Если случались года без наводнений, то это приводило к плохим урожаям. Если же такие года без наводнений повторялись, то это вело к голоду по всему Египту.

Возле храмового комплекса, берега уходили чуть в сторону, образовывая изгиб, в этом изгибе скапливались горы ила. Именно эти горы и развозили на запряженных волах по полям.

На полях выращивали пшеницу и ячмень для пива и хлеба, а также лен для изготовления льняной нити, а затем полотна[3]. Еще дальше, где было немного по суше, распростерлись виноградники, винами с которых славился наш храм.

Приближаясь к берегу Нила, на котором были заросли папируса[4] я смотрела только на воду реки, что поблескивала впереди. От реки исходила прохлада, мне всегда нравилось сидеть на берегу.

Завороженно вглядываясь в воду впереди, я не замечала подкарауливающую меня опасность. Проходя мимо одной из куч ила, вышла к берегу. Присев на корточки, я собралась опустить руку в воду.

Именно в этот момент от кучи за моей спиной раздался шум от движения, за спиной явно кто-то двигался, шуршал песок.

Я обернулась и от ужаса, не мигая смотрела, как ко мне приближается хампса[5],широко открыв рот, с острыми клыками. Пораженная ужасом я не могла даже пошевелиться, только смотрела, не мигая на пасть, стремительно приближающуюся ко мне.

Хампса ускорился, стремительно несясь на меня, именно в этот момент, я остолбеневшая, увидела, как большой рогатиной кто-то пригвоздил его к песку. Подняв глаза, я посмотрела на мальчишку года на четыре или пять, старше меня.

— Беги, что встал? Беги…

И я сорвалась, отбежала от этого места. Мальчишка бросил рогатину и побежал со мной. Отбежав на безопасное расстояние, мы вдвоем тяжело дыша, обернулись и увидели, что хампса пытается освободиться, от зажавшей его рогатины.

Молча наблюдали, как он всё же освободился, и медленно направился в воду. Только после это мы успокоившись, посмотрели друг на друга.

[1] Отсчет времени (лет) в период до нашей эры, ведется в обратном порядке. То есть героиня родилась в 2908 году до нашей эры, десять лет ей исполнилось в 2898 году до нашей эры, а восемнадцать в 2890 году до н.э.

[2] Хатор была египетской богиней, которую считали олицетворением радости, женской любви и материнства. Она была одним из самых важных и почитаемых божеств на протяжении всей истории Египта, которому поклонялись, как члены королевской семьи, так и простые люди.

Во многих гробницах она изображалась как божество, отвечающее за приветствие умерших в следующей жизни. Также считалось, что она помогает женщинам при родах. Хатор описывалась, как коровья богиня с рогами, между которыми находится солнечный диск, окруженный урэусом.

[3]Выращивали здесь главным образом зерновые: полбу — пшеницу-эммер, из которой пекли хлеб, и ячмень для изготовления пива. Они составляли основу рациона и богатства. В хозяйствах вельмож зерно держали в башневидных, закруглённых сверху хранилищах, сооружённых из нильского ила (на рельефах они окрашены в серый цвет). Такие зернохранилища обнаружены в поселениях I–II тысячелетий до н.э. Зерно засыпали в них сверху, а вынимали через выдвижную дверцу внизу. Посевное зерно оставляли до нового сева в хранилищах, устроенных прямо в поле. Основной технической культурой являлся лён, из него делали множество вещей — от канатов до тончайших тканей.

[4]Важное значение имел и сбор болотного растения папируса. Неизвестно, был ли он культурным или дикорастущим. Корни папируса употребляли в пищу, стебли шли на изготовление всевозможных предметов: например, лодок, циновок, а также прославившего Египет писчего материала, который вывозился в другие страны.

[5] Хампса — одно из названий крокодила в Древнем Египте со слов Геродота в его ' Истории'.

Египет, храм богини Хатор, 2902 год до н.э.

Передо мной стоял смуглый и темноволосый мальчишка, хорошо физически развитый для своего возраста. Глаза были тёмно-коричневые, почти черные. На нем была только схенти[1], он был бос. Впрочем, как и я.

Я с любопытством за ним наблюдала, пока не заметила, что и он разглядывает меня. На миг задумалась, что там он мог увидеть в девчонке со светло-серыми глазами, непонятно от кого из предков взявшимися пшеничного цвета волосами, и россыпью веснушек на лице.

— Ты кто? Чего тут делаешь? — заговорил он первым.

— Моё имя Нефе, я оттуда, — махнула на храм за спиной.

— А меня зовут Хотеп[2], я с отцом здесь, но скоро мы уже уедим.

— Ты с теми незнакомцами, что разговаривают с верховной жрицей?

Он согласно махнул головой и добавил:

— Ты Нефе, будь осторожен и к берегу больше не ходи.

— Да-да, буду. Спасибо тебе, ты спас меня.

Мы какое-то время переговаривались, как все дети, показывали друг другу красивые камни, что нашли на берегу. Потом бросали их в воду, кто сможет дальше.

Внезапно я опомнилась, меня наверное уже потеряли воспитательницы. Попрощавшись с Хотепом, я побежала тем же путем в храм, боясь что меня накажут. Но в суете, что царила вокруг, обо мне совсем забыли, и я ушла в свой тихий уголок комнаты, а после отправилась с другими девочками в хлев, помогать убирать.

Возвращаясь, я заметила Хотепа рядом с незнакомцами, прибывшими в храм, он тоже издали заметил меня и улыбнулся.

Весь следующий день я провела под палящим солнцем, несмотря на возраст, работала в поле. Недалеко от храма были небольшие поля с луком, капустой, и салатом-латуком[3]. В полуденную жару, меня послали, привести на муле, из храма воды.

Уставшая, взмокшая, сидела на муле, вцепившись руками в его гриву, я тряслась от страха, очень боялась с него свалиться.

Подъехала я к дверям в амбары, через главные ворота в храм, это было делать нельзя. Спускаясь с мула, я всё же упала и оцарапала коленки о горячий песок.

Поднялась и потянула мула внутрь амбаров, где его и привязала. Грязная, с перепачканными кровь коленками, я медленно поплелась к дверям в кладовые. Там я взяла два кожаных мешка с водой, нужно было связать их между собой и потом закинуть на мула.

Было тяжело, я оттащила один мешок, и взялась за другой. Выбившись из сил, я не удержалась и упала на каменой дорожке ведущей в амбар, где стоял мул.

Всхлипнув вытерла нос, пытаясь встать, уперлась рукой в один из камней. Неожиданно в поле моего зрения попали ноги, обутые в кожаные сандалии.

Это были ноги взрослого мужчины, от неожиданности я подняла взгляд.

Передо мной стоял высокий и крупный мужчина, его кожа была очень смуглой, а волосы длинными и черными. Глаза его были настолько темны, что мне показалось, они темнее ночи.

Напуганная, я икнула, мужчина презрительно скривился, и как показалось мне, хотел отшвырнуть меня ногой, со своего пути.

Но неожиданно рядом оказался Хотеп, он произнес, пару слов, на непонятном мне языке. Обращался он к мужчине, тот ему коротко ответил.

Хотеп наклонился ко мне, и помог встать. Мужчина в этот момент, свернул с дорожки и обойдя нас, продолжил путь.

— Ты как так? — он про мои коленки.

— Упала…

Хотеп, замер, нахмурился.

— Упала??? Ты, что девчонка? — он от удивления открыл рот.

— Нууу, да.

Я не ожидала того, что он принимал меня за мальчишку. Хотя, что удивляться. Одета, так как мальчишка, волосы недавно мне подрезали жрицы, говоря, что они у меня некрасивого цвета. С обветренной, загорелой кожей, и подранными коленками.

Затем он снял нарядную подвязку[4] со своего схенти, придерживая его рукой, снял нижнюю подвязку из простого льняного полотна. Вновь подвязавшись нарядной подвязкой, простую оставил в руке. Всё это он проделал отвернувшись.

Я с удивлением наблюдала за тем, как он это делал.

— Стой здесь сейчас вернусь…

Ничего не понимая, я наблюдала, как он убежал вслед за тем темноглазым мужчиной.

Потерев себе лоб, я решила идти дальше.