Из книги «Горящие здания» Лирика современной души 1900 Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить. К. Бальмонт Кинжальные слова Я устал от нежных снов, От восторгов этих цельных Гармонических пиров И напевов колыбельных. Я хочу порвать лазурь Успокоенных мечтаний. Я хочу горящих зданий, Я хочу кричащих бурь! Упоение покоя – Усыпление ума. Пусть же вспыхнет море зноя, Пусть же в сердце дрогнет тьма. Я хочу иных бряцаний Для моих иных пиров. Я хочу кинжальных слов И предсмертных восклицаний! Морской разбойник
Есть серая птица морская с позорным названьем: глупыш. Летит она вяло и низко, как будто бы спит, но – глядишь, Нависши уродливым телом над быстро сверкнувшей волной, Она увлекает добычу с блестящей ее чешуей. Она увлекает добычу, но, дерзок, красив и могуч, Над ней альбатрос длиннокрылый, покинув возвышенность туч, Как камень, низринутый с неба, стремительно падает ниц При громких встревоженных криках окрест пролетающих птиц. Ударом свирепого клюва он рыбу швырнет в пустоту И, быстрым комком промелькнувши, изловит ее на лету, И, глупую птицу ограбив, он крылья расправит свои – И виден в его уже клюве блестящий отлив чешуи. Морской и воздушный разбойник, тебе я слагаю свой стих, Тебя я люблю за бесстыдство пиратских порывов твоих. Вы, глупые птицы, спешите, ловите сверкающих рыб, Чтоб метким захватистым клювом он в воздухе их перешиб! ‹1899› Красный цвет Быть может, предок мой был честным палачом: Мне маки грезятся, согретые лучом, Гвоздики алые и, полные угрозы, Махрово-алчные, раскрывшиеся розы. Я вижу лилии над зыбкою волной: Окровавленные багряною Луной, Они, забыв свой цвет, безжизненно-усталый, Мерцают сказочно окраской ярко-алой, И с сладким ужасом, в застывшей тишине, Как губы тянутся и тянутся ко мне. И кровь поет во мне… И в таинстве заклятья Мне шепчут призраки: «Скорее! К нам в объятья! Целуй меня… Меня!.. Скорей… Меня… Меня!..» И губы жадные, на шабаш свой маня, Лепечут страшные призывные признанья: «Нам все позволено… Нам в мире нет изгнанья… Мы всюду встретимся… Мы нужны для тебя… Под красным Месяцем, огни лучей дробя, Мы объясним тебе все бездны наслажденья, Все тайны вечности и смерти и рожденья». И кровь поет во мне. И в зыбком полусне Те звуки с красками сливаются во мне. И близость нового, и тайного чего-то, Как пропасть горная, на склоне поворота, Меня баюкает, и вкрадчиво зовет, Туманом огненным окутан небосвод, Мой разум чувствует, что мне, при виде крови Весь мир откроется, и все в нем будет внове. Смеются маки мне, пронзенные лучом… Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом! Скифы Мы блаженные сонмы свободно кочующих скифов, Только воля одна нам превыше всего дорога. Бросив замок Ольвийский с его изваяньями грифов, От врага укрываясь, мы всюду настигнем врага. Нет ни капищ у нас, ни богов, только зыбкие тучи От востока на запад молитвенным светят лучом. Только богу войны темный хворост слагаем мы в кучи И вершину тех куч украшаем железным мечом. Саранчой мы летим, саранчой на чужое нагрянем, И бесстрашно насытим мы алчные души свои. И всегда на врага тетиву без ошибки натянем, Напитавши стрелу смертоносною жёлчью змеи. Налетим, прошумим – и врага повлечем на аркане, Без оглядки стремимся к другой непочатой стране. Наше счастье – война, наша верная сила – в колчане, Наша гордость – в незнающем отдыха быстром коне. ‹1899› В глухие дни Предание В глухие дни Бориса Годунова, Во мгле Российской пасмурной страны, Толпы людей скиталися без крова, И по ночам всходило две луны. Два солнца по утрам светило с неба, С свирепостью на дольный мир смотря. И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» – Из тьмы лесов стремился до царя. На улицах иссохшие скелеты Щипали жадно чахлую траву, Как скот, озверены и неодеты, – И сны осуществлялись наяву. Гроба, отяжелевшие от гнили, Живым давали смрадный адский хлеб, Во рту у мертвых сено находили, И каждый дом был сумрачный вертеп. От бурь и вихрей башни низвергались, И небеса, таясь меж туч тройных, Внезапно красным светом озарялись, Являя битву воинств неземных. Невиданные птицы прилетали, Орлы парили с криком над Москвой, На перекрестках, молча, старцы ждали, Качая поседевшей головой. Среди людей блуждали смерть и злоба, Узрев комету, дрогнула земля, И в эти дни Димитрий встал из гроба, В Отрепьева свой дух переселя. вернутьсяЯ буду говорить резко. Гамлет (англ.). |
