А еще, я ненавижу сиинтри, что позволяют с собой так поступать. Ведь даже сейчас нас, вымирающих, больше, чем весь их погрязший в деградации клан. И хаос даст мне для этого силы. Тем более, что пустота — это и его враг. Проклятой стихии плевать, что поглощать.

И еще, все это ложь.

На самом деле я ненавижу себя, за свою слабость и нерешительность. Живя в Геотерме, я с детства мечтал о свержении власти жирующих от безнаказанности крылатых, подбивал других на мятеж. Но почему я не зашел дальше? Скольким сорами я лично предъявил за их преступления? В конце концов, я мог сдохнуть, пытаясь. Но сдохнуть воином, не смирившимся с участью раба, что дрожит при мыслях о вороньей ротации. Пусть даже не за себя, но ведь жребий может пасть на любого из твоих близких.

Направление мелодии сменилось, став более хищным, и лиир ускорился. Я почувствовал, что Лакомка снова что-то говорит, давая наставления, но уже не мог разобрать слов. Музыка заполнила собой всё, вытесняя лишние звуки.

Нерешительное трепетное ничтожество, держащееся за пустые догматы, вместо того, чтобы взять все необходимое силой!

Мысль была настолько чуждой, и столь давно подавляемой, что я сразу догадался о главном — ритуал магистрессы сработал.

Пространство перед глазами обратилось бесконечной черной пустотой. Я чувствовал под ногами опору, но не видел ничего, кроме тьмы. Мелодия хаани продолжала литься нескончаемым потоком, только теперь я не понимал ее источник. Больше я не ощущал ни рук, ни собственного тела, словно зависший над землей шарик сознания.

И что от меня требуется сейчас?

Откажись от слабости, откажись от уязвимости и позволь себе измениться. Между тобой и твоими мечтами находится только одна преграда — ты сам.

Чернота перед глазами заколыхалась, словно была чем-то живым. Воздух казался плотным, но при этом я не чувствовал его сопротивления. Я вообще ничего не чувствовал, помимо того, что хотел передать мне хозяин этого места.

Тьма медленно, нехотя, принялась отступать, и сквозь мрачную взвесь начали проявляться очертания пространства вокруг. Бескрайнее бугристое поле колышущейся массы чего-то бордового и живого. То тут то там открывались и закрывались редкие глаза, перемежаясь с толстыми стволами тянущихся бесконечно ввысь, в серую мглу, щупальцами.

— Почему ты отвергаешь меня? Я хочу тебе помочь!

Теперь это была не мысль. Их живого тела титанического создания послышался тяжелый раскатистый голос, что никак не мог принадлежать ни одному из смертных. Невероятно медленный, низкий и вместе с тем четкий, будто тварь в горне чеканила каждое слово, кузнечным молотом вбивая в него смысл.

— Твоя помощь слишком дорого стоит. Я не собираюсь становиться твоей марионеткой! И я видел, что случается с теми, кто тебе служит!

— Они получили то, что хотели. Я стремлюсь лишь помочь.

— Хотели стать сшитыми из тел уродами? Серьезно?

— Они получили то, что хотели, — повторило порождение хаоса. — Они никогда более не будут одиноки.

— Мне не нужна такая помощь! Просто оставь меня в покое!

— Ты хочешь иного. Я дам иное. Я очень хочу помочь.

— Да не нужна мне твоя помощь! Мне бабушка не разрешает дружить с такими, как ты, — зачем-то ляпнул я сверху.

— Бабушка?

— Забытые боги, давай просто разойдемся миром. Так можно?

— Миром? Я дам тебе мир. Я помогу. Весь мир будет твоим.

— Да зачем? Тари и аму считали, что власть — это ответственность. Зачем мне лишняя ответственность? Я просто хочу освободить свой народ.

— Лииндарк Первый, король Подземья. Владыка шестой старшей расы зверян.

— Я же сказал — нет! — ответил я и с ужасом осознал, что тварь права. Я… хочу этого? Я?

— Если вороны исчезнут, кто возглавит сиин? — проявил осведомленность исполин.

— Айрэсдарк, — не раздумывая ответил я.

— Она стара и слаба. Цепляясь за традиции и лживое миролюбие, она косвенно поддерживает ворон.

— Нет!

— Я просто хочу помочь. И ты такой же, как я. Ты хочешь помочь. Помоги сиин. А я помогу тебе.

— Нет, — уже без прежней уверенности ответил я стихии.

— Но я очень хочу помочь!

— Мы ходим по кругу. Я уже дал ответ.

— Ты не справишься. Ты слаб. Я помогу тебе. Поддержу, дам силу. Дам добрый совет. Помогу.

— Великие забытые боги. Как отсюда выйти? — я ущипнул себя за запястье, но ничего не почувствовал. Лишь мелодия хаани висела в воздухе, постепенно стихая и теряя стройность прежнего ритма.

— Ты слаб, — повторило порождение хаоса. — Не мешай мне помочь тебе. Помоги мне помочь тебе. Прими меня. Я очень хочу дружить.

Где-то глубоко внутри сердце кольнула совесть. Ну вот, этого мне еще не хватало. Эй, Лииндарк, хаос коварен, не верь ни единому его слову!

— Ты слаб! Помоги мне помочь тебе.

Не слушай, Даритель… Дай мне сковать твои уши льдом, — этот голос, звучащий у меня в голове я уже слышал. Голос Цвета. На помощь пришел один из моих цветов.

Темно-бордовая живая земля и растущий на ней лес утопавших в густом сером тумане щупалец мелко задрожали, и в гамме из букета запретных цветов появились слабые отблески васильковой синевы.

Намек судьбы я понял. Я ничего не чувствую, а тело мое здесь лишь нематериальный сгусток, заблудившийся в живом лесу на теле древнего невозможного монстра. Но кое-что мне доступно и здесь.

А именно Цвет. И Музыка — я по-прежнему был связан с хаани, а мелодия Равноденствия свободна изменять души. И инструмент отозвался, силой бирюзы прикрывая разум от скверны. Цветосенция не требует никаких специальных действий, кроме желания разжечь искру Цвета. Но этого было мало, чтобы преодолеть притяжение порождения хаоса.

На что вообще рассчитывала Книжная Лакомка? Была мысль, что мне придется победить здесь некоего двойника или засевшую в голове нечисть, но все оказалось совсем иначе. Я сам пребывал в хаосе, и не мог из него выбраться, как тонущее в смоле насекомое. Здесь некого побеждать, не с кем сражаться и некуда бежать без полета. Но притяжение накрепко связывало меня с живой землей и не желало никуда отпускать.

— Я подвел тебя, Даритель, — послышался голос Цвета.

Нет, еще нет. Одним лишь звоном хаани мне не найти способ сбежать. Если я хоть на секунду прекращу свой лиир, последняя преграда между мною и хаосом падет. А значит, мне нужно что-то еще. Оружие, что дополнит мой ментальный щит зачарованного темной бирюзой хаани.

Васильковая синева принялась стекаться, выцветая в извивающихся щупальцах исполина и уходя мимо растущих на живой земле глаз, собираясь в едином месте. Звучание хаани замедлилось, чтобы принять в себя ноты насыщенной васильковым морозом адырны. К звонким ударам по металлическому барабану присоединились струнные ноты другого древнего инструмента.

— Почему ты отвергаешь меня? Ведь я просто хочу помочь! — Ледяная стужа накрыла тело порождения хаоса, но судя по его тону, в котором появилась легкая обида, я этого все еще было недостаточно. Замедлившиеся щупальца теперь почти не шевелились, а глаза порождения хаоса покрылись тонкой коркой льда.

Мало. Этого все еще слишком мало. Я лишь ничтожная песчанка в сравнении с этим древним порождением иномирной стихии. Почему подобное создание вообще снизошло до диалога с муравьем, вроде меня?

— Ты слаб, — подтвердила мои собственные мысли тварь. — Я помогу тебе стать сильнее.

Мысли стали вязкими, и не смотря на отсутствие тела, я начал с каждым мгновением поддержки моей борьбы ощущать все большую усталость. При этом я все еще не мог добиться ничего. Даже вложив все силы, всю свою хваленую волю и… ничего?

И тогда я услышал еще один голос. Тихий, зловещий и… предвкушающий.

Разум поразило болезненным уколом понимания. Я не справлюсь с имеющимися силами. Мне никак не сбежать из лап хаоса, как бы я не пытался. И я сразу понял, кому принадлежал зловещий шелест, шепот, осознавший свою полную власть надо мной в этот момент.

Судьба предоставила мне очень простой выбор. Хаос, или…