегда — артефакт высшего класса. Настолько мощный, что его невозможно обнаружить даже магически одарённым.

Мария кивнула, делая вид, что слушает с интересом.

— А повседневные меры? Что ещё?

— Император не прикасается ни к еде, ни к питью, пока их не проверят наши люди. Это железное правило. Он не нарушает его никогда — даже дома, даже среди своих.

В голове Марии вдруг сложилась картина — тот вечер, когда она сама подала ему чай, а он незаметно вылил его в горшок с цветами… Теперь она поняла — это был протокол. Он не доверял даже ей. Но не хотел её обидеть при этом.

— Понятно, — медленно сказала Мария. — Значит, система действительно надёжна.

— Безупречно, ваше величество. Император под полной защитой.

Мария почувствовала, как напряжение отступает. Если он так строго соблюдает протоколы — значит, действует по привычке. Значит, пока не подозревает о её замыслах.

— Спасибо, Алексей Петрович. Вы мне очень помогли. Теперь я могу спокойно думать о нашем отпуске.

Горнилов поднялся, собираясь уйти. Но Мария остановила его лёгким жестом.

— Ещё одна просьба. Наш разговор… слишком личный. Не хотелось бы, чтобы император узнал о моих планах раньше времени. Пусть это будет сюрприз.

— Разумеется, ваше величество. Я никому не скажу ни слова.

Мария улыбнулась — впервые по-настоящему.

— Я знала, что могу вам доверять.

Она проводила его к двери. А когда Горнилов уже взялся за ручку, Мария неожиданно обняла его за плечи — как старого друга.

— Спасибо ещё раз, — прошептала она ему на ухо.

В тот же миг из её рукава выскользнул артефактный кинжал и вонзился Горнилову в шею. Он даже не успел удивиться — яд на лезвии сработал мгновенно. Мария подхватила тяжёлое тело, не дав ему рухнуть на пол. На лице её промелькнула гримаса — Горнилов был крепким мужчиной, но сейчас ей хватило сил удержать его. Она была сильной женщиной во всех смыслах.

Императрица быстро затащила тело в свои тайные покои — крохотную комнату за потайной дверью, о которой знала только она. Здесь, среди пыльных сундуков и забытых реликвий, Мария действовала поспешно и хладнокровно. Специальная кислота сжирала плоть за минуты — не осталось ни костей, ни намёка на человека. Она вытерла следы, проветрила комнату, привела себя в порядок. А когда вернулась в основные покои, ничто не выдавало случившегося.

Императрица плеснула себе вина, устроилась в кресле и улыбнулась — опасно, хищно. Теперь она знала главное — император не подозревает ничего. Его осторожность, это просто привычка, а не щит от реальной угрозы. Но Царев и Невская уже в Москве. Это значило только одно — времени почти нет. И остается последняя надежда на отца Серафима…

Москва встретила нас своим вечным равнодушием — свинцовым небом, дождливым асфальтом и воздухом, густым, как старое вино, пропитанным историей и кровью. А я думал о том, как быстро жизнь превращается из тихой заводи в бурный поток, который несёт тебя к чёрту на рога.

— Костя, — Лола повернулась ко мне. — Ты веришь, что император нас выслушает?

— Вера — роскошь, которой мы не располагаем. У нас есть документы, есть доказательства. Всё остальное — на откуп Провидению.

— Провидение… — хмыкнула Сашка сзади. — Удобно… Всегда найдется на кого свалить.

И я уже готовился колко ей ответить, но тут впереди вырос чёрный лимузин — медленный и тяжёлый, как катафалк. Он перекрыл нам дорогу. Машина из тех, что принадлежат людям с властью и привычкой к безнаказанности.

— Что за… — пробормотал я, сбрасывая скорость.

Из лимузина вышел мужчина в чёрной рясе. Высокий, статный, с лицом человека, который видел слишком много исповедей и слишком мало настоящего раскаяния. Отец Серафим из Данилова монастыря. Личность весьма известная из телика.

— Граф Царёв, княгиня Невская, — обратился он к нам. — Я от императрицы Марии Фёдоровны. Мне нужно поговорить с вами о…

Договорить он не успел — боевой топор Лолы просвистел в воздухе и вонзился ему в лоб с точностью хирурга. Серафим рухнул, как поваленное дерево. А его водитель перепугался и умчал прочь.

— Лола! — я вылетел из машины, кровь стучала в висках. — Ты что творишь⁈ Он даже не успел сказать!

Но она подошла к телу спокойно, как к знакомому делу, выдернула топор и вытерла лезвие о рясу покойного.

— Мне не о чем говорить с людьми императрицы.

— Ты понимаешь, кого завалила⁈ — я схватил её за плечо, но она выскользнула легко, как змея. — Это же святой отец!

— Мне плевать, — ледяной голос Лолы резанул по ушам. — Запишем на издержки нашей операции. Император поймёт, когда узнает, что этот тип приехал от неё.

— Если бы мы его взяли живым, дело бы пошло проще! — злость кипела во мне, как чайник на костре. — Ты с ума сошла, Лола!

— Хватит уже грызться, — рявкнула Сашка, бросая на нас недовольный взгляд. — Во дворец! Пока нас тут не взяли за жабры.

И я плюхнулся обратно на сидение и вдавил педаль в пол. Машина рванула вперёд, оставив за собой только грязный след и тело святого отца, валяющееся посреди московской улицы.

Больше мы не говорили, а вскоре дворец вырос из тумана, как каменный зверь. Громадный, хмурый, с башнями, что помнили ещё Ивана Грозного. По периметру охрана — от простых стражников до боевых магов и каждый второй с глазами убийцы.

Мы подъехали к контрольно-пропускному пункту. Я уже набрал в лёгкие воздух, чтобы объяснить кто мы и зачем здесь, но вдруг почувствовал, что кто-то сжал мне плечо сзади. Ладонь холодная, как мрамор. Обернулся — передо мной человек в чёрном плаще и маске. От него исходила сила, будто рядом стояла сама буря. Воздух вокруг вибрировал, а кожа покрылась мурашками.

Он лениво щёлкнул пальцами и моя ключица треснула с мерзким хрустом — боль вспыхнула во всём теле, я едва не закричал.

— В машину! — прохрипел я, падая обратно за руль.

Даша побледнела до синевы, а Сашка дёрнулась за пистолет, но это бесполезно против такой силы. Я же сосредоточился и вызвал Красного — шестиметровый исполин из лавы и камня вырос рядом с машиной и с ревом бросился на врага. И быстро завёл двигатель одной рукой и дал задний ход.

— Пристегнитесь! Сейчас будет весело! — крикнул я сквозь боль.

Разогнался до предела и окутал машину каменной бронёй. Да полетел прямо в стену дворца. Удар был как взрыв — камни летели во все стороны, машина перевернулась через крышу, но броня выдержала.

Я закашлялся от пыли и крикнул.

— Все целы?

— Живы… но это ненадолго, — буркнул Тяпкин, вытирая кровь с виска. — Нас за такое появление тут же расстреляют! Это же самоубийство! Даже если нас сначала посадят в темницу, то императрица заберёт бумаги и спишет нас в расход!

— Только не сегодня, — я выбрался наружу, держась за сломанную ключицу и усмехнулся сквозь боль. — Только не в мою смену…

Выбравшись из покореженного минивэна, я вдохнул воздух внутреннего двора — он хлестнул по лицу, как пощечина от самой судьбы. Мой Красный голем тем временем корчился в агонии. Одна из двух душ, питавших его мощь, угасла под натиском магии преследователя.

— Красный, ко мне! — рявкнул я.

Голем послушно рассыпался в воздухе. Лучше потерять временно инструмент, чем похоронить последнюю искру жизни в нем. Забавно — я граф, который бережет души своих големов больше, чем собственную шкуру.

Но сейчас не об этом. В тридцати метрах от нас стоял человек в плаще и с плотной маской на лице. Вокруг него клубилась магия. Гвардейцы метались по двору, как муравьи в разоренном муравейнике. Кто-то целился в нас, кто-то — в загадочного мага. Протокол против здравого смысла.