2641 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 48710 а. е. (примерно 0.77 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 30 лет

— Следующий эксперимент по проверке квантовой телепортации нужно будет провести, когда звездолет отлетит от Солнечной Системы на расстояние в один световой год, — говорит профессор Леберман своему ассистенту, — но есть опасность, что я до этого момента не доживу. Это придется делать тебе. В день Xк тебе придет курьер — это специально выбранный искусственным интеллектом член экипажа, о котором я заранее не знаю. Он передаст конверт. В нем циферки. Вводишь их вот в эту консоль.

Лев указал на пульт управления квантовым компьютером.

— А если курьер тоже не доживет? — осторожно спросил Иван Фей.

— Тогда конверт принесет его преемник, — просто ответил Леберман, — надеюсь, ты справишься?

— Конечно!

2641 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 48887 а. е. (примерно 0.77 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 30 лет и 1 месяц

— И какие же эксперименты ты хочешь проводить у меня в лаборатории? — спросила Эрика, строго глядя на Альтаира.

Она уже заметно постарела, на лице появились первые морщинки. Но в глазах все та же понимающая доброжелательная проницательность.

— Громко сказано — эксперименты, — улыбнулся Альтаир, — скажем так… небольшая лабораторная работа по биологии. Я следую заветам Ленина: учиться, учиться и еще раз учиться.

— И что это за такая лабораторная работа? Расскажи.

— Да так. Обычная. Наблюдение за ростом колонии клеток. Изменение их эпигенетической структуры и все такое.

— Зачем?

— Дык чтобы изучать биологию.

— И почему ты вдруг биологией заинтересовался?

— А тебе это кажется странным?

— Да. Я вижу, что ты что-то не договариваешь.

Альтаир прошелся по кабинету, заломив руки за спину. Эрика наблюдала за ним из-за своего кресла, положив ногу на ногу и поигрывая туфелькой. Она была одета в свой неизменный красный брючный костюм. Альтаир же был в обычном форменном комбинезоне для космонавтов.

— Я… я… Просто решил изучать биологию, — парень заметно нервничал, — что такого? Ищу себя. Не понимаю, почему ты считаешь это подозрительным. Я до этого и астрономией увлекался, и физикой, и математикой. Пробовал даже идти по стопам своего отца и изучил айти-науки. Что не так с биологией?

Эрика откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди.

— Альтаир, не надо меня считать полной дурой. Я тебя знаю двадцать пять лет, с самого детства. Ты стал как сын. Я видела, как ты рос, как менялись твои интересы. И я знаю, что ты никогда не делаешь ничего просто так. Особенно, когда дело касается науки. Поэтому, либо говори, что на самом деле задумал, либо иди и учись биологии где-нибудь в другом месте. В моей лаборатории не будет никаких «просто так».

Альтаир вздохнул. Он знал, что не сможет обмануть Эрику. Она всегда видела его насквозь.

— Ладно, — сказал он, — ты права. Дело не только в изучении биологии.

Он подошел к экрану и посмотрел на бескрайнее звездное небо.

— … я хочу разобраться во всем. Я хочу знать правду. Аэлита сказала, что мы в симуляции и ты засунула ее в анабиокамеру, а ее единомышленников стала пичкать препаратами… Я знаю, ты думаешь, что она сошла с ума. Я тоже так думал. Но что, если… она права?

Альтаир с вызовом глянул на Эрику. Та недобро нахмурилась.

— А еще ты читал дневники отца? — внезапно предположила она.

Альтаир вздрогнул.

— В точку попала?

— Я… э… — от волнения парень не мог сформулировать мысль.

— Ты обещал обо всем забыть и удалить все файлы. Почему ты не сделал это?

— Потому что я хочу знать правду! — наконец выпалил Альтаир.

— Ох… чувствую, тебя не остановить, — она тяжело вздохнула.

— И что, засунешь меня в анабиокамеру, как Аэлиту?

— Нет. Возможно, я даже и помогу тебе. Скажи только, что именно ты собираешься сделать? Какой эксперимент провести?

Альтаир растерянно смотрел на Эрику, не зная, что сказать.

— Ну же, — ободрила она его, — рассказывай, не стесняйся.

— Я планировал взять образец клеток свой кожи и даунгрейдить их до стволовых, — наконец признался парень.

— А потом?

— Превратить их в нейроны и вырастить… маленький мозг. Чтобы наблюдать, как на него воздействует темная материя.

— А об этическом аспекте ты не думал?

— Ну… ученые проводят же эксперименты на крысах… При этом они тоже не думают об этическом аспекте.

Эрика усмехнулась.

— Да, это так, — проговорила она, — что верно — то верно.

Они некоторое время молчали.

— Так ты разрешишь мне… эксперимент? — наконец спросил Альтаир.

— Не знаю… надо подумать. Возможно. Но под моим строгим контролем!

2641 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 49224 а. е. (примерно 0.78 св. года),

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 30 лет и 3 месяца

Альтаир начал свой день с того, что посетил лабораторию, где в пробирке держал сгусток нервных клеток, которые он называл «мой маленький мозг». Между нейронами, конечно, были связи, по синапсам бегали электрические импульсы, которые считывали датчики и передавали в компьютер. Но, тем не менее, назвать это полноценным мозгом было нельзя.

Альтаир с нежностью смотрел на этот маленький, невзрачный сгусток, в котором, как он верил, таились ответы на самые важные вопросы Вселенной. Он даже дал ему имя — «Эврика». Этот сгусток функционировал. Его активность отображалась на голоэкране в виде постоянно мигающих цветных пятен.

Внезапно в лабораторию вошла Эрика. На ней был ее обычный красный брючный костюм, но выглядела она как-то особенно серьезно.

— Альтаир, мне нужно с тобой поговорить, — сказала она.

Парень выпрямился и встревожено посмотрел на Эрику.

— Что-то случилось?

— Случилось, — кивнула она. — Вчера вечером была зарегистрирована аномалия.

— Какая аномалия? — спросил Альтаир, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Он вспомнил, что отец что-то говорил о странных показаниях приборов.

— Та самая аномалия, — сказала Эрика, — которая бывает, когда мы влетаем в зону концентрации темной материи. И это… отразилось на нем, — она кивнула в сторону пробирки с нейронами.

— Да, я видел любопытную активность. Я все записал и… исследую.

— А тебе это ничего не напоминает?

— Стой… дай подумать… Кажется… активность Эврики немного похожа на… то самое эмерджентное поведение самоорганизующихся алгоритмов, о которых писал в дневниках папа.

— Вот именно! Эксперимент зашел слишком далеко. Ты играешь с огнем!

— Что ты хочешь сказать? — тревожно спросил Альтаир и буквально весь похолодел.

— Нужно прекратить эксперименты.

— В смысле «прекратить»?

— В самом прямом, Альтаир. Взять образец, заморозить, и забыть об этом, как о страшном сне. — Эрика говорила четко и отрывисто, не давая возможности для возражений.

— Но… но я же почти у цели! — взмолился Альтаир. — Я чувствую, что вот-вот смогу понять, как темная материя воздействует на сознание!

— Сознание? — Эрика презрительно фыркнула. — Ты ищешь сознание в куче нейронов в пробирке? Альтаир, очнись! Ты теряешь связь с реальностью!

— Я… я просто пытаюсь понять, — пробормотал он, опуская голову.

— Альтаир, — мягко сказала Эрика, — я не предлагаю тебе «убить» эту твою зверушку. Я предлагаю заморозить образец.

Парень покраснел. Он знал, что Эрика знает, что он воспринимает этот сгусток клеток чуть ли не как домашнее животное. Парень понимал, что его эмоциональная привязанность к лабораторному образцу слишком иррациональная, но ничего не мог с собой поделать.