Пол сидел за столом у себя в кабинете. Напротив него ёрзал Мэт, перебирая папку с надписью «Иван Волков»:

— Он снова проигнорировал протоколы безопасности. — Мэт швырнул на стол распечатку логов. — Если бы не Чен, который заметил аномалию, мы бы потеряли кучу времени.

Пол молча взял листы. Его лицо, освещённое синим светом монитора, выдавало смесь гнева и бессилия. Иван, их звёздный архитектор, был незаменим. И невыносим.

— Ты говорил с ним? — спросил Пол, хотя знал ответ.

— Говорил. Он назвал меня «параноиком с комплексом вахтёра», — Мэт усмехнулся. — Но я кое-что нашёл.

— Он открыл папку и достал фотографию: Иван был в подозрительном баре, забитом людьми. На заднем плане напротив него сидел программист из другой компании.

Пол присвистнул.

— И ты хочешь шантажировать его этим?

— Хочу напомнить, что мы все в одной лодке. Если она утонет, его «креативность» не спасёт.

Пол откинулся в кресле, будто пытаясь отодвинуться от этой грязи:

— Нам нужно взять быка за рога!

— Нет, Пол! Нам нужно взять этого «сукина сына» за яйца…

В офисе Ивана пахло энергетиками и дерзостью. Стены украшали постеры с надписями «Нет ничего лучше русской печи!» и фразами из классической русской литературы. Сам Иван, уткнувшись в три монитора, даже не обернулся, когда вошёл Мэт.

— Будешь опять читать мне лекции? — бросил он, печатая с такой скоростью, будто клавиатура была его врагом.

— Нет. Делиться фактами, — Мэт положил перед ним фото из бара. — Мы всё знаем!

Иван медленно повернулся. Его глаза, обычно горящие сарказмом, сузились.

— Ну и что? Это мой школьный друг. Я что, не могу встретиться с ним попить пивка?

— Ты сливаешь ему секреты, — решил блефануть Мэт.

— Глупости. Ничего я ему не сливаю. У программистов есть понятие фейр-плей. Мы такими вещами не занимаемся.

Мэт сделал вид, что не услышал его фразу, достал из портфеля другие фотографии и разложил их на стол:

— Узнаёшь?

— Ну да, — ответил Иван. — Это моя младшая сестра.

— Мне нужно с ней поработать, чтобы убедить тебя? — произнёс Мэт низким голосом, смотря Ивану прямо в глаза.

Повисла тишина, как зависший сервер.

— Я всё понял, — Иван плюхнулся в кресло, сжав кулаки. — Что ты хочешь?

— Когда бычок начинает баламутить стадо, надо его ставить в стойло, понимаешь? Бычку место в стаде!

— Стадо. Да-да. Цифровое племя, — пробормотал Иван, опуская глаза.

Мэт придвинулся к нему и поймал его взгляд.

— Не понял. Ты думаешь, я шучу?

От Мэта пахнуло опасностью. Иван вздрогнул и напрягся.

— Нет, нет, Мэт, я всё понял. Никаких шуток.

Возникла нервная пауза. Иван так и сидел, не решаясь двинуться с места, а Мэт принципиально не отводил взгляд, чтобы не дать возможности почувствовать Ивану слабину.

Неожиданно вошёл Раджеш:

— О, святые биты! Вы тут как два роутера в петле — данные кипят, а связи нет. Может, перезагрузимся?

На лицах обоих нарисовалась слегка уловимая улыбка. Мэт медленно встал и вышел из кабинета.

После тяжёлого рабочего дня в пятницу все собрались в баре рядом с офисом. Иван заказал пивка, Чен как всегда — зелёный чай, а Раджеш — свой любимый ласси.

— Знаете, — начал Иван, поправляя часы, — думал я тут о суперсистемах. Можно ли создать универсальную модель социальных процессов?

— Теоретически да. Сейчас у нас есть все данные — от социальных сетей до банковских транзакций, которые собрали децентрализованные агенты Вина, а когда мы добавим персонализированную психометрию от игроков только что купленной компании, точность моделирования значительно возрастёт. Это как огромная матрица вероятностей, в которой мы должны определить граничные условия, — добавил Чен, опьяневший от своих фантазий.

— О, да! Мы можем предсказать, когда человек купит кофе, но не можем предсказать, когда он влюбится. Любовь — это как баг в системе, который невозможно отладить! — ёрзая на стуле, заметил Раджеш.

— А что если любовь — это просто функция с непредсказуемым возвращаемым значением? — заметил захмелевший Иван.

— Нет, нет, — возразил Раджеш, — это больше похоже на асинхронное ожидание. Ты ждёшь ответа, а он всё не приходит. Или приходит, когда ты уже забыл о нём.

Чен включился в разговор с серьёзным видом:

— А что если мы посмотрим на это через призму теории игр? Каждый человек — это игрок, который максимизирует свою функцию полезности.

— Ага, — хмыкнул Раджеш, — только вот функция иногда ничего не возвращает, когда дело касается чувств.

Все рассмеялись.

Иван задумчиво посмотрел в окно.

— А знаете что? Может быть, именно в этой непредсказуемости и есть вся прелесть. Мы можем моделировать поведение толпы, но не можем предсказать душу отдельного человека.

— Как в квантовой механике, — подхватил Чен, — мы можем знать положение частицы или её импульс, но не оба параметра одновременно. То же самое с людьми — мы можем знать их прошлое поведение, но не можем гарантировать будущее, даже если у нас есть все данные для анализа.

Раджеш поднял чашку кофе:

— Предлагаю тост! За суперсистемы!

— Лучше давай выпьем за то, чтобы их рассчитать, — улыбнулся Иван, — и за то, чтобы в коде было меньше багов, чем в жизни!

Все рассмеялись. Хоть Раджеш с Ченом пили и неалкогольные напитки, они захмелели самим разговором, и дискуссию понесло в философское русло.

— А вот что интересно, — начал Иван, отпив немного пива, — как вы думаете, можно ли использовать внедрение информации для манипуляции социальными процессами?

Чен покачал головой:

— Теоретически возможно. Но это как пытаться управлять ураганом с помощью вентилятора. Слишком много переменных.

Раджеш хитро улыбнулся:

— О, но мы же программисты! У нас есть инжекторы информации! Можно впрыскивать данные прямо в социальные потоки!

— Типа того, — согласился Иван, — но что если это создаст эффект бабочки? Одно небольшое изменение может привести к глобальным последствиям.

— Ха! — воскликнул Раджеш, — как в том баге, когда мы добавили одну строчку кода, а система начала предсказывать результаты выборов!

Чен достал блокнот:

— Давайте рассмотрим на примере. Бесструктурное управление похоже на работу с большими данными — мы не знаем, как информация распространится, но можем отследить паттерны.

— Ага, — кивнул Иван, — но инжекторы информации работают как вирусы — они встраиваются в социальную ткань и начинают размножаться.

Раджеш поднял палец:

— А что если создать лекарство от нежелательной информации? Как антивирус для социальных сетей?

— Звучит опасно, — нахмурился Чен, — это может привести к цензуре и подавлению свободы слова.

— И это говорит человек, рождённый в Китае? — с ухмылкой заметил Раджеш.

— Как ты думаешь, почему я оттуда уехал? — резко ответил Чен.

Иван задумчиво посмотрел в окно:

— Может быть, ключ в балансе? Мы можем использовать эти инструменты для улучшения общества, но не для контроля.

— Как в том фильме про роботов, — добавил Раджеш, — где они научились чувствовать эмоции через баги в коде!

— В нашем случае, — продолжил Иван, — инжекторы информации могут использоваться для распространения полезных знаний, а не манипуляции.

Чен подытожил:

— Важно помнить, что мы не создаём новую реальность, а лишь влияем на существующую. Как катализаторы химических реакций.

— И не забывать про этику, — добавил Раджеш, — в конце концов, мы программисты, а не боги!

Они дружно засмеялись, продолжая обсуждать теории и модели, пока за окном город жил своей жизнью — такой же сложной и непредсказуемой, как любая социальная система.

— Проблема в моделировании процессов управления состоит в том, что нет единой мировой модели. Есть классический подход к бизнесу и есть альтернативный, который эффективно применяется в Азии, например, — вдруг ни с того ни с сего выдал Чен.