Михаил созерцал крутящееся небо из смотровой площадки. Звезды мерцали, словно бриллианты, рассыпанные на черном бархате. Но вот Землю увидеть никак не получилось. Она затерялась среди звезд, став одной из них — светящейся точкой, среди мириад таких же точек. А вот Солнце сияло почти так же ярко, как на Земле. Ну, может быть, чуть-чуть слабее.

В кабину тихо впорхнула Ульяна.

— Ты почему такой грустный? — спросила она.

— Наше донесение застряло в бюрократической волоките. Похоже, виртуальную машину на Земле нам так и не дадут.

— И насколько это опасно? — насторожено спросила Ульяна.

— Честно? Не знаю. Надеюсь, что нет. Вероятность, что баг приведет к сбою с катастрофическими последствиями — крайне мала. Я бы сказал, исчезающе мала. Но не нулевая. Да и не факт, что это именно баг в программе.

— Тогда, может быть, там, в центре управления, правы?

— Может быть. Но на душе как-то неспокойно…

— Ладно. А что можно сделать, чтобы как-то… не знаю… улучшить ситуацию?

— Я могу и дальше пытаться найти ошибку. Вслепую. Выдвигая случайные гипотезы и тратя много времени на их проверку. Только так.

— Но времени же у нас достаточно, не так ли?

— Так.

— Тогда зачем понапрасну беспокоиться?

— Ты права, незачем.

Михаил снова посмотрел в окно. Звезды все так же мерцали, но теперь они казались ему не бриллиантами, а холодными, безучастными наблюдателями. Он чувствовал, что впереди их ждет тяжелое испытание.

2611 год, межпланетное пространство,

150 млн. километров (1 а. е.) от Земли,

Между орбитами Марса и Юпитера,

борт звездолета «Красная стрела»,

двадцатый день полета.

Михаил сидел в вычислительном центре, погруженный в работу. Перед ним был большой голоэкран с различными графиками, схемами, формулами. Самсонов сосредоточенно двигал пальцами светящие голографические артефакты, наблюдая за изменениями в многочисленных таблицах. Его лоб покрылся капельками пота.

Ульяна вошла тихо, почти на цыпочках и некоторое время украдкой наблюдала за Михаилом. Затем она осторожно тронула его за плечо, и сказала:

— Миша…

Тот вздрогнул.

— …послушай… ты работаешь беспрерывно уже тридцать часов. Это больше суток. Тебе нужно отдохнуть, поспать.

Он посмотрел на нее красными от напряжения глазами. И увидел перед собой две Ульяны.

— Черт… — проговорил он, — что-то голова кружится. Ты права. Сейчас, сохранюсь только.

Нечеткими движениями, он убрал с экрана графики и таблицы. Она взяла его под руку и повела в каюту. Самсонова сильно шатало: уставший, он плохо сохранял координацию в условиях снижено гравитации и свирепствовавшей силы Кориолиса.

Когда они спустились в каюту, Ульяна положила Михаила на койку и пристегнула ремнями. Тот уже спал, и не реагировал на ее манипуляции. Орлова тряхнула головой и посмотрела на экран внешнего обзора. Сразу бросилось в глаза уменьшенное в два раза Солнце. На экране, оно, конечно, не было таким ярким, как если бы смотреть из обсерватории, поэтому Орлова довольно долго созерцала звездное небо, задумчиво сидя на кровати. И тут у нее возникла идея.

Ульяна вышла из каюты и направилась в вычислительный центр. Там она вызвала на экран последнюю сохраненную Михаилом копию файла, долго рассматривала формулы и графики. «Черт… — думала она, — какая же сложная эта математика. Жаль, я не могу ему помочь».

— Что вы делаете? — раздался за спиной чей-то суровый голос.

Орлова обернулась. Это был Ли Вэй.

— Я… я… пытаюсь помочь Мише.

— Но вы же ничего не понимаете в математике и алгоритмах!

— Ну и что? Вдруг я смогу посмотреть… так сказать «незамыленным» взглядом. И мне в голову придется… какая-нибудь идея.

Ли Вэй усмехнулся. Потом он ненадолго задумался и сказал:

— Кажется, я знаю, как ему помочь. Пусти-ка.

Ульяна уступила место перед компьютером. Китаец сделал какие-то непонятные манипуляции, после которых на экране появилась большая красная надпись:

ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН

Снова манипуляция, снова эта страшная надпись.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила Ульяна.

— Ломаю защиту, как видишь.

— Зачем?

— У меня в Центре управления одна знакомая работает. Ван Фэй ее зовут. Думаю, она сможет помочь. Хочу написать ей письмо по неофициальному каналу.

Внезапно надпись стала зеленой:

ДОСТУП РАЗРЕШЕН

— Ну вот, — сказал Ли Вэй, набирая текст письма, — через десять минут наше сообщение дойдет до Земли. Когда Ван Фэй ответит — не знаю, будем ждать.

— Но разве так можно?! — возмущенно воскликнула Ульяна, — где твоя коммунистическая сознательность?

Ли Вэй посмотрел на нее со снисходительной улыбкой.

— А где коммунистическая сознательность тех бюрократов, что подставили под угрозу миссию и жизни членов экипажа?

— Но обман — тоже не метод.

— Послушай, Ульяна. Мы делаем все что можем. Я применил план Б, только и всего… Кстати… командиру об этом тоже не стоит говорить. Он еще тот бюрократ и ему незачем знать о плане Б.

— Но… это как-то нехорошо…

— Поверь, так будет лучше. Нам здесь бюрократическая волокита ни к чему. А командир непременно затеет эту волокиту. Хотя бы для того, чтобы наказать меня за несанкционированный доступ.

— А ты надеешься избежать ответственности за свои поступки? — слегка повысив тон, спросила она, посмотрев на него испепеляющим взглядом.

— Нет, ответственности я не боюсь. Надо будет — отвечу. Только вот бюрократическое разбирательство и товарищеский суд нарушит психологическую атмосферу на борту звездолета. В будущем это может вылиться в серьезный раскол или даже бунт. Подумай об этом, прежде чем побежишь на меня доносить. И, подумай еще вот о чем. Если тебе придется выбирать одно из двух зол, то, как адекватный человек ты, безусловно, выберешь меньшее зло. Так вот, я тоже из двух зол выбрал меньшее: или поставить миссию под угрозу, или… воспользоваться неофициальными возможностями.

— Обманом, — сухо поправила Орлова.

— Пусть это обман. Не суть важно. Главное, что я из двух зол выбрал меньшее.

— И кто тебе сказал, что это меньшее зло? — возразила Ульяна, скрестив руки на груди. — Ты уверен, что Ван Фэй, твоя знакомая, действительно сможет помочь? А если ее действия только усугубят ситуацию? Или, что еще хуже, если она расскажет обо всем начальству, и тогда последствия будут гораздо серьезнее?

Ли Вэй пожал плечами.

— Риск есть всегда, — сказал он, — Но я доверяю Ван Фэй. Она хороший специалист и предана делу. И потом, у нас нет другого выбора. Мы должны что-то делать, а не сидеть сложа руки и ждать, пока проблема разрешится сама собой. Сама собой она не разрешиться, только усугубится.

— А ты не думаешь, что лучше было бы поговорить с Михаилом? Рассказать ему о своих планах и действовать вместе?

— Я обязательно с ним поговорю. Но позже. Ты же знаешь, что после тридцати часов непрерывной работы он не в состоянии что-либо обсуждать.

— Да, — слегка кивнула Ульяна, вспомнив, как Самсонов мгновенно уснул, стоило ей положить его на койку.

— К тому же, — добавил Ли Вэй, — Он и так перегружен информацией. Зачем ему знать о наших… обходных путях? Это только отвлечет его и добавит ненужной тревоги. К тому же, он тоже еще тот правдоруб. Наверняка бы заставил меня все делать «по инструкции», которая в нашем случае бесполезна.

Ульяна вздохнула. Она понимала аргументы Ли Вэя, но ее смущала вся эта скрытность и полуправда. Ей казалось, что честность и открытость — лучшие союзники в любой ситуации, особенно в такой сложной и опасной, как их полет.

— Ладно, — сказала она, наконец. — Я не буду никому рассказывать. Но если твои действия приведут к каким-либо проблемам, я первой укажу на твою ошибку.