Дельвигу («Напрасно мы, Дельвиг, мечтаем найти…»)* Напрасно мы, Дельвиг, мечтаем найти В сей жизни блаженство прямое; Небесные боги не делятся им С земными детьми Прометея. Похищенной искрой созданье свое Дерзнул оживить безрассудный; Бессмертных он презрел – и страшная казнь Постигнула чад святотатства. Наш тягостный жребий: положенный срок Питаться болезненной жизнью, Любить и лелеять недуг бытия И смерти отрадной страшиться. Нужды непреклонной слепые рабы, Рабы самовластного рока! Земным ощущеньям насильственно нас Случайная жизнь покоряет. Но в искре небесной прияли мы жизнь, Нам памятно небо родное, В желании счастья мы вечно к нему Стремимся неясным желаньем!.. Вотще! Мы надолго отвержены им! Сияет красою над нами, На бренную землю беспечно оно Торжественный свод опирает… Но нам недоступно! Как алчный Тантал Сгорает средь влаги прохладной, Так, сердцем постигнув блаженнейший мир, Томимся мы жаждою счастья. Л-ой*
Когда неопытен я был, У красоты самолюбивой, Мечтатель слишком прихотливой, Я за любовь любви молил; Я трепетал в тоске желанья У ног волшебниц молодых: Но тщетно взор во взорах их Искал ответа и у знанья! Огонь утих в моей крови; Покинув службу Купидона, Я променял сады любви На верх бесплодный Геликона. Но светлый мир уныл и пуст, Когда душе ничто не мило: Руки пожатье заменило Мне поцелуй прекрасных уст. Эпиграмма («Окогченная летунья…»)* Окогченная летунья, Эпиграмма хохотунья, Эпиграмма егоза, Трется, вьется средь народа И завидит лишь урода, Разом вцепится в глаза. Безнадежность* Желанье счастия в меня вдохнули боги: Я требовал его от неба и земли, И вслед за призраком, манящим издали, Жизнь перешел до полдороги; Но прихотям судьбы я боле не служу: Счастливый отдыхом на счастие похожим, Отныне с рубежа на поприще гляжу И скромно кланяюсь прохожим. Эпиграмма («Везде бранит поэт Клеон…»)* Везде бранит поэт Клеон Мою хорошенькую Музу; Всё обернуть умеет он В бесславье нашему союзу. Морочит добрых он людей, А слыть красоточке моей У них негодницей обидно. Поэт Клеон смешной злодей; Ему же после будет стыдно. Звезда* Взгляни на звезды: много звезд В безмолвии ночном Горит, блестит кругом луны На небе голубом. Взгляни на звезды: между них Милее всех одна! За что же? ранее встает, Ярчей горит она? Нет! утешает свет ее Расставшихся друзей: Их взоры, в синей вышине, Встречаются на ней. Она на небе чуть видна; Но с думою глядит, Но взору шлет ответный взор И нежностью горит. С нее в лазоревую ночь Не сводим мы очес, И провожаем мы ее На небо и с небес. Себе звезду избрал ли ты? В безмолвии ночном, Их много блещет и горит На небе голубом. Не первой вставшей сердце вверь И, суетный в любви, Не лучезарнейшую всех Своею назови. Ту назови своей звездой, Что с думою глядит И взору шлет ответный взор И нежностью горит. Эпиграмма («Поэт Писцов в стихах тяжеловат…»)* Поэт Писцов в стихах тяжеловат, Но я люблю незлобного собрата: Ей, ей! не он пред светом виноват, А перед ним природа виновата. Эпиграмма («В своих стихах он скукой дышит…»)*
В своих стихах он скукой дышет; Жужжаньем их наводит сон. Не говорю: зачем он пишет, Но для чего читает он? Дельвигу («Я безрассуден – и не диво!..»)* Я безрассуден – и не диво! Но рассудителен ли ты, Всегда преследуя ревниво Мои любимые мечты? «Не для нее прямое чувство: Одно коварное искусство, Я вижу в Делии твоей; Не верь прелестнице лукавой! Самолюбивою забавой Твои восторги служат ей». Не обнаружу я досады, И проницательность твоя Хвалы достойна, верю я; Но не находит в ней отрады Душа смятенная моя. Я вспоминаю голос нежный Шалуньи ласковой моей, Речей открытых склад небрежный, Огонь ланит, огонь очей; Я вспоминаю день разлуки, Последний, долгий разговор, И полный неги, полный муки, На мне покоившийся взор; Я перечитываю строки, Где, увлечения полна, В любви счастливые уроки Мне самому дает она, И говорю в тоске глубокой: «Ужель обманут я жестокой? Или всё, всё в безумном сне Безумно чудилося мне? О, страшно мне разуверенье И об одном мольба моя: Да вечным будет заблужденье, Да век безумцем буду я…» Когда же с верою напрасной Взываю я к судьбе глухой, И вскоре опыт роковой Очам доставит свет ужасной, Пойду я странником тогда На край земли, туда, туда, Где вечный холод обитает, Где поневоле стынет кровь, Где, может быть, сама любовь В озяблом сердце потухает… Иль нет: подумавши путем, Останусь я в углу своем, Скажу, вздохнув: Горюн неловкой! Грусть простодушная смешна; Не лучше ль плутом быть с плутовкой, Шутить любовью, как она? Я об обманщице тоскую: Как здравым смыслом я убог! Ужель обманщицу другую Мне не пошлет в отраду бог? |
