Из книги «Фейные сказки» Детские песенки 1905 Посвящение[8] Солнечной Нинике с светлыми глазками – Этот букетик из тонких былинок. Ты позабавишься Фейными сказками, После – блеснешь мне зелеными глазками, – В них не хочу я росинок. Вечер далек – и до вечера встретится Много нам: гномы, и страхи, и змеи. Чур, не пугаться, – а если засветятся Слезки, пожалуюсь Фее. Sillamäggi, Estl. 1905, Sept. 7 Наряды феи
У Феи – глазки изумрудные, Всё на траву она глядит. У ней наряды дивно-чудные: Опал, топаз и хризолит. Есть жемчуга из света лунного, Каких не видел взор ничей. Есть поясок покроя струнного Из ярких солнечных лучей. Еще ей платье подвенечное Дал колокольчик полевой, Сулил ей счастье бесконечное, Звонил в цветок свой голубой. Росинка с грезой серебристою Зажглась алмазным огоньком. А ландыш свечкою душистою Горел на свадьбе с Светляком. Фея за делом К Фее в замок собрались Мошки и букашки. Перед этим напились Капелек с ромашки. И давай жужжать, галдеть В зале паутинной, – Точно выискали клеть, А не замок чинный. Стали жаловаться все С самого начала, Что ромашка им в росе Яду подмешала. А потом на комара Жаловалась муха: Говорит, мол, я стара, Плакалась старуха. Фея слушала их вздор И сказала: «Верьте, Мне ваш гам и этот сор Надоел до смерти». И велела пауку, Встав с воздушных кресел, Чтобы тотчас на суку Сети он развесил. И немедля стал паук Вешать паутинки. А она пошла на луг – Проверять росинки. Седой одуванчик Одуванчик, целый мир, Круглый, как земля, Ты зовешь меня на пир, Серебря поля. Ты мне ясно говоришь: Расцветай с весной. Будет нега, будет тишь, Будь в веселье мной. Поседеешь, отцветешь, Разлетишься весь. Но тоска и страхи – ложь, Счастье вечно здесь. Поседеешь, но седой Помни свой черед. Будешь снова золотой, Утром, через год. Осенняя радость Радость может ждать на каждом повороте. Не грусти. Не надо. Посмотри в окно. Осень в желтых листьях, в нежной позолоте Медленно колдует. Что нам суждено? Разве мы узнаем? Разве разгадаем? Будем ждать, что чары улыбнутся нам. Пляска мертвых листьев завершится маем. Лютики засветят снова по лугам. Даже и сегодня… Ум предав заботе, Шел я хмурый, скучный по лесной глуши, Вдруг на самой тропке, да на повороте, Красный цвет мелькнул мне в ласковой тиши. Спелая рябина прямо предо мною, Алая калина тут же рядом с ней. Мы нарвем ветвей их на зиму с тобою, Пред окном повесим комнатки твоей. Прилетит снегирь смешной и неуклюжий, Раза два чирикнет, клюнет – да и прочь. И метель завоет, всё затянет стужей, Но зимой, пред лампой, так уютна ночь. И пока на всполье будут свисты вьюги, Сон тебя овеет грезой голубой. «Милый, что я вижу! Лютики на луге! Хороводы травок! Ах, и я с тобой!» Зима Поля затянуты недвижной пеленой, Пушисто-белыми снегами. Как будто навсегда простился мир с весной, С ее цветками и листками. Окован звонкий ключ. Он у зимы в плену. Одна метель поет, рыдая. Но солнце любит круг. Оно хранит весну. Опять вернется молодая. Она пошла бродить в чужих краях, Чтоб мир изведал сновиденья, Чтоб видел он во сне, что он лежит в снегах И вьюгу слушает – как пенье. Из книги «Злые чары» 1906 Долго ночь меркнет; заря свет запала; мгла поля покрыла; кровавые зори свет поведают; черные тучи с моря идут; хотят прикрыти четыре солнца; а в них трепещут синие молнии. «Слово о полку Игореве» Зов
Я овеян дыханьями многих морей, Я склонялся над срывами гор, Я молился ветрам: «О, скорее, скорей!», Я во всем уходил на простор. Я не знаю цепей, я не ведаю слов Возбранить чьи б то ни было сны, Я для злейших врагов не хотел бы оков, А желал бы улыбки весны. Я не знаю тоски, я сильнее скорбей На разгульном пиру бытия, Я овеян дыханьями вольных морей, Будьте вольными, братья, как я! вернутьсяНине Константиновне Бальмонт-Бруни, дочери поэта. |
