[3]Египтяне никогда не отмечали дни Рождения, поскольку для них это был обычный день и праздником он точно не считался.

[4]Древние египтяне всегда праздновали восход Сириуса. Математика была силой астрономов-жрецов Древнего Египта. Так, они с невероятной точностью определяли разливы Нила по восходу звезды Сириус после 70-дневного отсутствия.

[5]Макияж пользовался популярностью в Древнем Египте и что самое интересное, он интересовал не только женщин, но и мужчин. Несмотря на это, все равно косметикой преимущественно пользовались только представители знати.

Фараоны всегда прятали свои волосы от посторонних глаз под головным убором. Считалось, что обычные люди не должны смотреть на них.

[6]Уаджет — Око Гора мог рисовать только фараон, поскольку он считался сыном бога Ра и молодым богом Гором.

В Древнем Египте мужчины делали акцент на глазах, обводили их зеленой или черной краской, чтобы подчеркнуть размер и форму глаз. Измельченные пигменты зеленого малахита, смешанные с водой для образования пасты, использовались до середины Древнего царства, но затем были заменены стружкой, которая добывалась из минерала галенита в горных регионах Синая. Примечательно, что косметика для глаз была создана путем измельчения природных элементов галенита, малахита и других ингредиентов в порошок, а затем смешивания их с маслом или жиром до получения темной субстанции. В самую главную очередь подводка глаз и рисование стрелок имела терапевтическое значение для защиты глаз от развития инфекций на слизистой оболочке глаза, вызванных солнечным светом, пылью и опасными африканскими мухами. Также специальная подводка глаз с использованием свинца отводила солнечные блики отраженные от песка.

Но была и третья причина, медицинская. В составе краски для глаз египтяне использовали различные соединения свинца. Этот в общем-то токсичный металл в малых дозах стимулируют иммунную функцию млекопитающих. Так жители Египта защищали глаза от неприятных инфекций вроде конъюнктивита во времена, когда не было антибиотиков и противирусных средств.

[7] Меша — с древнеегипетского полк, в полках например фараона Рамзеса II выдвинутых против хеттского войска было по 3 роты в каждой по 200 воинов. Меши именовались именами богов — меша Ра, меша Пта, меша Сэта и. т. д

Египет 2899 год до н.э. Тинис, дворец фараона, через 10 дней после праздника восхода Сириуса.

Как только жрецы вычислили время для благоприятного путешествия фараона, мы отправились в плаванье по Нилу из Верхнего Египта в Средний. Фараон, его приближённые, и я с ними, направились в храм богине Хатор, чтобы убедиться в моём перерождении. Но я то была уверенна, что это последнии дни рядом с Каа, и не было никакого перерождения.

Это огорчало меня, мне понравилось быть сытой, одетой в дорогие одежды и красивые украшения. Мне понравилось спать вдоволь, не работать на солнце. Я довольна была тем, что кожа на моем лице перестала быть красной, а волосы хоть немного отросли. Разве может не нравится прохладный бассейн с ароматной водой? Или может то, что после него, Яххотен наносила масла на мою кожу и отрастающие волосы, должно было мне не нравиться?

Потеря всего этого страшила меня, но во время плаванья я уж почти смирилась с этим, как с неизбежным.

Черноглазая Яххотен плыла с нами, она опекала меня, помогала во всем. Именно тогда я спросила её, что это значит быть женой фараона. Яххотен как могла, старалась меня не напугать, потому я узнала только часть правды. Но и этот её ответ заставил меня задуматься, и немного насторожиться.

За разъяснением, я пошла к самому фараону. Почему это пришло мне в голову? Не знаю, откуда пришла ко мне эта решительность.

Я подошла к сидящему на мягком возвышающемся настиле Каа, в не подходящий момент. Рядом с ним стоял верховный жрец Удиму. Он недобро посмотрел на меня.

Почему между смуглым,тёмноглазым Удиму и мной возникла эта неприязнь, я не понимала. Но каждый раз когда его глаза смотрели на меня, мне казалась он готов ударить меня. Я боялась его, и никто, и ничто не могло заставить меня остаться с ним наедине.

Увидев меня фараон подал знак мне подойти, и повернувшись к жрецу, велел ему удалиться. Я заметила, как мелькнула на смуглом лице недовольство, но он тут же спрятал его и ушёл.

— Нефе иди сюда, сядь со мной рядом, — фараон показал рукой на мягкий настил.

Я устроилась рядом и проговорила:

— Он такой злой, почему ты его не прогонишь? — я махнула головой в сторону ушедшего жреца.

— Ты ошибаешься Нефе, он верный друг. Он помог мне, когда я потерял тебя. Удиму не предаст, а такое надо ценить.

Глубоко вздохнув, я склонилась и опустила голову на предплечье Каа. Сама не поняла, почему во мне возникло это желание. Каа сидел не шевелясь, и я вновь вздохнув, подняла на него глаза. Он смотрел на меня, потом немного улыбнулся и произнес:

— Ты ещё так мала… Пошли мне Амон-Ра терпения…

— А когда я выросту, стану твоей женой? И тогда ты поведешь меня на своё ложе…

Лицо фараона исказилось, недовольство волной прошлось по нему.

— Кто тебе это сказал? — голос стал жестким и холодным.

Напуганная я только и смогла прошептать:

— Никто, я сама…

— Не ври мне, — голос стал жестче, фараон ещё и ткнул в меня пальцем.

Я так напугалась, что даже ответить ничего не могла, только шевелила губами.

— Сама… — только и смогла выдавить из себя, у меня тряслись руки и ноги.

Предать добрую и уже любимую Яххотен я не могла.

— Повелитель, она мала… Прости меня…

За моей спиной раздался голос Охана, тот всё последнее время ходил за мной по пятам, будто моя тень.

Я не знаю, что произошло дальше, потому как сорвавшись с места, убежала.

Затаившись в укромном уголке, занавешенном полотном льна, тихо заплакала. Вскоре пришла Яххотен и стала меня успокаивать, я вцепилась ей в руку, боясь её отпустить. Именно в этот момент я поняла, что не всё о чём думаешь нужно произносить в слух, это может навредить близким и дорогим тебе людям.

Надежда на то что фараон не тронет Яххотен у меня была, потому, как я не выдала её. А вот что с Оханом?

Собравшись с силами, я отпустила руку черноглазой, и выглянула из-за занавеса, намереваясь идти защищать Охана. Но к моему удивлению, фараон так и сидел на настиле, но при этом улыбался. Охан стоял перед ним на коленях и что-то говорил. Какое то время я наблюдала выглядывая, но вскоре поняла, что Охану ничего не угрожает.

Плаванье продолжалось, я уже сбилась со счету, какой день шёл. Дни и время считал один из жрецов Удиму. В силу своей любознательности, я упросила его научить этому и меня, и к концу пути обрела эти знания[1].

В пути, фараона сопровождала охрана, несколько жрецов во главе с Удиму, а так же слуги из дворца, а ещё несколько личных охранников. Были и высокородные, такие как тиату саб тиату[2], наместники Верхнего, Среднего и Нижнего Египта, начальник суда, управляющий писцами, носитель сандалий, носитель личного знака фараона, носитель веера справа от фараона, начальник зернохранилища, начальник Двойного Белого дома, начальник дома ладана, начальник дома мирры, начальник ритуалов — это чиновник-писец, функция которого состояла в том, чтобы помогать фараону во время обрядов, начальник секретов — это чиновник, отвечающий за наблюдение и сохранение всего, что связано с божествами[3].

Но больше всего меня заинтересовал начальник дворцовых парикмахеров, ежедневно я наблюдала как он торжественно приступал к церемонии бритья фараона, это был целый ритуал за которым я любила наблюдать[4].

Волосы на голове Пер О не сбривались до конца, так же как и Удиму он носил короткие волосы, оставляя уши видимыми. Волосы смазывали жиром львов, крокодилов, змей, гусей, кошек, коз, горных козлов или гиппопотамов. Горшочек с маслами всегда был под рукой у бреющего. Кусочки нарезанного салата также использовались для стимулирования роста волос. Во время торжественных ритуалов и праздников, фараон и всё его окружение надевали парики[5].