Рясов и Сюткин молча наблюдали за начальником. Они не слышали ни слова из его разговоров, но по лицу Тяпкина понимали — дальше будет только хуже. Час же пролетел незаметно. Тяпкин нервно курил у окна, бросая быстрые взгляды на улицу. Вдруг во дворе затормозил чёрный автомобиль. Из него вышел граф Константин Царёв — высокий, элегантный, с лицом, будто выточенным из мрамора. Рядом с ним — княгиня Лолита Невская — выразительные глаза, жесткая линия губ, походка женщины, привыкшей командовать. А за ними следовали две девушки. Тяпкин спустился им навстречу. Граф пожал ему руку крепко и без лишних слов.

— Олег Николаевич, всё действительно настолько опасно?

— Ещё опаснее, граф. У нас один шанс поставить императрицу на место. Второго не будет.

Княгиня всматривалась в лицо Тяпкина — пристально, без сантиментов.

— Есть план, как добраться до Москвы живыми? Императрица наверняка уже в курсе.

Тяпкин усмехнулся и кивнул в сторону неба. Над лабораторией кружил армейский вертолёт. Из иллюминатора махал рукой усатый мужчина в тёмных очках.

— Это Анатолий Сидоров, мой старый боевой товарищ. Лучший пилот из всех, кого я встречал.

Вертолёт приземлился рядом с лабораторией. Сидоров выскочил первым — приземистый, жилистый, с седыми усами и хитрым взглядом. Он обнял Тяпкина так крепко, что у того хрустнули рёбра.

— Олег! Чёрт тебя дери! Сколько лет прошло — а ты всё лезешь туда, где горячо!

— Толя, знакомься — граф Царёв, княгиня Невская…

Сидоров снял очки и отвесил шутливый поклон.

— Анатолий Сидоров. Летаю на всём, что держится в воздухе дольше трёх секунд.

Тем временем к крыльцу подъехали две старые «Волги». Из них начали выбираться люди — бывшие следователи, сыщики, оперативники. Не мальчики уже — животы выдаются вперёд, волосы редеют, кто-то держит бутылку пива вместо пистолета. Но по глазам было видно — каждый из них в душе матерый волчара.

Тяпкин же покачал головой и тихо пробормотал.

— Не та гвардия уже…

Громов, старейший из всех, рассмеялся в голос.

— Олег! Не гони волну! Пороха у нас хватит на всю столицу!

— Мозги-то на месте! — Петров хлопнул себя по животу. — А это главное.

— А опыта у нас больше, чем у любого молодого салаги, — Волков добавил с улыбкой.

В подтверждение своих слов ветераны начали вытаскивать из багажников оружие — автоматы, пистолеты, гранаты, даже пару магических артефактов. И молодые оперативники Тяпкина присвистнули и одобрительно закивали.

— Откуда у вас столько стволов? — Рясов не удержался.

Мужики переглянулись и рассмеялись.

— Сынок, — сказал Громов, — если бы ты знал половину того, что мы пережили… Ты бы тоже всегда держал пару сюрпризов под рукой.

— Мальчик, — Громов ухмыльнулся, бросив взгляд поверх очков, — мы не зря тридцать лет в органах протёрли штаны. Связи — не бумага, их не сожжёшь.

И Сюткин с благоговейным трепетом перебирал автомат, как будто держал в руках не оружие, а билет в новую жизнь.

— Это же последняя модель… Такие только спецназу дают!

— Всё верно, — Петров подмигнул, оскалившись. — Мы и есть спецназ. Просто теперь без формы.

И когда оружие оказалось в руках каждого, группа двинулась к вертолёту. Сидоров уже запускал двигатель, лопасти с воем рассекали воздух.

— Все по местам! — рявкнул он так, что даже мотор смолк бы от неожиданности. — Летим низко, чтоб ни один радар не проснулся!

Они забирались внутрь — кто с шуткой, кто с мрачной решимостью. Тяпкин задержался и бросил последний взгляд на лабораторию. Может, он видит её в последний раз. А может — нет… И решительно шагнул внутрь. Взлёт прошёл гладко — Сидоров вёл машину так, будто у него в жилах не кровь, а авиационный керосин. Вертолёт скользил над землёй, огибая холмы и крыши.

— Ну что, Толя, долетим? — крикнул Тяпкин сквозь грохот винтов.

— Держу кулаки! — рявкнул Сидоров в ответ. — Но будь уверен — императрица уже в курсе нашего…

Он не договорил — в стороне пронеслась вспышка и через мгновение вертолёт вздрогнул от удара. Ракета вошла точно в хвост.

— Нас зацепили! — заорал Сидоров, хватаясь за рычаги.

Машина закрутилась волчком, теряя высоту. Тяпкин видел, как земля несётся навстречу, и вдруг понял — это конец…

Я сидел в дрожащем чреве военного вертолёта, будто в желудке гигантского зверя, который вот-вот выплюнет нас на растерзание гравитации. Стрелки приборов метались, как пойманные в ловушку крысы, норовя вырваться за красную черту.

В салоне царила паника. Лола вцепилась в ремни так, что костяшки побелели, а лицо у неё стало цвета зимнего неба перед рассветом. Даша шептала что-то себе под нос — кажется, молитву, хотя в её голосе звучало отчаяние, а не вера. Я же был спокоен, как удав после обеда. Даже лениво потянулся к пространственному кольцу и достал оттуда пачку чипсов с крабом.

— Знаете, — сказал я, философски отправляя в рот чипсы, — сейчас самое подходящее время для перекуса.

И все уставились на меня так, будто я только что сбежал из психушки.

— Костя! — Лола сорвалась на визг, голос её стал тонким и острым. — Сделай хоть что-нибудь! Мы же падаем! А ты… ты жрёшь чипсы!

— Да уж, хоть бы что-то сделал! — подхватила Даша и тут же протянула руку к пачке. — Или хотя бы поделись чипсами перед смертью!

Но я плавно убрал пачку подальше от её пальцев.

— Прости, Дашенька, но запасы ограничены. К тому же… — я отправил в рот ещё чипсы и выдержал паузу. — Кому суждено быть повешенным, тот не разобьётся насмерть. Старая поговорка, знаете ли!

Тяпкин выпучил на меня глаза, а губы его дрожали так, будто он пытался вспомнить забытый пароль от жизни.

— Г-граф Царёв… вы вообще в своём уме? Сейчас не до ваших шуточек! Мы вот-вот разобьемся!

— Олег Николаевич, — я повернулся к нему спокойно, словно мы обсуждали прогноз погоды, — я всегда серьёзен, как и сама жизнь. Просто серьёзность жизни всегда заключается в абсурдной шутке. Жаль только, что это мало кто понимал. Разве только Людовик XI.

Саша вдруг ожила, встрепенулась, будто вспомнила о чём-то важном.

— Людовик был жестоким тираном, между прочим. Как и Иван Грозный. Не лучший пример для вдохновения! — протараторила она.

Я лишь усмехнулся и посмотрел на стрелки приборов. Вертолёт продолжал падать — упрямо и неотвратимо.

— Ах, милая Саша, но он был ещё и гением! — я щёлкнул пальцами, будто вызывая призрак Людовика. — И, между прочим, на кол никого не сажал. А ещё у него было отменное чувство юмора и иронии — редкие дары, которых, признаюсь, здесь катастрофически не хватает.

Опер Кузьма Пчёлкин не выдержал и сорвался тут же на крик.

— Да что вы заладили со своими королями и царями! Мы сейчас вмажемся в землю и сдохнем! Может, займёмся делом, а не историческим диспутом⁈

Я вздохнул тяжело и демонстративно, как человек, которого оторвали от самой интересной главы любимой книги. Неторопливо смахнул крошки чипсов о джинсы. Пора было заканчивать этот театр абсурда.

— Красный! — бросил я в пространство, вкладывая в слово всю силу воли.

Воздух под нами загустел, затрещал электричеством. И на земле под нами появился мой верный голем. Его руки, светящиеся внутренним жаром, подхватили падающий вертолёт так легко, будто ловили игрушечный самолётик. А затем опустили нас на землю.

— Все! Быстро покинуть борт! — рявкнул я, вскакивая на ноги. — Сейчас рванёт!

Мы выскочили из салона как ошпаренные коты, едва не сбивая друг друга с ног. Не прошло и минуты — вертолёт взорвался с оглушительным грохотом, разбрасывая обломки по полю. Взрывная волна швырнула нас в траву.

— Суки! Мой вертолёт! — пилот Сидоров схватился за голову. — Двадцать лет ни одной царапины! А теперь… чёрт побери…

Тяпкин, ещё бледный как мел, но уже почти собравшийся, похлопал его по плечу.

— Это не самое страшное… — он кивнул в сторону дороги.

С холма к нам катились чёрные джипы. В них были люди в чёрных повязках и бронежилетах. Их автоматы блестели на солнце, а глаза светились холодом. Среди них я сразу заметил несколько фигур в длинных плащах — маги. Их амулеты горели зловещим светом, а пальцы уже рисовали в воздухе заклинания. Ну а я улыбнулся во весь рот — адреналин уже гудел в венах.