— Неточность. Даже если разложить любовь на гормоны, остаётся тринадцать процентов шума. Именно он делает человека человеком, а не биороботом.

— Шум? — Раджеш прыгнул с подоконника, рассыпая крошки. — Это и есть фишка! Взять хотя бы гнев. Один человек разобьёт монитор, другой напишет гневное письмо, а третий закажет пиццу. Где тут логика?

Иван потянулся за энергетиком:

— Ты предлагаешь заложить в алгоритмы хаос?

— Именно! — Раджеш схватил маркер и нарисовал на доске кривую. — Смотри: обычная нейросеть учится на паттернах. А мы добавим генератор случайных отклонений. Как генетические мутации, только для эмоций!

Чен вдруг оживился:

— Да это же теория хаотической адаптации. Если смоделировать стохастические всплески в рамках заданных параметров…

— Эй, вы оба! — Иван хлопнул ладонью по столу. — Мы не философский кружок. Нам нужен алгоритм, который предсказывает поведение человека. Точность должна быть девяносто девять процентов, срок — вчера.

Чена как будто ударило током:

— Раджеш вчера подкинул классную идею насчёт пульса эмоций. Что если мы выделим основные эмоциональные всплески и сопоставим их с психометрическими данными?

— Хорошо, — ответил Иван и запустил моделирование.

Модель резко сжалась, затем выбросила щупальца данных. Процент точности пополз вниз. Девяносто, восемьдесят, сорок процентов…

— Что это? — Раджеш потянулся к клавиатуре.

— Янус самообучается, — сказал Иван, отстранив его. — Смотри: вместо анализа прошлого, он генерирует новые эмоциональные цепочки. Как мозг в экстренной ситуации.

Цифры упали до нуля. На экране всплыло сообщение: «Модель несовместима с человеческой психологией».

Раджеш рассмеялся:

— Янус только что назвал человечество бракованной версией. Может, он прав?

Иван вырубил тестовый сервер. В тишине офиса зазвенел натянутый смех Чена:

— Интересно. Мы пытались моделировать пульс эмоций, а получили пропасть.

— Или дверь, — Раджеш подбросил печенье. — Нам надо пересмотреть когнитивные показатели в нашей модели. Уборщица и директор по разному проявляют эмоции.

— Нам надо пересмотреть сортировку групп по интеллекту и мышлению, — добавил Иван. — Что скажешь, Чен?

— Да-да, — с мягкой улыбкой ответил он, даже не смотря в сторону Ивана и думая о чём-то своём. Его взгляд замер на стене, где висели схемы нейронных сетей, перечёркнутые санскритскими символами.

— С интеллектом мы можем решить вопрос так, — Иван ткнул в голограмму, выделяя зону префронтальной коры. — Берём стандартные тесты, добавляем логические цепочки, алгоритмы распознавания…

— Не просто, — перебил Чен, переводя на него взгляд. — Наш стандартный тест не учитывает культурный бэкграунд. Азиатская и европейская логика — они разные.

Раджеш засмеялся, не открывая глаз:

— Вы оба пытаетесь измерить океан ложкой. Интеллект это не число, а танец нейронов.

Иван закатил глаза, доставая из кармана флешку с кодом:

— Танцуй не танцуй, а скорость обработки это основа. Если система не реагирует за доли секунды, всё остальное становится бесполезно.

Чен неожиданно оживился:

— Мы можем оптимизировать алгоритмы под современные процессоры и использовать параллельные вычисления. Но что делать с памятью?

Иван, уже погрузившись в творческий процесс и не слушая остальных, пробормотал:

— Можно использовать метрику отклонения от стандартных систем. Но как мы будем измерять концентрацию внимания?

— Через отслеживание активности, — ответил Чен. — Система должна уметь определять, когда она отвлекается на посторонние данные, и возвращать фокус на основную задачу. Можно использовать систему приоритетов и динамическое распределение ресурсов.

— Звучит как план, — улыбнулся Раджеш. — Давайте начнём с базового прототипа. Сначала реализуем логику и скорость, потом добавим креативность и память. А концентрацию сделаем последней — она сложнее всего.

В конференц-зале «Нексуса» царила праздничная атмосфера. Длинный стол ломился от закусок, бокалы искрились шампанским, а сотрудники, разодетые в парадные костюмы и платья, оживлённо переговаривались, разбившись на небольшие группы. Офис, обычно погружённый в мерцание мониторов и треск клавиатур, превратился в подобие космического ковчега, где гирлянды имитировали северное сияние на потолке, а дрон с шампанским курсировал между столами. Из колонок лился бит, сгенерированный нейросетью. Программисты смешались с аналитиками в строгих рубашках, которые неуверенно отбивали ритм каблуками.

Иван, Чен и Раджеш застряли у импровизированного бара, где роботизированная рука наливала коктейли с названиями типа «Синтаксическая ошибка» и «Бесконечный цикл».

— Вот и корпоратив, — Иван потягивал напиток, похожий на жидкий азот, но с мятой. — Ожидал шашлыков под водку, а получил… это. — Он кивнул на коллегу из отдела аналитики, который пытался танцевать, словно его дёргали за нитки.

— В Китае корпоративы — это ужин из двадцати блюд и караоке, — Чен аккуратно поставил стакан с «Бинарным мохито» на салфетку с формулами. — Здесь же всё как в симуляции, где много света, шума и… странная еда. — Он посмотрел на фуршет с пирожными в форме символов и кодов.

Раджеш, прислонившись к стене в своей оранжевой куртке, усмехнулся:

— Вы не видели индийских айтишных вечеринок. Там танцуют до утра, ведь танец — это активная медитация.

— А как ещё программисты развлекаются? — спросил Иван, делая глоток. — Кроме как баги на спор чинят?

Чен достал телефон, открыв статистику:

— По данным опросов, семьдесят процентов играют в онлайн-головоломки, сорок процентов участвуют в хакатонах ради призов, двадцать процентов коллекционируют мемы про котиков.

— Хакатоны — это работа под видом веселья, — Иван фыркнул. — Настоящий отдых — это когда в пятницу вечером напиваешься так, чтобы на следующий день ничего не помнить.

Раджеш засмеялся, глядя, как глава отдела безопасности пытается взломать сейф с призом, внутри которого была золотая флешка:

— В Бангалоре мы играли в игру «Баг против Хакера». Одна команда прячет уязвимость в коде, а другая ищет.

— А мы в России, — Иван мрачно ухмыльнулся, — играем в русский си плюс плюс и пьём столько, сколько находим ошибок в чужом коде. Выживает сильнейший.

— Это объясняет ваш код после новогодних каникул, — Чен поднял бровь, и Иван швырнул в него салфеткой.

Внезапно музыка сменилась. Из динамиков полился трек, сгенерированный нейросетью на основе настроений собравшихся. Барабаны стучали, как клавиши механической клавиатуры, а бас гудел, будто серверная стойка.

— Танцевать? — Раджеш поднял руки, изображая Шиву в стиле техно.

— Я лучше пройду квест, — Чен указал на угол, где стоял автомат с надписью: «Победи алгоритм и получи бонус». Нужно было за минуту решить задачу на графах, используя джойстик.

— Я с вами, — Иван потянулся за вторым коктейлем. — Танцы — это как многопоточность, где слишком много коллизий.

Раджеш наблюдал, как толпа программистов ритмично кивает в такт, словно отлаживает метроном. Он поймал пролетающий дрон и поставил пустой бокал.

— Твоя очередь, — Иван протянул ему полный бокал. — Покажи, как развлекаются хакеры.

— Взломаем корпоратив? — улыбнулся он, стирая голограмму. — Например, можно поменять музыку на… ну, смотри.

Из колонок грянул тяжёлый бас, и свет погас. На стенах замигали зелёные строки кода, а из проектора выплыл трёхмерный змей, танцующий под бит. Программисты зааплодировали, кто-то закричал: «Легаси-код ожил!»

— Вот это вечеринка, — Иван пробормотал, наблюдая, как Чен методично бьёт рекорд автомата. — Жаль, Пол не видит.

— Знаете, что самое смешное в нашей профессии? — начал Иван. — Мы можем неделями сидеть над кодом, решая какую-то безумную задачу, а потом, когда всё работает, испытываем такое же удовольствие, как от прохождения уровня в видеоигре.