Первой появилась Мерит, она держала в руке узелок. Мы сразу же вместе вошли в покои Каа. Мерит поспешила к лежащему фараону, я остановилась рядом и стала смотреть, что она делает.

Она подняла свисающую руку и сразу же обернулась на меня.

По тому, как она на меня посмотрела, я всё поняла и мне стало страшно.

Осознать смерть, это не просто.

Следующие дни я помню смутно, Мерит руководила женщинами. Охан и Уаджи взяли на себя приготовления к церемонии захоронения.

Вскоре скорбящие женщины окружили покои фараона с молитвами. Они приложили руки к своим лицам в его память.

Стараясь сохранить всё в тайне, о смерти фараона сообщили только узкому кругу приближённых людей. Мне нужно было время, чтобы собрать войско и противостоять мятежникам.

Слуг не выпускали из дворца, церемония погребения фараона будет тихой, да прости меня, отец.

Я отправила сообщение о болезни фараона верховному жрецу, а сыну Мерит, жрецу Птаха о смерти фараона. Я хотела, чтобы именно он проводил отца в путь возрождения.

В свой путь перерождения фараон отправился уже в саркафаге, мы плыли в Абидос.

Мастабы фараона Каа, а уже давно была готова, отец сам проверял свой последний дом, дом перехода. Одна была в Абидосе, вторая в Саккаре.

Это было каменные сооружения без окон и дверей, с колодцем, ведущим в погребальную камеру. Гробниц было две: южная и северная, чтобы фараон даже в ином мире мог менять дома по мере надобности.

Мой выбор пал на Абидос, он находился в Верхнем Египте и потому мне было легче провести обряд не опасаясь нападения мятежников. Здесь были захоронены наши предки, пусть и не все.

Самая большая мастаба принадлежала второму фараону династии Хор-Аха. А рядом была маленькая мастаба его любимой жены Има-Иб, впервые управлявшей Черной землей женщиной, пусть и от имени своего сын Джера. Джер тоже имел одну усыпальницу на юге, в Абидосе и одну на севере страны — в Саккара. Это был большой погребальный комлекс, где были захоронены наложницы и любимые слуги фараона[1].

Следующими были величественные мастабы фараона Мерьет-нейт, жены Джера, правившей от имени их сына Дене, её имя как и имена фараонов были нанесены на картуше. Мерьет-нейт правившая после Джера также имела две усыпальницы.

Рядом с её усыпальницей было захоронено сорок человек из ближайшего окружения и ещё семьдесят семь слуг. То есть вместе с царицей погребено было сто семнадцать сопровождавших её в пути.

Я стояла на возвышенности, на одной из начатых, но не законченных построек. Говорят это была вторая мастаба молодой жены фараона Уаджи, но её не успели закончить, она умерла рано во время родов, так и не дав жизнь ребёнку, она захоронена в Саккара.

Ещё больше слуг прихватил в путь Уаджи, четвертый фараон. Его усыпальницу окружают сто семьдесят четыре надгробия. А ещё неподалёку захоронено сто шестьдесят один слуга.

Преемник Уаджи, фараон Удиму правил долго. А согласно нашим традициям, считалось что сила правителя медленно иссякает приблизительно в течение тридцати лет, то каждый такой период, правителя неплохо было бы обновлять. Правитель Удима, соблюдая традиции вместо себя торжественно похоронили статую, тем самым как бы «переродив» действующего и вполне законного фараона. Правда, несмотря на то что Удиму остался в нашем мире, вместе с его статуей в путь отправились сто тридцать шесть его слуг.

И это была очередная традиция от которой будь моя воля, я бы избавилась. Но сейчас в этот тяжелый и судьбоносный для Черной Земли момент, мне ли было менять обычаи предков.

С недовольством, но я подчинилась. Шестьдесят слуг и четыре оставшихся наложницы фараона Каа уйдут в путь перерождения вместе с ним, чтобы служить и услаждать фараона в этом пути.

Я знала что в Саккара слуг не хоронят, но проделать траурный путь туда, я не решилась.[2]

Мне было непросто, все вокруг смотрели на меня. Весь путь до Абидоса я не проронила ни слезинки, фараон не мог показать свою слабость. Мне надлежало показать свою силу, или фараоном станет Семерхет.

Сдержанность к которой призывал меня отец, и которой я училась все эти годы помогла мне не сорваться в ненужных рыданиях. У Великого Каа должен был быть достойный переход под власть Озириса — царя мертвых.

Опустив голову вниз, я заметила приближающуюся медленно процессию. Это несли фараона Каа, моего отца. Прикрыв глаза, я крепко сжала зубы. Где бы взять силы, и выдержать всё это.

Открыв глаза, я подняла глаза к небу, Ра не было на небосклоне, начиналось время разлива. Небо было в тучах, иногда капал дождь.

Я спустилась вниз, и подошла к остановившимся людям, встала рядом с малым саркофагом отца, в который его опустили еще в Тинисе.

Фараон лежал в велеколепном украшенном саркофаге, в форме завернутых мумий с позолоченными лицами. На груди изображения на крышке лежала сложная пектораль[3] в форме небольшого святилища, внутри которого находятся два крылатых глаза Уджата, с уреями, на тела которых нанизан анх. На крыше «святилище» изображён восход Солнца между двумя холмами на горизонте: символ Ра более чем уместен, ведь сам Каа будет погребён на Западе и потом возжелает узреть снова Солнце на Востоке, и, присоединившись к Солнцу в его путешествии, будет вечно возрождаться на горизонте.

Под Очами Гора соколы в коронах Осириса окружают центрального скарабея, который толкает солнечный диск вверх: это символ воскрешения, обновления и возрождения. У нижних лапок скарабея — иероглиф вечности «Шен».

По бокам этой пекторали находятся фигуры Анубиса, бога мумификации, представленного в виде шакала, носящего короны Верхнего и Нижнего Египта и держащего скипетры для жертвоприношения. Под широко распахнутыми крыльями богини неба Нут вертикальные и горизонтальные желтые полосы, представляющие золото, покрывают белую обертку мумии.

Медленно саркофаг поднесли к мастабе и в последний раз приоткрыли крышку, я прикоснулась к плечу завернутого в льняные ленты отца, взглянула и тут же закрыла глаза от боли.

На плечи фараона положили роскошное многорядное ожерелье усех. Над руки отца, которые скрещены, подобно рукам Осириса, положили изображеные на каменных досках два Ока Уджат на знаке незыблемости.

Саркофаг в сопровождении слуг, воинов и самых близких людей седьмого фараона, внесли в мастабу.

Путь лежал вниз, по наклонной ступеньчатой лестнице, в погребальную комнату.

Здесь на возвышенности из камней расположен верхний, большой саркофаг и рядом с ним стояла крышка.

Крышка второго сркафага желтого цвета, как и все саркофаги фараонов из чистого золота или позолоченного дерева. Золото — «плоть богов» — наглядный и мощный символ нетления, состояния, которого всем сердцем жаждали люди Черной Земли. На крышке верхнего саркафага был изображён Каа, в парике, украшенном живыми цветами. И нарисованными орнаментами из цветов, изображения которых восходят к розеткам культа богини Хатор.

Пектораль более сложна, чем та, что на внутренней крышке. Его главной особенностью является большой скарабей, который толкает солнечный диск вверх, символизируя восходящее солнце.

С каждой стороны на троне восседают фигуры Осириса, держащего посох и цеп и носящего высокие головные уборы из страусовых перьев{4] Перед Осирисом — Исида и Нефтида, которые крыльями защищают крошечный дух « ба» Каа, а [5].

В большой саркафаг, слуги медленно опустили саркофаг в котором фараон прибыл из Тиниса.

Крышку, в полной тишине, десять слуг на плетёных веревках, опустили на саркофаг.

Я стояла молча, лишь наблюдала, как Мерит запечатывает саркафаг. Потом подняла глаза вверх на свод мастабы, там мастера-строители нанесли иероглифы.

На центральной полосе они гласили:

«О моя мать Нут! Расправь свои крылья над моим лицом и сделай так, чтобы я был подобен нетленным и неутомимым звездам, не умирая во второй раз!»

В прямоугольных пространствах между строк иероглифов был изображён сам фараон, в дорогой золотой одежде, который мерно качает систр и благочестиво молится великому Осирису.