А потом вышел Воронов. Высокий, сухощавый, с уставшим лицом. Встал в стойку — не как спортсмен, а как человек, который слишком давно и слишком часто дрался. Бой он закончил меньше чем за полминуты. Два удара — и соперник уже в песке, с лицом, полным удивления.

— А он мне нравится, — тихо сказала Агатова, почти себе под нос. — Хотя это, возможно, потому, что он не тратит моё время.

Бои продолжались, но в воздухе уже чувствовалась усталость. Кто-то стоял, тяжело дыша, кто-то сидел прямо на песке. И всё это — ради вступления. Только начало, как она сказала.

Пожарская оставалась последней. И все как-то по привычке уже на неё смотрели — кто с любопытством, кто с напряжением. Но инструктор молчала. Время ещё не пришло.

Наконец, все спарринги закончились, и единственная, кто до сих пор не показала, что может, оставалась Алина.

— Пожарская. Тебе пары, как видишь, не досталось. — с усмешкой произнесла Татьяна Васильевна. — Поэтому выходишь со мной.

Некоторые в строю шумно втянули воздух. Даже те, кто ещё держался в сторонке после своих поединков, разом обернулись.

Алина шагнула вперёд без колебаний. Движения — точные, выверенные. Спина прямая, подбородок чуть приподнят. Походка — словно по парадному ковру, а не по песку арены. Без вызова, но и без намёка на робость.

Агатова сделала шаг ей навстречу — в движении чувствовалась тяжесть опыта, спокойная уверенность. Не поза, не блеф. Настоящее.

— Остальным рекомендую не моргать, — сказала инструктор, — а лучше запоминайте. Такое не каждый день увидите.

Затем она посмотрела на княжну и, убедившись, что та готова, небрежно бросила:

— Начали.

Княжна метнулась вперёд почти без замаха. Серия ударов — стремительных, точных, резких, как раскаты грома. Она двигалась, будто катясь по волне. Колени пружинят, корпус подвижен, дыхание выверено.

Татьяна Васильевна не отступила. Вовсе. Она блокировала каждый удар ладонью, плечом, предплечьем, чуть смещалась в сторону, разворачивала корпус. Не глухо, но без единого пробела. Как будто заранее знала, куда полетит кулак.

Шаг. Смена дистанции. И вот уже инструктор отвечает — коротко, хлёстко, с хрустом воздуха. Пожарская уходит в сторону, на волосок от удара.

Песок вспархивает у ног. Дыхание тяжелеет. Группа затаила дыхание.

Движения ускорились. Бой стал почти танцем — бешеным, но выверенным. Каждый удар — вложенный, каждый шаг — с умыслом. Алина отрабатывала комбинации, будто в зале, под взглядом тренера, но глаза её горели живым азартом. Она больше не выглядела аристократкой на утренней прогулке — теперь в ней проступала опасная, отточенная сталь.

Инструктор позволила себе прищуриться — не из раздражения, нет. Из интереса. Из уважения.

— Ну что ж, — произнесла она сквозь плотность атак. — Хоть кто-то не разочаровал.

Внезапно Агатова изменила темп. Одним резким движением сместилась вбок, на долю секунды прерывая обмен. Плечо вперёд, разворот корпуса — и резкий выпад снизу. Пожарская едва успела блокировать удар предплечьем. Её глаза расширились — впервые за поединок.

Следующий момент — и инструктор уже у неё за спиной, замахнувшись на подсечку. Но Алина будто почувствовала — развернулась, шагнула в сторону, и удар прошёл мимо. Колени чуть согнуты, корпус под углом — уже не учёба, уже инстинкт.

— Быстро учишься, — коротко бросила Татьяна Васильевна.

Алина молчала, но стиснула зубы, подалась вперёд — снова в атаку.

Теперь они двигались как одно целое — словно две бойцовых собаки, пущенные на круг. Группа молчала, дыхание затаив, даже Аурианов наконец проснулся и смотрел напряжённо, не моргая.

Княжна рванула вперёд — резко, мощно, вложив в серию всё, что успела накопить. Правый хук, разворот — удар ногой в корпус. Агатова отступила на шаг, парировала, наклонилась под следующей атакой, и наконец — поймала её за запястье, рванула на себя. Бросок. Тот, что в учебниках зовётся "контрольный".

Пожарская, падая, выставила руку и смягчила удар. Перекат — и уже снова на ногах. Лицо её пылало, волосы выбились из причёски, глаза сверкали. Она снова пошла вперёд.

— Достаточно! — резко отдала команду инструктор, перехватив руку Алины на подлёте. — На этом пока всё.

Алина замерла. Тяжело дышала. Потом выпрямилась, сдерживая дрожь в руках.

— Хорошо, — сказала Татьяна Васильевна. — Очень хорошо. Но ты не непобедима. И это важно помнить. Можешь вернуться в строй.

Пожарская кивнула. Ни слова, только взгляд — уважительный, хищный, немного обиженный, но честный.

Агатова повернулась к остальным.

— Итак. Что я могу сказать? Из всех вас, на данный момент, я могу выделить только Пожарскую, Волкова, Буревую и близнецов. Все остальные — никчёмное дерьмо! — она сплюнула на арену. — Я еще могла подобного ждать от дворян, они часто мнят о себе больше, чем нужно. Как, например, Зверев.

Костя вздрогнул и с недоумением посмотрел на инструктора.

— Что, победил в спарринге простолюдина, что толком и драться не умеет, и считаешь себя самым крутым? По глазам вижу, ты ждал, что я и тебя выделю, как этих пятерых. Так вот, я тебя разочарую. Любой из них раскатает тебя по арене, не запыхавшись.

— Да с чего это вдруг!? — вскинулся Зверев. — То что я дрался с этим бездарем, не делает меня самого бездарем! К тому же вы сами меня с ним поставили!

— О, так ты думаешь, я ошиблась? Отлично! Зверев и Воронов, на арену.

Костя открыл было рот, но Агатова не дала ему продолжить. Она сделала шаг в его сторону и взглядом заставила его замолчать.

— Выходите на арену, — повторила Татьяна Васильевна и кивнула в сторону Воронова. — Вижу, ты думаешь, что ты отличный боец, ну так попробуй доказать это против того, кто действительно что-то умеет.

Воронов, уже стоявший на арене, только слегка улыбнулся, скрестив руки на груди. Он был спокоен, как всегда, уверенность в его взгляде не оставляла сомнений в его подготовленности.

Зверев пару секунд пытался контролировать своё дыхание, очевидно, не ожидая, что его сразу же подведут к новому испытанию. Он, конечно, был раздражён, но при этом уже не был готов к новой дуэли, не был настроен на настоящий бой.

— Ну что, Зверев, если твоя победа над Крапивиным дала тебе такую самоуверенность, покажи, чего ты стоишь на деле, или ты всего лишь трепло, что не может ответить за свои слова? — с лёгкой усмешкой произнесла инструктор.

Зверев оскалился, сжал кулаки, но в его глазах явно читалась нерешительность. В отличие от Воронова, он ещё не осознал всей серьёзности ситуации. Время до начала поединка тянулось бесконечно, все ждали, как всё развернется.