Что скажет другу своему

Любовник пламенной Авроры?

Сияли-ль счастием ему

Ее застенчивые взоры?

Любви заботою полна,

Огнем очей, ланит пыланьем,

И персей томных волнованьем,

Была-ль прямой зарей она,

Иль только северным сияньем?

И ты покинула семейный мирный круг.

 Ни степи, ни леса тебя не задержали?

И ты летишь ко мне на глас моей печали –

 О милая сестра, о мой вернейший друг!

Я узнаю тебя, мой ангел утешитель,

 Наперсница души от колыбельных дней;

Не тщетно нежности я веровал твоей,

 Тогда еще, – тогда, достойный их ценитель!..

    Приди-ж – и радость призови

В приют мой, радостью забытой; –

 Повей отрадою душе моей убитой

И сердце мне согрей дыханием любви!

Как чистая роса живит своей прохладой

 Среди нагих степей, – спасительной усладой

    Так оживишь мне чувства ты.

Простите, спорю невпопад

Я с вашей Музою прелестной;

Но мне Парни ни сват, ни брат:

Совсем не он отец мой крестной.

Он мне однако же знаком:

Цитерских истин возвеститель,

Любезный князь, не спорю в том,

Был вместе с вами мой учитель.

Я был любим, твердила ты

Мне часто нежные обеты,

Хранят бесценные мечты

Слова, душой твоей согреты;

Нет, не могу не верить им:

Я был любим, я был любим!

Все тот же я, любви моей

Судьба моя не изменила:

Я помню счастье прежних дней,

Хоть, может быть, его забыла,

Забыла милая моя, –

Но тот же я, всё тот же я!

К свиданью с ней мне нет пути.

Увы! когда б предстал я милой, –

Конечно, в жалость привести

Ее бы мог мой взор унылой.

Одна мечта души моей –

Свиданье с ней, свиданье с ней.

Хитра любовь, никак она

Мне мой романс теперь внушает;

Ее волнения полна,

Моя любезная читает,

Любовью прежней дышит вновь.

Хитра любовь, хитра любовь!

 «Что ни болтай, а я великий муж!

Был воином, носил недаром шпагу;¹

Как секретарь, судебную бумагу²

Вам начерню, перебелю; к тому-ж

Я знаю свет, – держусь Христа и Беса,

С ханжой ханжа, с повесою повеса;

В одном лице могу все лица я

Представить вам!» – Хотя под старость века,

Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,

Представь лицо честно́го человека!

 Ты распрощался с братством шумным

Бесстыдных, бешеных, но добрых шалунов;

С бесчинством дружеским веселых их пиров,

 И с нашим счастьем вольнодумным.

Благовоспитанный степенный Гименей

Пристойно заменил проказника Амура,

И ветреных подруг, и ветреных друзей,

 И сластолюбца Эпикура.

 Теперь для двух коварных глаз,

Воздержным будешь ты, смешным и постоянным;

 Спасайся, милый!.. Но, подчас,

 Не позавидуй окаянным.

Когда Климена подарила

На память это мне кольцо,

Ее умильное лицо,

Ее улыбка говорила:

Оно твое; когда нибудь

Сама и вся твоей я буду;

Лишь ты меня не позабудь,

А я тебя не позабуду!

И через день я был забыт.

Теперь кольцо ее, Аннета,

Твой вечный друг тебе дарит:

Увы, недобрая примета

Тебя, быть может, поразит!

Но неспособен я к измене:

Носи его и не тужи,

А в оправдание Климене

Ее обеты мне сдержи!

В своих листах душонкой ты кривишь,

Уродуешь и мненья, и сказанья;

Приятельски дурачеству кадишь,

Завистливо поносишь дарованья;

Дурной твой нрав дурной приносит плод:

Срамец, срамец! все шепчут, – вот известье!

– Эх, не тужи! уж это мой расчет:

Подписчики мне платят за бесчестье.

Откуда взял Василий непотешный¹

Потешного Буянова? Хитрец

К лукавому прибег с мольбою грешной.

«Я твой, сказал: но будь родной отец,

Но помоги». – Плодятся без усилья

Горят, кипят задорные стихи,

И складные страницы у Василья

Являются в тетрадях чепухи.