Верная гостья Я вновь с тобой, моя усталая, Но все не спящая тоска. С тобой сегодня побыл мало я. Бежим. Летим. Уйдем в века. Еще когда я был стреляющим Из лука в зверя дикарем, Шаманом, по костру гадающим, В морях разбойником-царем, – При самом первом достижении, Дикарку на колени взяв, Я слышал в синем отдалении Напев меня зовущих трав. Вот только к сладости касавшийся, Бледнел, не двигалась рука, И в дали, в высоту раздавшейся, Манила властная тоска. Я уходил. И Гималаями Меня водил Треликий бог. Внизу чернели люди стаями. Кругом был камень, снег и мох. Я пел в тиши убогой хижины, Топор вонзая вкось по пню, Того, кем мысли не обижены, Миродержавный вспев Огню. Избранник вещий меж избранников, Средь нижних, меж людей, изгой, Я пел Огню напевы странников С моей подругой дорогой. Подруга – ты. Тобой ужалены, Сплетали мысли звенья слов. И довременные развалины Слагались в храмы для богов. Построив здания словесные, Не презрив гонг и барабан, Ушел я в дали неизвестные Тобой указанных мне стран. Но каждый раз, когда мне синяя Цвела страна издалека, Я приходил – и был в пустыне я, И вновь со мной была тоска. И каждый раз, когда свершения Предельно были хороши, Во мне рыдающее пение Взметалось в тайностях души. И в эти дни, когда ответами Разбиты все вопросы в прах, И все напевы стали спетыми, И каждый ведом стал размах, – Лишь ты жива еще, стозвонная, В тебе бурлящая река, О, неисчерпанно-бездонная, Моя бессонная тоска. Из книги «В раздвинутой дали»
Поэма о России 1929 Здесь и там Здесь гулкий Париж – и повторны погудки, Хотя и на новый, но ведомый лад. А там на черте бочагов – незабудки, И в чаще – давнишний алкаемый клад. Здесь вихри и рокоты слова и славы, Но душами правит летучая мышь. Там в пряном цветеньи болотные травы, Безбрежное поле, бездонная тишь. Здесь в близком и в точном – расчисленный разум, Чуть глянут провалы – он шепчет: «Засыпь!» Там стебли дурмана с их ядом и сглазом, И стонет в болотах зловещая выпь. Здесь вежливо холодны к Бесу и к Богу, И путь по земным направляют звездам. Молю тебя, Вышний, построй мне дорогу, Чтоб быть мне хоть мертвым в желаемом Там. Хочу Хочу густого духа Сосны, берез и елей. Хочу, чтоб пели глухо Взвывания метелей. Пастух пространств небесных, О, ветер далей Русских! Как здесь устал я в тесных Чертах запашек узких. Давно душа устала Не видеть, как цветками Дрема владеет ало Безмерными лугами. Пойти по косогору, Рекою многоводной, Молиться водам, бору, Земле, ни с чем не сходной. Узнай все страны в мире, Измерь пути морские, Но нет вольней и шире, Но нет нежней – России. Все славы – мне погудки. В них душно мне и вязко. Родные незабудки – Единственная сказка. Ребячьи мне игрушки Красоты, что не наши. Напев родной кукушки – Вино бездонной чаши. Уютной, ветхой няни Поет жужжанье прялки. Цветут в лесном тумане Ночные нам фиалки. От Севера до Юга, С Востока до Заката – Икона пашни, луга, Церковность аромата. Пасхальной ночи верба – Раскрывшаяся тайна, Восстанье из ущерба Для жизни, что бескрайна. Лишь тот, кто знал морозы И вьюжное круженье, Войдет в такие грозы, Где громы – откровенье. Лишь нами – нами – нами Постигнуто в пустыне, Как петь колоколами От века и доныне. Кто жаждет благолепий, В чьем сердце звучны хоры, Тому – от Бога – степи, Ему – леса и горы. Хочу моей долины И волей сердца знаю, Что путь мой соколиный – К Единственному Краю. Я русский Я русский, я русый, я рыжий, Под солнцем рожден и возрос. Не ночью. Не веришь? Гляди же В волну золотистых волос. Я русский, я рыжий, я русый. От моря до моря ходил. Низал я янтарные бусы, Я звенья ковал для кадил. Я рыжий, я русый, я русский. Я знаю и мудрость и бред. Иду я – тропинкою узкой, Приду – как широкий рассвет. |
