Хозяйка молча покачала головой — купание Рауля ей открылось в новом свете. Однако, разговор за столом плелся без ее вмешательства, и Эмма деликатно промолчала.

— Вас тогда столкнул Оскарис? — цокнул осуждающе Алваро. — Его корыстолюбие меня не удивило, но жестокость поразительна. Он бил соратников направо и налево.

— Притом нигде не преуспел, — заметил Мартьен. — Какое невезение!

— Я смотрю на это иначе, — возразил ему отец Иосиф из-за самовара напротив. — Это можно называть «удачей», хотя вернее — милостью. Четыре раза он пытался убить, но этот грех так и не лег на его душу.

Мартьен чуть наклонился в сторону, чтобы глядеть на собеседника, а не на свое расплывшиеся в самоварном отражении лицо.

— Он бы с вами не согласился.

— Нынче — нет, — отец Иосиф наклонился тоже. — Когда-нибудь — оценит.

Ийа, торопливо топая, внесла на стол тарелку квашеной капусты и утвердила точно перед Ирдисом и капитаном. Оба вздрогнули, и Бердинг облекся всегдашним своим оптимизмом.

— Однако, своего Оскарис все-таки добился, — напомнил он. — Без геодезиста мы идти не сможем. Запрос в Приказ и волокита с поиском замены задержат нас на весь июнь. Еще отправят нового беспутного мальчишку!

По-видимому, строгая вдова Дийенис уже была им почитаема за своего — не в пример ужину с надзорщицей, Бердинг быстро позабыл положенную лесть хозяйке, зато легко распространялся о делах.

Рауль разобрал из прихожей бормотания Ийи — в наполненный дом прибыл кто-то еще. Бердинг сидел спиной и не почтил вниманием оханье служанки, но первый навигатор живо посмотрел на дверь столовой.

Уже угадывая, кто войдет, он вдруг поймал в груди шальную радость: последняя деталь сегодняшней мозаики засияла перед ним и подходила на освободившееся место значительно лучше утерянной.

— Господин капитан! — обратился он к Бердингу, с трудом удерживая ровный тон. — Как полагаете — в сем трудном положении лучший картограф империи нам подойдет?

Бердинг еще косился на капусту — та звала, аппетитно сияя подсолнечным маслом, но в последнее время отношения с этим блюдом странно усложнились.

— Экие замашки! — отметил он. — И как же с ними связаться?

Рауль улыбнулся — озорно и широко, как не позволял себе давно.

— Господин капитан, он же знаменитый геодезист Лужен теперь находится за вашей спиной.

Бердинг позабыл капусту вмиг.

Отставной капитан Лужен стоял на пороге — сегодня при мундире он гляделся непривычно величаво. Услышав только окончание раулева намека, гость еще не ведал планов о себе, и церемонно поклонился.

— Увидел с башенки ваших гостей, Эмма Гордеевна, — признался, подойдя к ее руке. — Не смог удержать своей жажды иметь удовольствие беседы с ними — хотя господам, конечно, будет скучно мое стариковское общество.

Торжество Эммы вошло в полную меру — ее застал хозяйкой большого приема тот, перед кем более всего хотелось выглядеть достойно! Она поправила за ухо волосы и в должной очередности представила гостей.

Лужен едва успел подойти под благословение отца Иосифа, названного последним, когда нашел, что Бердинг на ногах и смотрит напряженно.

Лужен подобрался. Два капитана замерли, взаимно друг друга исследуя. Один — молодой и огромный, другой суше и ниже, зато опытнее не в пример. Однако, важное решение нынче предстояло именно первому — и не в характере Бердинга было тянуть.

— Нас постигло несчастье, — первым отверз он уста. — Мы в некотором роде остались без картографа.

Лужен покачал головой, еще доискиваясь мысленно, к чему его подвергли столь внимательному смотру.

— С господином Оскарисом произошла беда? — выказал он положенную скорбь.

— Беду он кликал сам, вследствие чего поставил наше дело под угрозу, — Бердинг поджал губы, миг медлил и положил на сердце руку. — Я дерзаю обратиться к вашим навыкам.

Поднятою травмою плечо Лужена вздрогнуло.

— Вы предлагаете мне… — он расслышимо сглотнул, — идти с «Императрицей» в Ледяное море?

Вся напускная стариковость отлетела шелухой, Лужен вдруг стал совсем прямым и быстрым. За столом умолкли все, ни одна ложечка не брякнула о чашку. Бердинг постарался сделать виноватое лицо — зрелище нечастое.

— Сожалею, господин капитан, что вмешиваюсь в ваш заслуженный покой, — продолжил объясняться он, — и могу предложить лишь должность, которая ниже положенной вам по рангу, однако наши обстоятельства…

— Сколько у меня часов на сборы?!

Эмма уронила салфетку на колени.

На один короткий миг Раулю показалось, что матушку сей поворот ошеломил, но в другую секунду она уже вернула беглянку на скатерть. Лужен умолк и обернулся к ней, вдруг сознавая все последствия порыва. На его растерявшийся взгляд вдова Дийенис отвечала своим прямым и убежденным.

— Какая удача, Лука Ионыч! — с твердостью произнесла она. — Мне будет отрадно знать, что карту для лучшего моего гобелена вы составляете лично.

Бердинг осторожно переводил глаза с геодезиста на хозяйку. Вопрос как будто разрешился счастливо, но виноватый лик Лужена заставил еще быть настороже.

— Касательно срока, — вкрадчиво означил он. — Познакомьтесь со шхуной, после чего располагайте своим временем до выхода в ближайший понедельник.

Лекарь Алваро взволновался и вскочил — путь за край теперь и для него сиял иначе.

— В моей каюте есть свободная вторая койка! Ох и славно мы с тобой поспорим, как в былые времена!

Лужен дрогнул улыбкой и кивнул, но взгляд его блуждал невидяще по дырчатым сырам и луковым опятам. Рауль решил, что капитан вот-вот досмыслит свое счастье и со свойственной ему горячностью помчит домой, укладывать сундук без промедления. Однако, тот бросил ревизировать обед и повернулся неожиданно к нему.

— Уделите мне минуту, господин лейтенант.

В гостиную за ним Рауль вышел, теряясь: Лужен станет расспрашивать о команде и засомневается, стоит ли куда-то с нею выдвигаться? Или будет с подозрением справляться о судьбе предыдущего картографа, еще утром благополучно состоявшего на службе?

Лужен прервал свой шаг у гобелена с Одизием. Осмотрел его, хотя знал каждый штрих, еще помялся и, наконец, поднял взгляд на Рауля.

— Я не могу уйти, не разрешив давно заботящего меня обстоятельства.

— Чем я могу быть полезен? — подтолкнул деликатно Рауль.

Лужен остался тревожен, точно кто жег ему пятки.

— Я человек старого века, лейтенант, — выдавил он. — Разумеется, ваша матушка в совершенных летах и имеет юрисдикцию сама решать свою судьбу. Однако, мне будет отрадно знать, что мужчина, несущий ныне за нее ответственность, готов мне ее передать.

Лужен снова попытался отвести глаза, но с гобелена на него смотрели те же брови.

— Вы просите у меня руки моей матери? — перевел, веселея, Рауль.

— Не откажите, — поднял и свои седеющие брови трепетный жених.

Как рядом ходят радость и беда! Закрыв глаза, Рауль еще холодел, видя перед собою шаг Нерины за обрыв — и вот его испрашивают о согласии на счастье матушки! Размышлять здесь было не о чем — лучшей доли Эмма и не ищет. Рауль от души протянул свою руку Лужену.

— Почту за честь назваться вашим пасынком, господин капитан — равно как и соратником.

— Эмма Гордеевна ведь согласится, как вам кажется? — вновь забеспокоился Лужен. То, что казалось давно очевидным, в самую важную минуту ударилось о цепенящее «а вдруг??».

— Я не видал ее счастливее, чем с вами, — улыбнулся Рауль. — Приглашу ее сейчас же к вам — нынче не время отлагательств.

Спустя пять минут Эмма Гордеевна возвратилась в столовую несколько румяная и помолодевшая, за ней вошел совсем уж юный капитан Лужен.

— Господа! — хозяйка крепко сжала перед собой взволнованные руки. — Мы с Лукой Ионычем имеем честь пригласить вас на свое венчание. Будем хлопотать, чтобы оно устроилось уже послезавтра, в благостный воскресный день, накануне отплытия.

Тем воскресеньем Рауль сначала отстоял обедню в старом городском монастыре. Он почти не стал себя обманывать — надеялся видеть Нерину, здоровую и бойкую, поймать ее румянец и убедиться, что семейный лекарь хорошо о ней заботится. Однако, Нортисы были сегодня втроем.