– При всем уважении, Кошич – не человек. Он из мест, чуждых нам. Какие там царят порядки, во что верят тени, что считают справедливым, а что – нет, нам остается только догадываться. И потом, Кошич родился тенью. А меня сделали такой, какая я есть, против моей воли. Поэтому нет, его примеру я не последую. Бун получит сполна, даже если мне придется идти туда одной. Достану его хоть из-под земли! Иллюзий насчет своей силы я не питаю. Как говорят на моей родине – и на старуху бывает проруха. В Пагорге всюду – смерть. Если погибну – так тому и быть. Поэтому со всей ответственностью спрашиваю прямо – кто со мной?

– Однозначно я, – говорит Чош. – У меня тоже счеты с Буном. Я в стороне не останусь.

– Я тоже пойду, – присоединяется Пегий. – Мне плевать на Буна, но я и так уже с ума схожу. Я с вами. Может, какую киску подцеплю. Отжарю, в кои-то веки. А то, глядя на вас с Сандрой, мне уже скулы начинает сводить.

– Отлично, – говорю я, пропустив последнюю реплику Пегого мимо ушей. Мы все уже привыкли к подобному, так что всё в порядке. Такого извращенца, как он, только могила исправит. – Думаю, нас троих хватит. Пегого в разведку, ловкачка и костолом – превосходная группировка. Лис, Дастур и Куль остаются охранять лагерь. Если, конечно, ты не присоединишься к нам. Что скажешь, Данте, братишка?

– Скажу, сестричка, что это самое настоящее сумасбродство – соваться в волчье логово. Сдался вам этот Бун! А если он уже мертв?

– Ну хорошо, а Лизэ? – возражаю я. – Ты о ней подумал?

– Да-да! – горячо поддерживает меня Лис. – Да-да, ведь о Лизаньке мы и подзабыли. О Лизаньке бедной!..

– Так и шел бы с ними! – выходит из себя Дантеро. – Шел бы с ними, супругу свою вызволять, Георг! А то больно сладко тебе здесь сидится, я посмотрю. Не забудь, Лео попала в лапы Рейшо и Блуда из-за тебя! Мы пошли на эту авантюру ради тебя, дядюшка!

Лис бледнеет.

– Знаешь что, племянничек! – начинает он. – Если уж мы говорим начистоту, тогда изволь. Кто подбил меня на эту аферу со старым имением, скажи? Кто интриговал за моей спиной, кто свел меня сначала с Буном, а потом и с Блудом? Кто убедил меня, что дело верное, и возврат родового гнезда и титула – лишь вопрос времени? Ты говоришь, я сладко устроился? А ты сам? Тебе приходилось когда-нибудь так унижаться, как унижался я перед этим чудовищем Блудом? Знал бы ты, что я претерпел там, поедание птичьего кала Пегим показалось бы цветочками! И потом, тебе не было стыдно глядеть Кошичу в глаза, а, племянничек? Вести с ним задушевные разговоры? Ты вообще нормальный человек? У тебя совесть есть? Ведь глупый дикарь Урта последовал твоему совету завалить шахту! А кто надоумил Буна лечиться кровью? Кто, я спрашиваю тебя, подсовывал девушек «кормчему»? Кто вместе с Джанкарло составлял списки? Вот и Сандру – кто хотел отдать ее на заклание тому душегубу, твоему другу, Буну? По чьей вине лишились жизни многие юные и невинные девушки, часто совсем еще дети? А теперь ты тут, рядом с ней, рядом с нами, черт побери, и как ни в чем не бывало еще смеешь винить меня в том, что Лео попала в плен! Что, думал, я буду молчать? Нет! Хватит с меня! Я не идеальный человек, Дантеро, но я никогда и не думал скрывать свою натуру. Я – трус, я – шут, я – старый дурак, никчемный поэт, неверный муж, плохой отец, но я – не лжец и никогда не пытался выдать себя за того, кем не являюсь!

Как говорится, мы так и сели. Разинув рты. Даже Пегий меняется в лице. А на Сандру вообще больно смотреть. Она закрывает лицо, плачет, убегает. Слава богу, хоть Дастуру хватило ума последовать за ней.

Такого шока я никогда не испытывала. Даже не знаю, как на это реагировать. Сижу, остолбеневшая.

Первым приходит в себя Чош. Ни слова не говоря, он кидается на Дантеро с кулаками. Успевает заехать ему по роже. Впрочем, кулак проходит по касательной, лишь скулу чуть задело, прежде чем мы с Пегим и Кулем вяжем здоровяка.

– Пустите! – рычит, брызжа слюной, Чош. – Я убью паскудника! Убью падлу, пустите!

– Нет, утихомирься, Чех! – говорю я. Мы еле сдерживаем его. – Утихни, ё-моё!

– Пустите, дайте задушить гада! – вырывается Чош, багровый от натуги. – Убью суку! А я верил предателю! Придушу, как гада ползучего! Придушу!..

Сидя верхом на Чоше, я смотрю на Дантеро. Он сидит оглушенный, никого не видя и ничего не слыша.

– Слышишь меня? – обращаюсь к нему. Он поднимает глаза, наши взгляды встречаются. – Уходи, пожалуйста. И не возвращайся.

Дантеро так же молча уходит, лишь на секунду задержавшись у Лиса.

Так проходит час. Мы с Сандрой сидим на кресле, обнявшись, Пегий потягивает медовуху, Куль ушел кухарить, или новую бражку затирать, Лис сидит на лобном месте, молчит, лелея свою лютню, Чош без конца ворчит, изредка порываясь надрать предателю морду, но я не даю ему. Пусть валит.

Возвращается Дастур.

– Всё, ушел, – говорит он, заглянув в пустой кувшин. – Собрал вещички, книженку свою чертову и был таков. Я стоял рядом, думал, может, он скажет что на прощанье, но нет… Даже в мою сторону не глянул.

– Книгу, значит, прихватить не забыл? – нехотя спрашиваю я. Если честно, этот стресс подействовал на меня как-то усыпляюще.

– Да, прихватил, а как же. Словно это драгоценность какая.

– А куда пошел? В какую сторону?

– В горы. Туда, куда и Урта. Не вниз, нет.

Сандра уже заснула, я осторожно освобождаюсь из ее объятий.

– Поговорю с Лисом, – как бы оправдываясь, говорю я. – Подбодрю старину.

Лис слабо улыбается мне.

– Холодает, – говорит он, отложив в сторону лютню и протягивая руки к огню.

– Да, – киваю я. – И медовуха закончилась.

– Ты сама-то как? Ведь вы с племянником… Прости, если я…

– У нас не было интима, если ты об этом. Мы скорее были близкими друзьями. Были, – добавляю я чуть тише.

– А я думал, что он любит тебя.

– Любит. Как сестру.

– Ах вот оно что… теперь понятно.

– Георг, расскажи мне о ней. О дочери, Бете. И племяннике своем, Дантеро.

– Зачем? Зачем ворошить старое? Не лучше ли забыть?

– Я хочу понять, почему.

– Вот как? Ну хорошо. Дантеро – сын моей сводной сестры, Алисы. Она умерла, родив его. Отец – какой-то заезжий рыцарь, ни имени его, ни того, откуда и где он, жив ли, умер, – ничего не знаем. Так, стало быть, мы и воспитывали его как родного сына. А потом родилась Бета. Оба были неспокойными детьми, а Бета – так сущее бедствие. Когда Дантеро подрос, мы отдали его в престижную школу Густаша Серого, на модную тогда профессию алхимика. Все шло своим чередом, пока не поползли нехорошие слухи. Даже сейчас вспоминать неприятно…

– В чем дело?

– Да дело-то в том, что мы с Лизэ прошляпили собственных детей. Связь у них образовалась, вот в чем дело! Грубо говоря, они делили ложе. Инцест во всей неприглядной красе! Тьфу! Узнав об этом, мы открестились от племянника, хотя тень позора уже пала на нас. Дантеро выперли из школы Густаша, а Бету мы посадили под замок. Задумали отдать замуж кому-нибудь, кто захочет взять в жены обесчещенную девушку, да еще как обесчещенную! Собственным братом! Но она сбежала. Мы не знали, что и делать. Какое-то время она скрывалась в самых злачных местах, попала на паперть, постепенно из простой потаскухи превратившись в знатную куртизанку.

– А что Дантеро?

– А что Дантеро… Не знаю. Мы были сыты по горло ими обоими. В какой-то момент мы с Лизэ просто плюнули на них. Да, честь потеряна безвозвратно, доходы наши стремительно пустели, слуги, приближенные, друзья, партнеры – все разбежались! Кто захочет иметь дело с такими, как мы? Слыхал я, что у Дантеро с Бетой вышла размолвка. Он вроде как пытался ее образумить, но она словно с ума сошла. Кончилось это ссылкой в каменоломни, как ты знаешь. Кто-то из окружения князя осерчал на нее, вот и всё. Прощай, шикарная жизнь. А потом была любовная связь с Блудом, далее побег. Разбойничала какое-то время с шайкой головорезов, пока не угодила на плаху. А Дантеро… Дантеро связался с Буном. Казнь Беты вновь сблизила нас. В горе мы простили племянника. Дантеро уверял, что всеми силами пытался повлиять на Бету, но было тщетно. Она и слышать ничего не хотела. Мы окончательно обнищали, меня лишили дворянского титула. Мы с Лизэ стали жить каждый своей жизнью. Вот так, Лео.