Он молчал, лишь черные глаза становились ещё темнее.

Я отвернулась и пошла по коридору, Хотеп пошёл следом.

Вскоре мы вошли в самое большое помещение дворца, там где стоял трон.

Остановившись, повернулась к нему и мы вновь встретились взглядами, молча смотрели друг на друга.

— Если бы я знала кто ты, возможно я бы смогла избежать этой битвы [2], — я печально посмотрела на любимого мужчину.

— Её не было бы! — уверенно произнес он в ответ.

— Я не отдам уас. Только смерть вырвет его из моих рук, — произнесла и это было жестоко.

— Вижу это в твоих глазах… — мрачно ответил Хотеп.

— Боги дали мне этот путь и я не могу их ослушаться… Я не буду женой Семерхета…

Я вновь посмотрела на Хотепа, пытаясь понять, что он чувствует, готов ли он выбрать меня.

Ребенок дал о себе знать, я почувствовала это впервые.

На мне всё ещё была кожаная накидка-жилет, расшитая бронзовыми дисками и груди были перемотаны холстом, и ребёнку было неудобно.

— Помоги мне снять это, — я показала Хотепу на завязки за спиной.

Он развязал их и я опустила тяжёлую накидку на каменный пол.

— Я не буду его женой, потому что ношу нашего с тобой ребенка, — произнесла я.

Лицо Хотепа дрогнуло, было заметно, что его невозмутимость и сдержанность разбилась, как непрочный сосуд.

— Нашего… — только и смог он произнести.

Я согласно покачала головой.

— Но чтобы он жил и путь его был длинным, путь твоего брата и отца должен прерваться, — произнесла прямо смотря ему в глаза.

По другому и не могло быть, так учил меня отец, так и должен был поступить фараон. Жалость к врагам, это не только слабость. Это страдания и беды для раздираемой войнами родной земли. И именно фараон ответит перед богами за эти беды, подвластного ему народа.

Я была истинной дочерью своего отца, дочерью фараона. Беря в руки уас понимала, что когда-то подобный выбор встанет и предо мной. Сейчас настал такой момент, жизнь двоих, во благо множества жизней. И я не могу проявить эту слабость, слабые не держат уас.

Повернулась к Хотепу спиной, мне тяжело было говорить эти слова смотря прямо ему в глаза.

— У тебя есть выбор.

— Я не могу… — голос Хотепа был напряжён, но твёрд.

— Выбор между мной с нашим ребёнком и твоим отцом с братом.

Хотеп молчал, и я понимала почему.

Даже не успела обернуться, как Хотеп быстро побежал к выходу. Только его спину я и проводила взглядом.

Что-то внутри лопнуло, треснуло. Это было напряжение, что всегда лежало на моих плечах.

И я сорвалась с места и побежала за Хотепом.

Когда бежала по коридору, я уже понимала, что внутри меня обычная женщина. Та самая, что бегала босиком по песку на побережье Итер, аа. Та самая, что разбила коленку о каменистую дорожку храма Хатор.

Тот ради которого готова была умереть, стоял у выхода во внутренний двор, я увидела его спину, в световом ореоле.

Тяжело выдохнув, поняла, что успела.

Опустив взгляд, я увидела сжимающую боевой топор руку.

Подошла, спина Хотепа напряглась.

— Прости… — положила руку ему на плечо.

Хотеп обернулся, глаза говорили обо всем.

— Я люблю тебя, — его голос дрогнул.

— Я люблю тебя, — прижалась к его груди.

— Мир будет, мы договоримся, — в его голосе была уверенность, которой мне так не хватало.

— Да, договоримся, ради него — я положила руку на свой живот.

[1] Хотеп — переводится как мир. Хотепсехемви — две державы примирились( мнение египтологов). Полное имя( серех фараона доподлинно неизвестны, так иероглифы с начертанием его имени стерты, остался лишь знак — изображение птица бога Гора. В дальнейшем фараона обозначают знаком — птица Гора.

[2] Возможная битва с Птицей Гора.

Два артефакта разного происхождения показывают серех фараона, имя которого вызывает серьезные споры, поскольку иероглифический знак, используемый для написания имени фараона Хотепсехемви, почти неразборчив. Поскольку, по крайней мере, изображение птицы было распознано, фараона, о котором идет речь, называют «Птицей Гора». Такие египтологи, как Вольфганг Хелк и Питер Каплони, считают, что Снеферка и «Птица Гора» сражались друг с другом за трон Египта. Борьба достигла пика в результате разграбления королевского кладбища Абидоса, которое поэтому было заброшено. Борьба за трон, возможно, была прекращена основателем 2-й династии, фараоном Хотепсехемви. Доказательством, подтверждающим эту теорию, является имя Гора Хотепсехемви, что означает «Две державы примирились», и может относиться к воссоединению египетского царства после периода раздоров.

2889 год до н.э. Эпоха Первой династии фараонов, новая столица Черной Земли Инбу-Хедж.

Дворец фараона.

Ахет — сезон разлива Нила (июнь — сентябрь).Бракосочетание фараона Снеферка.

Я смотрела с улыбкой на свернувшуюся клубочком кошечку, у её живота копошилось шесть котят. Моя улыбка стала шире, окрас шёрстки котят был невероятно разнообразным. Два белоснежно-белые, один угольно-чёрный, ещё один серый, а пятый рыжий и самый маленький, последыш, собрал все цвета понемногу.

Моя рука потянулась к этому, малышу с разной окраской, кошечка беспокойно подняла голову. В ответ моя рука погладила её по голове и я тихо произнесла:

— Ты сделала мне невероятный подарок, ты внесла в мой новый дом самое дорогое, ты наполнила его, — вновь приласкала привезённую с Вана кошечку.

— Нефе, всё готово, — издали раздался голос Хотепа.

Обернувшись увидела идущего ко мне Хотепа.

— Бассейн наполнен теплой водой, для моего любимого фараона, — произнёс он улыбаясь и обнимая меня.

— Посмотри, — я показала на котят.

Хотеп наклонился, внимательно рассматривая котят, потом повернул голову ко мне и улыбаясь произнёс:

— Если это кошечка, то я возьму её себе, и дам имя.

— А если это котик, тогда я его возьму, и дам имя.

— Назову её Нефе, — Хотеп показал мне на разноцветного котенка.

— Нет, он будет Хотеп, — засмеялась я.

Хотеп обнял меня, потом поцеловал.

— Как хорошо вместе, — я обняла его.

— Да, Нефе, а теперь пойдём.

Он потянул меня в сторону комнат с бассейном, но потом резко остановился.

— Нет, давай отдадим его нашему малышу?

— Давай, — засмеялась я.

Начинать новую жизнь мы решили в Инбу-Хедже. Здесь в новом дворце, что с заботой и любовью обо мне построили мастера Сехета, мы и решили создать с Хотепом семью. Здесь многие годы и будут жить наши дети, первого из которых мы и ждали.

Наш новый дом в Инбу-Хедже, наполнили фигурки Исиды и Хатор, а ещё маленькие скульптурки Бастет и Нут[1]. Голубой цвет любви наполнил дворец фараона Снеферка.

Так мы решили, и все с этим согласились.

Удиму принял это молча, лишившись поддержки старшего сына, сил сопротивляться у него не было. Он остался наместником Нижнего Египта, в который входило несколько септов.

Семерхет выбрал для себя дело и путь данный ему богами. Он стал искусным мастером росписи храмов, именно он будет наносить росписи на стены моей и Хотепа мастабы. А ещё Семерхет через несколько лет возьмёт в жёны Нефертари, дочь Яххотен и Уаджи, ставшего наместником Верхнего Египта.

Мой верный тиату саб тиату Сехет, так и останется до конца своих дней верен своей любви, в его жизни не будет другой женщины.

К нашему обряду бракосочетания, пришлось многое успеть. Все приготовления взял в свои руки Хотеп, и он успешно с этим справился. Он твёрдо и настойчиво вносил изменения в управление войском и я соглашалась с этим, считая что это правильно, он понимал в этом лучше меня. Он удалил от управления септами наместников, что не оказали мне поддержки, и я вновь одобрила его решение.

Я была довольна тем. что он всегда говорил о том, что хочет сделать и если я была не согласна, пытался объяснить, чего он хочет этим добиться. Мы договаривались, ведь мы сами решили, что будем так делать.