Из письма Н. В. Путяте^*

При жизни поэта не печаталось. Вошло в акад. изд. Соч. Баратынского (1914), под ред. М. Гофмана. Известно из письма 1827 г. Баратынского к Н. В. Путяте (автограф в Мурановском Архиве, напечатано в изд. Соч. Баратынского, 1884, стр. 513). Николай Васильевич Путята (1802–1877), близкий друг Баратынского, впоследствии вошедший в его семью, жеенившись на сестре жены Баратынского (см. о знакомстве с Путятой в биографической статье).

На некрасивую виньетку^*

Печатается по копии Н. Л. Баратынской (Пушк. Дом Акад. Наук). Впервые – в «Моск. Телеграфе», 1827, ч. 15, стр. 5, под заглавием «Журналист Фиглярин и Истина». В тексте вместо «Фиглярин» – «Зоилов».

Эпиграмма направлена на Ф. В. Булгарина. Речь идет о виньетке на титульном листе «Сочинений Фаддея Булгарина» 1827 г. (см. ее воспроизведение в т. I). Виньетка имеет свой комментарий в предисловии Булгарина «„Истина и Сочинитель“ (предисловие в лицах)»: «Цель трудов моих – польза и удовольствие моих сограждан. Достигнули сей цели – это решат они, а мое дело стремиться к ней. Я служу Истине; она наставит и защитит меня!.. Вдруг кабинет Сочинителя озарился приятным светом, наподобие утренней зари; он в изумлении оглянулся и видит женщину, прекрасную, как идеал Поэзии. Она была облечена в белую полупрозрачную одежду и сладостно улыбалась. „Ты назвал меня своим служителем, – сказала она, – и я пришла навестить тебя“. – Сочинитель: „Неужели ты… Истина?“ – Истина: „Точно так“».

Датируется по времени выхода издания сочинений Булгарина, поступившего в продажу в мае 1827 г.

Эпиграмма («Поверьте мне – Фиглярин-моралист…»)^*

Впервые – в альманахе «Денница» на 1831 г., стр. 137, вместе с эпиграммой Вяземского «Не то беда, Авдей Флюгарин…» под общим заглавием «Эпиграммы» и без подписи.

(1) «Фиглярин» – Ф. В. Булгарин (см. эпиграмму на него 1827 г. «На некрасивую виньетку» и примечание к ней).

Принадлежность эпиграммы Баратынскому, а также и обстоятельства, которыми она была вызвана, устанавливаются письмом М. Погодина к С. Шевыреву от 28 апреля 1829 г. Погодин писал: «Полтава Пушкина вышла, но принята холоднее, чем заслуживает. У Пушкина публика вычитает теперь из должных похвал прежние лишние. Гораздо более шуму в Петербурге сделал „Выжигин“ Булгарина. Булгарин почитает себя соперником теперь одного Пушкина и выступил против его „Полтавы“ с ужасно нелепою статьею… Киреевский писал против него для Галатеи… Баратынский написал презлую эпиграмму на него: „Б. уверяет нас, что красть грешно, лгать стыдно“» («Русск. Архив», 1822, т. III [кн. 5], стр. 72–80). (Статья, о которой говорит Погодин, «Разбор поэмы „Полтава“, соч. Александра Сергеевича Пушкина», была напечатана в «Сыне Отеч.», 1829, ч. 15 и 16. Возражение на нее – «О разборе „Полтавы“ Пушкина» в «Сыне Отечества», появилось в № 17 «Галатеи» за тот же год.)

Следует думать, что в свое время, т. е. в начале 1829 г., эпиграмма не была опубликована из тактических соображений, под давлением Пушкина, не желавшего еще в это время обострять отношения с Булгариным.

Наступление на Булгарина со стороны Пушкина и его литературных друзей развернулось только в следующем, 1830 г., в связи с изданием «Литературной Газеты». В это время в общем потоке полемических выпадов против Булгарина и эпиграмм на него появилась и эпиграмма Баратынского.

Эпиграмма («В восторженном невежестве своем…»)^*

Впервые – в «Сев. Цветах» на 1830 г., стр. 7, с подписью «Баратынский».

Эпиграмма направлена против Н. А. Полевого в связи с разгоравшейся в конце 1829 – начале 1830 г. полемикой вокруг первого тома его «Истории русского народа». В этом труде, так же как и в предварившей его появление «Философической статье о русской истории» («Моск. Телеграф», 1829, ч. XXVII, № 12, стр. 467–500), Полевой с позиций новейшей западной буржуазной исторической школы (Гизо, Нибур), в противовес летописно-придворному характеру «Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина, выдвигал программу научного изучения социальной истории «русского народа». С резкой критикой Полевого в защиту Карамзина выступила «Литературная Газета». Рассматривая полемику с Карамзиным как незаконное посягательство на авторитет «знаменитого историографа», «Литературная Газета» обвиняла Полевого в невежестве и довольно прозрачно намекала на его «низкое» купеческое происхождение. Об этом же говорит и Баратынский в словах: «На свой аршин он славу нашу мерит», имея при этом в виду оспариваемую Полевым литературную «славу» Карамзина.

Вскоре Баратынский выступил против Полевого еще с двумя эпиграммами (см. следующее примечание). С этого времени Полевой становится для Баратынского идеологическим врагом, представителем враждебного поэту «промышленного направления века». В свою очередь Полевой с этого же времени постоянно нападает на «аристократизм» Баратынского. В 1831 г. дает уничтожающий отзыв о поэме «Наложница» (см. примечание к ней). До полемики вокруг Карамзина, обнаружившей непримиримость общественно-литературной позиции Полевого и «литературных аристократов», Полевой сохранял к Баратынскому неизменно положительное отношение. «Стихотворения Баратынского» 1827 г. и вышедшая в конце 1828 г. поэма «Бал» были высоко оценены Полевым на страницах «Московского Телеграфа».

Эпиграмма («Он вам знаком. Скажите кстати…»)^*

Впервые – в «Литер. Газете», 1830, № 32, стр. 258, с подписью «Е. Баратынский».

(1) «Не дворянин» – купец по происхождению Н. А. Полевой.

Эпиграмма в целом, так же как и появившаяся в следующем номере «Литературной Газеты» другая эпиграмма Баратынского на Полевого – «Писачка в Фебов двор явился», написана в ответ на резкий антидворянский памфлет Полевого «Утро в кабинете знатного барина» («Новый живописец общества и литературы», 1830, № 10, май). В этом памфлете Полевой пародировал обращенное к кн. Юсупову послание Пушкина «К Вельможе» и упрекал поэта в низкопоклонстве. Памфлет был опубликован во второй половине мая. № 32 «Литературной Газеты» с эпиграммой Баратынского вышел 5 июня. В № 36 той же «Литературной Газеты» (от 25 июня) появилась приписываемая Пушкину заметка, известная под названием «О неблаговидности нападок на дворянство», намекавшая на политическую неблагонадежность и опасную революционность выпадов Полевого. Заключительные слова заметки: «Все это напоминает эпиграмму, помещенную в номере 32 Литературной Газеты» – непосредственно отсылали читателя к данной эпиграмме Баратынского.

Эпиграмма («Писачка в Фебов двор явился…»)^*

Впервые – в «Литер. Газете», 1830, № 33, стр. 264.

Эпиграмма направлена против Н. А. Полевого в связи с его нападениями на Пушкина и русское дворянство в статье «Утро в кабинете знатного барина» (об этом см. предыдущее примечание).

(1) «Но самоучкой он учился», как и вся эпиграмма в целом, намекает на принадлежность Полевого по происхождению к купеческому «необразованному» сословию.

(2) «Недоумко» – псевдоним Н. И. Надеждина, резко нападавшего на Полевого в своих статьях 1828–1829 гг. против романтизма.

На обе эпиграммы Полевой ответил в № 13 «Нового Живописца» за 1830 г. ответной эпиграммой против Баратынского: