Предстатель Департамента космонавтики пригладил бороду и сказал:

— Хорошо, товарищ генеральный секретарь.

Гравитский продолжил:

— И еще надо помочь космонавтам, когда они прибудут к цели. Мы пошлем корабль-автомат, который разгонится до скорости 0.1С, так как на борту не будет людей, это можно будет осуществить: насколько я знаю, роботы не боятся темной материи. Таким образом, автомат обгонит «Красную стрелу» и прибудет на Проксиома Центавра раньше нее. На борту будут зонды для исследования экзопланет и дополнительное оборудование для колонизации. Таким образом, информацию о том, что там… происходит, экипаж «Красной стрелы» получит заранее. Это все. Приступайте к выполнению, товарищи. Слава Всемирной коммунистической партии!

2691 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 153 тыс. а. е. (примерно 2.43 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 80 лет

— И так, ребята, начнем наш урок астрономии, — сказал Кассиопей, включая экран телескопа, — вот эта маленькая желтая звездочка, — он указал красной стрелочкой, — Солнце. Вокруг нее вращается наш покинутый дом — Земля. Телескоп позволяет увеличивать. Но с такого расстояния мы все равно не сможем разглядеть звезду и планеты. Хотя… после увеличения, она кажется более яркой, не правда ли? А вот это, — он указал другую желтую точку, — Альфа Центавра. Это цель нашего путешествия, тройная звезда. Две из них находятся очень близко друг к другу, но их невозможно различить невооруженным глазом. Поэтому кажется, что это одна звезда. Но если посмотреть в телескоп, — он сделал несколько манипуляций, — то мы можем увидеть, что их две. Третью звезду отсюда можно увидеть только в телескоп, это Проксиома Центавра, красный карлик. Именно к ней мы и летим. А точнее, к планете Проксиома Центавра b, которая вращается вокруг нее на расстоянии примерно одна десятая астрономической единицы.

Дети, расположившиеся вокруг экрана, с интересом смотрели на мерцающие точки. Кассиопей преподавал астрономию уже довольно давно, передавая знания новым поколениям, рожденным в пути. Важно было помнить, откуда они, куда идут, и что их ждет в конце этого долгого путешествия.

— Почему мы летим именно к Проксиме b, а не к другим звездам Альфы Центавры? — спросила девочка с необычными ярко-зелеными глазами и черными, как смоль волосами, в которые был вплетен розовый бант.

— Хороший вопрос, Галактика, — улыбнулся Кассиопей. — Альфа Центавра A и B — звезды, похожие на наше Солнце. Но вокруг них пока не обнаружено подходящих для жизни планет. Что неудивительно. Орбита планет у двойных звезд крайне нестабильна, что очень неблагоприятно для возникновения и продолжения жизни на них. Проксима b, хотя и вращается вокруг красного карлика, находится в так называемой «зоне обитаемости». Кроме того, на ней обнаружены маркеры жидкой воды и кислорода.

— Но ведь она тоже в системе Альфа Центавра. И Альфа Центавра не двойная, а тройная!

— Верно, тройная. Только вот третья звезда, Проксиома Центавра, находится далеко, и на ее планеты практически не действует гравитационное возмущение от звезд A и B. Поэтому орбита Проксиомы Центавра b достаточно стабильна.

— Но говорят, что планеты вокруг красных карликов не очень-то и пригодны для жизни, — возразил мальчик, по имени Орион. — Слишком много радиации, приливной захват…

— Это правда, Орион, — согласился Кассиопей. — У Проксимы b есть свои недостатки. Она подвержена сильным вспышкам радиации, и, вероятно, всегда повернута к звезде одной стороной. Но мы не ищем идеальный рай. Мы ищем место, где можно выжить, где можно построить новый дом. И Проксима b — это наш лучший шанс, потому что до нее лететь ближе всех. Другие потенциально пригодные для колонизации экзопланеты еще дальше. И они тоже… спутники красных карликов.

Он снова увеличил изображение. На экране появилась анимация Проксимы Центавра b, смоделированная на основе скудной горстки на тот момент имеющихся данных. Планета выглядела не очень гостеприимно: скалистая поверхность, тусклый красный свет, никаких видимых признаков растительности.

— Мы еще многое не знаем о Проксиме b, — продолжил Кассиопей. — Что у нее с атмосферой? Действительно ли там есть жидка вода, как утверждают астрофизики? Какова температура? Но мы скоро это узнаем. Мы приближаемся. Лететь осталось примерно шестьдесят лет.

— Мы, к тому времени, уже состаримся, — тяжело вздохнул Орион.

Кассиопей ничего не ответил, повисла тягостная тишина.

— В наше время люди живут дольше, чем тысячу лет назад. Гораздо дольше, — обнадеживающим голосом проговорил Кассиопей, — вы — первое поколение, кто долетит до цели живыми… и увидит все собственными глазами.

А самому ему стало грустно. Кассиопей понимал, что, несмотря на то, что на звездолете все еще работает кое-какое медицинское оборудование, шансов дожить до прибытия к цели у него гораздо ниже, чем у этих детей.

— А еще с Земли запущен зонд-автомат, летящий со скорость 0.1С. Он обгонит нас и прибудет на Проксиома Центавра раньше. Он передаст сюда, на звездолет и на Землю… картинки с планеты.

Кассиопей улыбнулся. То, что он увидит планету хотя бы на кадрах аэрофотосъемки, уже внушало небольшой оптимизм.

2711 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца примерно 3.09 св. года,

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 100 лет

Орион и Галактика, уже повзрослевшие, стояли в наблюдательной комнате и держали друг друга за руку. Они молчали, наслаждаясь моментом, когда они одни в этом отсеке и никто не мешал их тихому созерцанию звездного неба.

— Альфа Центавра стала заметно ярче, чем в детстве, видишь? — сказал вдруг Орион.

— Да… — обронила девушка, — только… тут все крутится. Может, пойдем в обсерваторию, где экран неподвижен?

— Там сейчас идут занятия. Кассиопей обучает астрономии новую группу детей.

Они снова замолчали и продолжали стоять, держась за руки. Галактика чувствовала, как ладонь Ориона потеет, а его рука немного дрожит.

— Что-то не так? — тревожно спросила она.

— Все в-в-в п-порядке, — заикаясь проговорил он.

— Орион! — Галактика посмотрела ему прямо в глаза, — что с тобой?

Тот смутился, отвел взгляд. А потом тихо сказал:

— Галактика… я… Ох. Не знаю, как сказать.

А потом он вдруг упал на одно колено, достал из кармана какой-то блестящий предмет и протянул Галактике.

— Что это? — удивилась та, разглядывая сверкающий всеми цветами радуги камешек.

— Это — бриллиант! — гордо ответил Орион.

— Что? — возмутилась та, — что за буржуазные замашки!

Она строго смотрела на Ориона сверху вниз, а тот продолжал стоять на одном колене, краснея, как рак в кипятке.

— Откуда ты это взял? — спросила девушка, слегка смягчив былой гнев.

— Я… написал программу для аппарата молекулярного синтеза. Чтобы он выстроил атомы углерода в кристаллическую решетку, как у алмаза.

— То есть, ты нелегально воспользовался аппаратурой звездолета, чтобы подарить мне эту безделушку?

Орион заметно погрустнел.

— Я думал… тебе понравится… — тихо проговорил он.

— Мне нравится, правда. Только… это не очень сознательный поступок — нелегально использовать оборудование звездолета.

— Хорошо. Тогда я пойду к командиру. Пусть он устроит надо мной товарищеский суд.

Галактика обхватила его лицо ладонями и сказала:

— Орион, не надо. Но… пожалуйста, больше не делай так, ладно?

— Хорошо… ох… я так и не сказал… Галактика… я… прошу твое руки! Стань моей женой!

— Я согласна, — прошептала девушка.

И тут, в смотровую комнату, ворвался Квазар и весело проговорил:

— Зонд догнал звездолет. Его видно в телескоп! Оп… — тут он увидел стоящего на одном колене Ориона, — извините.