А вот мясо свиньи на столе не было, это я знала точно. Свиньи считались животными злого бога Сета. Употреблять свинину было запрещено даже фараонам! Об этом мне поведал начальник секретов Джет. Он стал первым моим учителем дворцовых ритуалов и обычаев. Потом будут другие, но Джет останется со мной ещё на долгие года.

Ещё на столе было много птицы, и это были гуси, утки и куры, чирки и журавли.

На столе были нарезанные и разложенные кусками дыни, арбузы, виноград, гранаты, финики, яблоки, инжир, оливки, плоды мимозы и сикомора, привезенные издалека и очень дорогие кокосы. Стояли чаши наполненные тушёными с мясом горохом, бобами и нутом. Лук и чеснок, огурцы, редиска, листья салата и капусты были щедро разложены по столам. Вот только варёных побегов папируса, которые были основой многих блюд в храме, не было на щедро накрытом столе во дворце.

Я вспомнила, как Каа говорил, что царица Нефертиабет любила жареного журавля, значит это не возбраняется есть и мне. Несмело я потянулась и взяла со стола кусок расположенного на глиняном блюде разделанного на части жареного журавля.

— Смелее, — тихо поддержал меня голос отца.

Я мельком на него посмотрела и приметила, что он тоже взял с этого блюда кусок. Именно после этого и гости принялись за еду. Как я узнала позже от Джета, фараон этим знаком поддержал мою важность и значимость. Он показал мою равность и мою первенственность.

В каждом шаге и действии Пер О в дальнейшем, было стремление дать понимание, что я наследую за ним. Именно я стану во главе Черной земли после смерти фараона. И фараон преуспел в этом, его первым шагом было убрать всех несогласных с этом. Количество жрецов восставших после этого решения отца было не малым, среди них был и верховный жрец Амона, Удиму.

И если с остальными Каа расправился с невероятной жестокостью, то Удиму спасла бывшая дружба с фараоном. Он только сместил его с главенства, и отослал в какой-то храм в дальних землях.

Здесь же во время пира прозвучало и одно из моих новых имён — Золотая Соколица Верхнего и Нижнего Египта, дочь Амона.

После завершения пира фараон и я, в сопровождении приближённых, и жрецов направились к храму Амона на дворцовой территории. Дело в том, что богам полагалось жертвовать еду. Трижды в день. Причём лучшую, жирное и солёное мясо, хлеб, замешанный на жире, жареные в жире и масле сладости и много алкоголя.

Я сама не единожды видела, подглядывая, что по окончании церемонии жрицы Хатор поедали принесённые в жертву дары[5]. Но сам фараон и его приближённые, как мне казалось не были против, так было заведенно уже не одним поколением.

Внутри храма, стояли статуи одной из божественных семей — триада Осириса, Исиды и Гора. Семейные ценности в землях Египта, были важны, как для людей, так и для божеств. По всему Египту боги и богини формировали семейные группы, состоящие из Бога-Отца, Богоматери и Богомладенца.

Помимо того, что Исида была чрезвычайно могущественной богиней, она настолько самозабвенно исполнила роль верной жены и любящей матери, что стала для египтян образцом материнства. Сам фараон рассматривался, как её божественный сын, Гор на земле.

Именно к статуе Исиды мне полагалось возлагать дары, что символизировало то, что я будущая мать, продолжательница рода фараонов Египта.

[1] Здесь я должна уточнить, слова «царица» в древнеегипетском языке вообще нет. Возможно это связанно с патриархатом, даже не смотря на большие права женщины в Древнем Египте.

Главную женщину фараона, принято называть Великая жена царя. Она выполняет ритуальные функции во время праздников в главном храме. При правлении фараона Каа, неизвестно о его женщинах, и возможно роль главной жены играла единственная доченька — принцесса Снеферка.

[2] Описание трона взято из описания золотого трона фараона Тутанхамона.

[3]Слово «нерет» можно перевести как «ужасающий». Мать-гриф, удерживающая в когтях знак бесконечности шен, должна наводить страх на врагов золотого трона! И охранять правящую женщину.

[4] Иуа — крупные африканские быки с большими рогами — их откармливали до того состояния, когда животные не могли двигаться из-за ожирения. Тогда быка забивали и устраивали пир: мясо надо было съесть быстро, иначе испортится! Мясо либо готовили в котле (варили и тушили в молоке, масле или жире, часто с овощами), либо жарили на вертеле.

[5] Такая специфическая пища не была полезна ни в какие времена — так что жили жрецы в среднем 40–50 лет.

Египет 2899 год до н.э. Тинис. Сады вокруг двореца фараона.

Через несколько дней после завершения праздника мне с трудом удалось, улизнуть от внимания Охана. Яххотен помогла мне, упросила её сказать, что я будто бы уснула в своих покоях.

Тихонько, стараясь оставаться незамеченной прокралась по дворцовому саду и всё той же тропинкой, побежала к хижине Хотепа.

Я шла не с пустыми руками, несла в завернутом узлом шерстяном полотне еду, набрала столько, что даже было тяжело. После праздника оставалось и мясо и тушёный нут, и ещё много чего вкусного. А вот похудевшему Хотепу еда была бы на пользу, думала я.

От ощущения скорой встречи на моем лице играла улыбка, мне не терпелось.

Я подбежала к хижине и позвала негромко:

— Хотеп…

Мне никто не ответил, только негромкий шелест листвы.

Я заглянула в хижину, сооруженную из крупных ветвей и покрытую ветвями поменьше. Внутри было сумрачно, солнце только мелкими пятнышками попадало внутрь. Хотепа внутри не было, а значит он где-то в саду, собирает урожай или прочищает засорившиеся канавки с водой из Нила[1].

Забравшись внутрь я расстелила на циновке шерстяное полотно, перенесла на его край тонкий холст которым укрывался Хотеп во время сна. Посмотрев на дело своих рук, я довольно решила, что так другу будет удобнее спать.

Еду я выложила на край, и стала ждать возвращения Хотепа. Времени у меня было немного, потому чуть погодя я решила пойти его искать. Выглянув из хижины заметила поблизости что-то выступающее из земли. Приблизившись я внимательно стала разглядывать вырытые в земле канавки. Три стороны были соединены, внутри канавок было что-то налито. Я потрогала рукой одну из них, это оказалось твердым[2].

Я удивленно на это смотрела и тут за моей спиной раздался голос.

— Нефе!

Обернувшись я увидела Хотепа, он бежал ко мне.

— Хотеп! Я так рада…

— А я как рад, что ты пришла! — он обнял меня двумя руками.

— Там праздник… Я не могла…

— Да-да, я слышал о нём. Конечно же ты была занята.

— Да, — я улыбалась.

— Ты видела дочь Пер О? Мне Уаджи говорил, что она невероятно красивая. Он был на празднике, а ты видела её? — поинтересовался Хотеп.

— Я… — я запнулась, не зная, что ему ответить.

— Уаджи старше меня на три года, он в этом году вступает в войско фараона. Говорит, хочет потом служить в охране дворца и даже самой великой.

— Нет… Не видела…

— Ничего ещё увидишь. Я так рад, что ты пришла.

— Пошли, — потянула его за собой в хижину.

— Это тебе, Хотеп, — показала я рукой на разложенную еду.

— Ты… Ты украла? — он сверкнул гневно черными глазами.

Что-то в них мелькнуло, но я не уловила что это.

— Нет, конечно, нет. Ты обижаешь меня, Хотеп. Это раздавали после праздника всем слугам, — тут я не соврала.

— Прости, Нефе, — он примирительно погладил меня по плечу.

Мы присели на циновку, Хотеп взял кусок мяса и с аппетитом откусил. Я немного удивилась, потому как думала, что он как и я не ел мясо в храме. По моему мнению он, как и я жил со жрецами.

— А кто это Уаджи? — я спохватилась.

— Нууу, — прожевав потянул Хотеп.

— Ешь, потом расскажешь, — улыбнулась я.

Когда Хотеп насытился он рассказал мне, что его отец был жрецом. Матери он не помнит, она умерла когда он был совсем маленьким. Потом случилось так, что фараон прогневался на его отца. И чтобы спасти сына от гнева фараона, отец отдал Хотепа на воспитание своему другу. А Уаджи сын этого друга.