– Итак, любезные дамы и господа! Прошу минуточку внимания! Сейчас вашему вниманию предстанет третья, заключительная часть пьесы несравненного Кресцеглорио Леогериуса из Тарабар-Трантабали, известной как «Приключения пресветлого рыцаря Грогара в Долине Смерти»! Мы уже успели стать свидетелями чудовищнейшего предательства со стороны мнимого друга, барона Фрейра, отдавшего Грогара в лапы свирепых людоедов, для того, чтобы обманом и колдовством завладеть сердцем красавицы Миранды; с замиранием сердца следили за тем, с какими трудностями сталкивался наш рыцарь с верным слугою Лунгой, спасаясь от лютого чудовища в дебрях колдовского края; как победил, наконец, его! Как, рискуя жизнью, спас от смерти девочку-сиротку! И теперь, дамы и господа, эпичное завершение истории – схватка с самим колдуном, сиречь отродьем тьмы! Внимайте же! Спешите! Только сегодня и только для вас!

На сцену выходит, видимо, главный герой – щеголь в шоссах, между ног его выпирает балетный бандажик, с кривым реквизитом в руке, отдаленно напоминающим меч, и плохо приклеенными усиками. За ним трусцой выбегает горбатый карлик в дурашливом колпаке, затем выползает некое уродливое подобие Мефистофеля с корпспэйнтом[1] на всю рожу. Все трое начинают с ужимками и театральными вздохами задвигать друг дружке выспреннюю мутотень. Ничего не понятно, но забавно.

– Что-то рыцарь на рыцаря не похож, – замечаю я.

– Вообще-то, Грогар и не рыцарь вовсе, – говорит Дантеро.

– А кто?

– Он был форнолдским вельможей.

– То есть он реально существовал?

– Еще как! Лет пятьдесят назад эта история основательно так прогремела. К сожалению, теперь уже трудно установить, истина это, или нет. А такие, с позволения сказать, писаки, как этот Леогериус, те еще извращенцы. Но! Скажу тебе по великому секрету, милая Лео, я лично общался с человеком, утверждавшим, что он водил знакомство со стариком Лунгой.

– Лунга – это слуга? Карлик? Как вон тот, на сцене?

– Лунга не был карликом, как не был дураком.

– И то, что с ними приключилось, вовсе не об этом, я права?

– Да.

– И что же с ними приключилось на самом деле?

– Это долгий рассказ, потом как-нибудь расскажу. Лучше всего для этого подходит ночь.

– А день чем хуже?

– Повесть ведь страшная. Ночью будет интереснее. Ночью должно пугаться.

– Хорошо, я скажу мальчикам. Соберемся и будем тебя слушать. Если они не упьются вусмерть или не уснут со скуки.

– О каких мальчиках речь, что-то не пойму?

– О мальчиках Буна.

– А они-то с какого боку здесь? Не хватало еще этих болванов. Я имел в виду только нас двоих.

– Только нас двоих? Лунной ночью? И при свечах?

– Можно и так, я не против.

– Ты не думал, что в таком случае нам будет не до рыцаря Грогара с его карликом-слугой?

– Ночь-то длинная. И Лунга – не карлик, еще раз повторяю.

– Да сдался мне твой Лунга!

– А мне твои мальчики! Давай лучше угостимся чем-нибудь.

Прикупив сладостей, мы двигаемся дальше, как вдруг навстречу идет тот самый пышноусый рыцарь, меч которого я стянула, чтобы потом бросить на крыше. Усы стали еще больше, а рожа краснее. Мне показалось, или краснота имеет четко выраженные контуры? Нет, наверное показалось. Он важно вышагивает под руку с двумя девицам. Опускаю голову, раскрываю веер, обмахиваюсь.

– О! – восклицает этот ублюдок. – Данте!

– Приветствую тебя, Фнуфт! – кланяется в ответ Дантеро. – Как ты?

– Твоими молитвами, негодяй! Ты что здесь делаешь? А это кто с тобой?

Черт, черт, черт! Надо смываться, пока он меня не узнал. Прикрываясь веером, делаю в ответ реверанс, и, с видом простушки-скромницы шепчу на ухо красавчику:

– Делаем ноги!

А не дурак, подхватывает на лету! Коротко рассмеявшись, словно услышав очаровательную в своей наивности остроту, Дантеро так же шепотом спрашивает:

– Почему?

– Это тот, кому я зубы выбила лопатой! А после окунула в дерьмо.

Представляю, каких усилий стоит красавчику удержаться от изумленного возгласа.

– Кто это со мной? – почесывая затылок, повторяет Дантеро, но я прихожу на выручку, снова сделав реверанс (надеюсь, у меня это получается неплохо, благо в детстве на танцы ходила, пригодилось):

– Мое имя Аделаида, мой господин.

– Аделаида, надо же, – говорит сукин сын, внимательно разглядывая меня. – Где-то я тебя видел, Аделаида. Лицо смутно знакомо. Мы определенно встречались.

Видимо, от него так просто не отделаться. Что ж, будем импровизировать.

– Не думаю. Я бы точно запомнила такого статного рыцаря, как вы. Я недавно здесь. Приехала сюда… из Вууденроха,

– Точно, точно, из Топорья, это пригород Прикрата, – поддакивает Дантеро, включаясь в игру.

– …вместе с тетушкой Альгердой, – продолжаю я, – виконтессой Гриб и ее сыном, моим славным кузеном Патриком. Мы остановились погостить в…

– В Горио, – приходит на выручку Дантеро. – Аделаида с тетушкой и кузеном остановилась у Стуфа Руроха. Он прадедушка Аделаиды по женской линии. Приехали по случаю особого торжества – достопочтенному Стуфу Храброму стукнуло ни много ни мало сто лет!

– Ну что ты говоришь, добрый кузен Дантеро? – поправляю его я. – Не преувеличивай, дедушке всего лишь восемьдесят.

– И то возраст! – говорит он.

– Да, дедушка еще хорош!

– Еще как! Крепок старик!

– Кто такой Стуф Рурох? – недоверчиво глядя на нас, интересуется Фнуфт.

– Ты не знаешь Стуфа Руроха? Престарелого Стуфа Одноглазого? Стуфа Беспалого? Как же так?

– В первый раз слышу.

– Стуф – легендарный наемник, участвовавший в компаниях форнолдского короля Блейддуна против гаратов почти пятьдесят лет назад. Неужто не слышал? Ну, ты меня удивляешь, Фнуфт. Мне казалось, нет человека, не знающего, как именно старый Стуф потерял глаз.

– И палец тоже, – вворачиваю я.

– Да, и палец тоже.

– И как же он их потерял? – с недоверием интересуется Фнуфт.

– О! – восклицает Дантеро. – Так их съел этот…

– Берсерк, – подсказываю я. – У гаратов это такой воин. Особая каста воинов-магов, впадающих в ярость. В жуткое неистовство, знаете ли!

– Да-да, любезная Аделаида, да! И как же я забыл! Так вот, Стуф, потеряв меч и вообще всякое оружие, не растерялся, и вцепился в горло берсерка и душил его, не ослабив хватку даже после того, как злодей вырвал ему глаз и сломал, а потом и оторвал один палец. Причем берсерк всё съел немедля, только представь себе, старина Фнуфт! Но радовался он недолго, так как спустя пару минут издох. Стуф его задушил-таки.

– А ты не выдумываешь, часом? И что ты забыл в Горио?

– По чистой случайности, – говорю я, – от няни, присматривающей за дедушкой, мы узнали о дальнем родственнике, проживающем здесь. Дело в том, что Дантеро мой… как бы сказать… Он потомок сводного брата троюродного дядюшки самого Стуфа, умершего еще в молодом возрасте… Я называю его кузеном для простоты.

– Мы очень дальние родственники, Фнуфт, очень. Но познакомиться вот захотелось.

– Я бы сказал чрезвычайно дальние, – усмехается Фнуфт. – Ты хоть знаешь, Аделаида, кто он, и кто его дядя Георг, и вся эта семейка вместе взятые? С кем ты спуталась?

– О, это такая печальная история! – качаю головой, смахивая воображаемую слезу. – Мы с тетушкой Альгердой так плакали, так плакали!

– Так плакали… – кривится Фнуфт. – Нет, вы представляете, девочки? Она, видите ли, плакала! Может, тебе, простушке, Дантеро и наплел что-то такое, но только на самом деле речь идет о ведьме, изменнице и шлюхе! И поделом твоей Бете, как и всем вам! И вообще, что здесь, в садах князя, делает простолюдин? Может, тебе пора идти… не знаю, в поле, землю пахать?

– Так ведь страда, какая вспашка? – не к месту спрашивает девка слева – швабра с дрожащими синюшными губами.

– А ты помолчала бы, Катрин! Не с тобой говорю. Так о чем это я? А, о тебе, простолюдин. Шел бы ты отсюда, простолюдин!

Дантеро не подает виду, молодец. Приветливо улыбаясь, он говорит: