Илио сожалеет, что ввиду той ужасной болезни, который год подтачивающей его, он никак не может поцеловать мне руку, но жаждет свидеться вновь. Насчет последнего: послюнявить ручку прекрасной даме – это прям фетиш какой-то! А в ответ я должна, если по фану, кокетливо улыбаться, прикрываясь веером? Как же далека я от этого усохшего средневековья…

Илио дарит бутылку отменного дукгорского. Рассыпаюсь в благодарностях и в общих словах советую парням налегать больше на овощи и фрукты, мясо, рыбу, а вот горячительных напитков и курева желательно бы поменьше. Писарчук запоминает, обещает записать в бухучет, физиономии мальчиков тускнеют.

Только мы с красавчиком успеваем выйти из «Кормчего», как он самым непочтительным образом хватает меня за руку, с намерением высказать всё, что думает о моих выкрутасах. Разумеется, это выходит ему боком – выворачиваю руку и холодно интересуюсь, что это такое было.

– Отпусти, пожалуйста! – стонет красавчик. – Я на минутку забыл, что ты у нас такая!

– Какая? – спрашиваю, отпуская его.

– Ненормальная! – выпаливает он, разминая суставы. – Чуть руку не сломала!

– Не надо меня трогать, – отвечаю по-возможности спокойно.

– Я просто… – начинает он, а потом машет рукой и уходит.

– Нет, постой! – догоняю его. – Говори, раз уж начал!

– Да иди ты! Что с тобой говорить!

Вот те на!

– Что я сделала не так?

Красавчик, сердито отпечатывая шаг, идет. Руки в карманы, нахохлился. Забегаю вперед, перегораживаю путь.

– Давай поговорим! – требую я, уперев руки в бока. – Даже не думай убежать, поймаю!

Красавчик вздыхает.

– Зачем ты согласилась? – спрашивает он в сердцах. – Ты хоть понимаешь, с кем связалась?

– С кем, просвети?

– Илио Бун – страшный человек, как ты не поймешь!

– Я уже поняла.

– Если поняла, тогда почему? Могла бы отказаться, как-нибудь деликатно. И потом, кто тебя за язык тянул? Да, он пьет кровь, но говорить об этом ему в лицо… Он болен, тяжело болен, и это по-меньшей мере бестактно. Бун этого не забудет, клянусь тебе! Он вообще очень злопамятен.

– А что ты так волнуешься за меня?

Вопрос приводит его в замешательство. Я подхожу к нему вплотную, и как-то само собой наши пальцы сплетаются. От него пахнет чем-то таким… не то парфюмом, не то лекарствами, травами, корицей. Неуловимый, загадочный, ни на что не похожий, но такой приятный запах. Дурманит, кружит, ох…

– Да, я волнуюсь, – тихо говорит он, заглядывая мне в глаза. – Не знаю, почему.

– Мы знакомы всего лишь день… – возвращаю ему его же слова, но поддаюсь волшебству момента. Еще чуть-чуть, и наши губы сольются в поцелуе…

– А кажется, что вечность. – Дантеро хочет притронуться к моему лицу, но пальцы замирают в миллиметре.

Но тут я трезвею, и отстраняюсь.

– Я, конечно, признательна тебе за заботу, – говорю, – но что мне остается? И как отказать такому «страшному», как ты утверждаешь, человеку? Тем более, что он не попросил ничего такого. Всего лишь потренировать ребят. Ты-то сам у него на поддавках!

– Я только лекарь, и всё! – оправдывается он. – Я не участвую в их делишках!

– А я – только сэнсей, – возражаю. – Не забудь – я здесь чужая, никого не знаю, у меня нет здесь ни души. Ни одного друга. Ну, кроме тебя, да еще, пожалуй, Сандры. Вот и всё. Что мне делать? Еще вчера меня хотели сжечь только потому, что я – рыжая бестия, дьяволица, суккубица, – напоминаю тут кого-то, кто давно умер. Ты пугаешь меня убийцей, скрывающим лицо за маской, но вчера моей смерти жаждал весь город! А почему? Просто я так похожа на Бету! Знаешь такую, да? Я – рыжая, я, черт побери, красивая – и как вы реагируете? Сжечь ее, пусть сдохнет, подстилка безглазого! И кто тут страшней? Бун, Блуд? Да вы все одного поля ягоды! Ну, что замолчал?

Дантеро стоит, кусает губы.

– Сегодня ты обучаешь их, а завтра что? – наконец, находится он. – Ты сильная, ловкая. Что еще он от тебя потребует в обмен на услугу? Он ведь не только пообещал содействовать вызволению Георга, но и об индульгенции напомнил?

– Ты что, подслушивал?

– Нет, я не подслушивал. Догадался. Не перебивай, дай сказать. Не обманывайся его манерами – Илио жестокий и хладнокровный убийца, искалечивший немало судеб. И главное – он поймал тебя на крючок, Лео. Не знаю, чем закончится история с Георгом, но ты могла бы отказаться. Нельзя зависеть от таких людей. Илио – вот настоящее чудовище. Блуд – чудовище еще похлеще. И ты попалась в их сети, Лео.

– Ты сам меня к нему привел!

– Да, привел! Я думал, ты умнее!

– Мог бы и предупредить!

– Ты что, не знала, кто такой Бун? И кто такой Блуд?

– Я же только что сказала, что не из этих краев! Ты чем слушал?

– Ну ладно, ладно! Хотя бы не выпячивала так свои способности! Может, удалось бы уйти, не вляпываясь в грязь…

– Чего-чего? Не выпячивать способности? То есть дать себя сжечь, точно чучело соломенное, или позволить Чошу порвать моё очко? И Сандры в придачу – на минуточку, почти еще ребенка? Ты это хотел сказать?

– Ну извини меня! Извини. Это я виноват… Действительно, надо было всё рассказать. Надо было сесть и хорошенько всё обдумать, а не лететь так, на горячую голову… И зачем это всё? Что с нами будет?

– Но это же ради твоего друга! – продолжаю я. – Я же вижу, ты тут топчешься не просто так! Признайся, ты остался ради меня, такой красивой, или все же ради него? Кем он тебе приходится, этот старый стихоплет?

Дантеро молчит некоторое время, а затем отвечает:

– Георг – мой родной дядя.

Вот оно что!

– Понятно… Кстати, а где твой сверток? Который ты забрал у того парня…

– Сверток Кромты? Оставил у Буна. Там внизу есть мой сундучок с лекарствами.

– А, вот оно что. Еще раз прости, что твою мазь выбросила.

– Ничего, у меня еще есть.

Оставшуюся дорогу идем молча. Лишь однажды я интересуюсь, что случается с девчонками после «лечебных процедур». Красавчик пожимает плечами.

– Бун их не убивает, если ты об этом. Скорее всего, возвращает их в те бордели, откуда они приходят. Но за достоверность сведений не ручаюсь.

Снова молчим, но атмосфера уже гораздо теплее.

– Лео? – обращается он.

– Чего?

– Ну и словечки ты используешь!

– Какие именно?

– Ну это… насчет того, что с тобой хотел сделать Чош.

– Ты о том, чтоб порвать кое-что? Что, вульгарно, да? Это я сгоряча. И такое могу ляпнуть. Прости меня, если задело твой нежный слух.

– Несмотря на всю твою воинственность, подобные выражения тебя никак не красят. Постарайся избегать их, Лео.

– Спасибо за совет, постараюсь.

И все-таки Дантеро темнит. Вот точно недоговаривает. Но мы и так хорошо полаялись, а еще чуть не поцеловались, так что хватит на сегодня. У борделя отпускаю его, беднягу.

– Еще увидимся! – говорю уходящему красавчику. Он оборачивается и грустная улыбка озаряет лицо.

– Ладно, – отвечает он.

В «Розе любви» Сандра, едва узнав, что она теперь свободна, бросается мне на шею.

– Спасибо, Лео! – визжит она. – Спасибо, спасибо! Я стану хорошо служить, я буду все делать!

– Для начала, приготовь-ка мне ужин, – прошу я, ставя бутылку на стол и плюхаясь на кровать.

– Сейчас, Лео, сейчас! Я скоро!

Я вспоминаю маску, неясные глаза, вкрадчивый голос.

Захватчики, мать вашу!

__________

[1] Елизаве́та Батори или Э́ржебет Ба́тори из Эчеда (1560 – 1614) – венгерская аристократка и серийная убийца. Приписываемые ей ритуалы омовения в крови девушек, а так же вампиризм, вероятнее всего, недостоверны, так как появились спустя много лет после ее смерти.

Что дальше? А дальше потянулись относительно спокойные деньки.

На следующий день заявляюсь к добрым молодцам воеводы Илио ни свет ни заря, бужу всех в наглую. Если бы не Чош, так и дрыхли бы, ленивцы, хоть из пушки пуляй. Плюс писарчук посодействовал, с важным видом пообещав обо всем наябедничать главному. Его, конечно, тут же послали туда, куда Макар телят не гонял, но зады поднять изволили.