— Дивный сыр! Давно такого раздобыть не удается, — оценила она.

Вдова Дийенис кивнула ей с такой же благодарной деликатностью — да, умеем принимать, не дикари.

Вовсе не нужно знать барышне Нортис, какой переполох устроила весть о ее посещении. Когда Лужен в четверг спросил, не будет ли Эмме Гордеевне в тягость еще одна гостья — хозяйка так и обмерла.

Дочь самого надзорщика! Нет, к чинам вдова была разумно равнодушна, но самое внимание к этому дому после приезда Рауля цепкая мать раскусила вполне — пусть несколько ошиблась в оттенках интереса, но уж виновника установила в точности. За двое суток они с Ийей и наемными помощницами перетряхнули до последнего половика весь дом.

Со снедью тоже вышла целая история — непросто было подобрать такой ассортимент, чтобы в своих простых привычках не показаться нищею деревней, но и не заявлять на каждом блюде, что посещение барышни Нортис как-то особенно почтило этот дом. В конце концов хозяйка выбрала обед традиционный, с рыбным пирогом и щами, но дополнила его высокими штрихами — вроде этого сыра, приобретенного по случаю и дозревающего в погребе уже четвертый год.

Только инструкции кухарке не были достаточно подробны — Эмма с болью озирала коронную деталь стола, нещадно кромсанную самым ужасающим ножом из ийиных запасов. Баранки довершили ее эстетический обморок — если судьба Рауля с барышней не сложится, кажется, вдова станет корить себя всю жизнь.

Разумеется, ничто из этого она не показала и намеком, хотя невольно пополняла ряды здешних тайных рыболовов.

— В этом сочетании он заиграет новыми оттенками, — заметила хозяйка на неринину хвалу. — Традиционные к нему оливки так приелись!

Явившаяся снова Ийя понятливо и быстро крутанулась у дверей, пряча обратно в кухню маленькую вазочку с оливками.

Сочетание превосходного сыра и старой печи заставило Нерину хмуриться — пора ли все-таки припомнить внешний повод, позволивший ей напроситься на обед? Отведав и баранку, и деликатес, она решилась.

— Ваш сын далеко, Эмма Гордеевна, а женщина без опоры так часто у нас беззащитна, — очень постаралась она избежать прямого предложения помощи. — Нет ли чего, что я должна донести до сведения батюшки?

Вдова Дийенис, однако, и на это стала выглядеть еще прямее.

— Я ни в чем не нуждаюсь, Нерина Стефановна, — обозначила она и, несколько смягчаясь, пояснила: — Рауль не забывает мать и высылает мне едва ли не большую часть своего жалования.

Здесь младшей из рыбачек повезло — разговор обернулся как нужно! Нерина тотчас шире развернула сети, напустила в меру любопытный вид и осведомилась:

— Лейтенант Дийенис, кажется, служил в самом Итирсисе?

— Он много лет водил прогулочную яхту по столице, — ответила ей Эмма, развернув свои.

Нерина едва не всплеснула руками — вот и причина столь расходящихся с матерью качеств! Легкая служба у кого-то из праздных столичных аристократов, забывших настоящие дела, испортила его характер! Может быть, юноша даже сопротивлялся этому влиянию, но дурной образец разгульной жизни взял свое. В по-настоящему почетный путь его, пожалуй, взяли по протекции. Такой расклад Нерине объясняет многое.

«Объясняет, но не извиняет», — решила она, впрочем, улыбаясь деликатно.

— Последние пять лет Рауль был навигатором «Фортуны», — Эмма не удержала мягкой горделивости, и ее невидимые сети растянулись во всю ширь. Прямо намекнуть на службу сына в непосредственной близости его величества ей не позволили остатки скромности.

Произвести задуманное впечатление не удалось — Нерина в столице не бывала, яхтами до сей поры не слишком интересовалась и ниоткуда не могла узнать, что «Фортуна» принадлежала императорской семье. Лейтенант Дийенис для нее отныне оставался жертвою столичного распутства — но, разумеется, только в мыслях.

— Это почетно, — догадалась похвалить она вслух, пронзенная взглядом хозяйки.

— Более чем, — поддакнул капитан Лужен, для которого все достижения сына Эммы новостью, конечно не явились.

За чаем и баранками беседа плавно завилась вокруг раулевых успехов в юности — Нерина тему поддержала горячо, да и саму Эмму не пришлось уговаривать. В то, что будущий навигатор за годы обучения всегда выказывал себя достойно, барышня легко поверила — она уже вполне сложила, что трагический надлом его характера произошел потом, на бесшабашной яхте. Отчего же ему не оказаться первым даже среди отличников при выпуске Морского корпуса?

Сложность дисциплин сего заведения «в былые года» охотно подтвердил и капитан Лужен, а лекарь Алваро прибавил, что наука там и нынче постигается через раскидистые тернии, а до звезд еще не каждый доберется.

— Мой сын прошел это горнило, — заметил он.

— Ваш сын тоже навигатор? — вежливо спросила Нерина, хотя сети ее искали рыб иной породы. — Или что-нибудь по инженерной части?

Вместо гордости лик лекаря стал хмурым.

— Был конструктором шхун, но его служба уже прошлом, — ответил он, как будто пожалев о начатой им теме, но мужественно завершил: — Чахотка.

Дамы сделали страшные глаза — всегда неловко, когда в блаженный сытый прием вторгается чья-то трагедия, и не знаешь, сколько нужно уделить ей жалости и можно ли после сего обратно стать беспечным.

— Какое горе, господин Алваро, — начала Эмма, но лекарь ее спешно перебил.

— Нет-нет, он жив, — успокоил с преувеличенной живостью. — Принужден обретаться на теплых шарльских берегах, в благоприятном климате. О службе в Ладии не может идти речи.

Хозяйка облегченно перестроилась на иной, рассудительный лад.

— Это печальная ирония, — вздохнула искренне. — Вы имеете навыки к исцелению, а не можете вернуть здоровье собственного сына.

Алваро развел руками (в правой забавно торчала баранка).

— Творец ограничил наш дар управлять магическими потоками. Они слушаются там, где мы хорошо изучили материю, то бишь в данном вопросе — анатомию. Открытые раны мы лечим уже вовсе легко, неплохо управляемся с переломами. Даже ранение капитана, — лекарь махнул баранкой на приподнятое плечо приятеля, — залечили бы без всякого следа, случись хороший маг-целитель вовремя.

— О чем бы я тогда рассказывал истории? — возмутился капитан, ладонью перекрыв плечо от этих посягательств.

Губы Алваро тронула усмешка, но, посерьезнев, он продолжил обращаться к Эмме.

— Болезни закрытого типа нам подвластны очень мало. Магия не лечит даже насморка. Много раз доказано на деле — опасно вмешиваться в сложное устроение человека без глубокого понимания последствий.

— Но скоро лекари освоят и эти болезни? — спросила Нерина с юношеской надеждой в то, что темные века прошли задолго до ее рождения и мир, конечно, на пороге совершенства.

— Подвижки есть, — улыбнулся ей лекарь. — Я и сам желал бы посвятить себя науке, но годы уже не те, к тому же через восемь дней мы…

Он умолк.

— Разве вы идете в неведомые земли против воли? — изумилась барышня. Герои морских романов никогда не тяготились приключениями, разве что могли красиво сетовать, что не обрели в них еще счастья и отрады сердца — но это тоже неизменно исцелял финал.

— Проживание сына в Шарлии вводит меня в существенные издержки, — с неохотой признался Алваро. — Экспедиция очень поправляет мои дела. Морской приказ даже вошел в мои трудности и выплатил жалование задатком за полгода.

— Тем более это досадно, — заметила Эмма сочувственно. — Теперь, когда вы получили средства на устроение сына — могли бы заняться исследованием природы его болезни, а вы уходите…

«Быть может — безвозвратно», — мысленно дополнил каждый. Алваро опустил глаза, рассматривая так и не надкусанное румяное колечко с пустотой внутри.

— Полно вам, — вмешался капитан Лужен с молодцеватой бодростью. — Сия первая экспедиция — всего до осени! Ее герои вернутся с триумфом, получат почести и вознаграждение втрое или вчетверо против обычного жалования — тогда-то Луи и займется наукой! Пусть не кокетничает о годах — мы еще услышим его имя среди светил ладийской медицины!