На следующий день герцог Бургундский в ярости прибыл в лагерь Эдуарда IV. По пути к своим войскам он получил короткое сообщение от своего шурина, короля Англии, который информировал его о новом повороте событий. Карл тут же вернулся. В течение двух дней между Карлом и Эдуардом шли бурные дискуссии. На гневные протесты герцога король спокойно ответил, что он заключил перемирие с Францией, которое включает и Бретань, но может включить и Бургундию, если, как он надеется, Карл не будет возражать. Когда Карл наконец понял, что спорить бесполезно, он начал оскорблять Эдуарда, причем делал это на английском языке, чтобы его советники не пропустили ничего из сказанного. В язвительном тоне он напомнил о великих победах, которые английские короли ранее одержали во Франции, и о том, каких усилий им это стоило. Он заявил, что никогда не думал, что вторжение может принести ему какую-либо пользу, но руководствовался только желанием увидеть, как англичане вновь овладеют тем, что им принадлежало по-праву. Чтобы показать англичанам, что они ему больше не нужны, он согласится подписать перемирие с французским королем только через три месяца после того, как они пересекут Ла-Манш в обратном направлении. В итоге Карл уехал, оставив в сердце Эдуарда обиду, которую не смогло стереть даже время.
К среде 23 августа все детали договора были согласованы, и Людовику удалось собрать большую часть необходимой ему огромной суммы денег. Из Санлиса он написал своему канцлеру:
Мы должны собрать все наши деньги в Амьене к вечеру пятницы [25 августа], и еще кое-что, чтобы одарить таких людей, как милорд Говард и других, кто участвовал в переговорах. И для этого я прошу Вас, монсеньор канцлер, если Вы любите меня, мою честь и честь всего королевства, будьте усердны и не подведите меня в этой нужде, ибо в противном случае вы причините мне непоправимый вред.
25 августа король вошел в Амьен с сундуками, полными золотых монет.
По условиям договора Людовик согласился выплатить Эдуарду 75.000 экю наличными, чтобы тот мог вернуться домой со своей армией. Лорд Говард и Джон Чейни оставались в качестве заложников на континенте до тех пор, пока большая часть английской армии не пересечет Ла-Манш. Во время семилетнего перемирия Людовик должен был выплачивать Англии ежегодную субсидию в размере 50.000 экю, половину на Пасху, а другую половину на Михайлов день. Английские и французские купцы могли свободно торговать в странах друг друга по курсу денег, который будет определен на валютной конференции. Дофин, которому тогда было пять лет, был помолвлен со старшей дочерью короля Эдуарда, принцессой Елизаветой, которая была вдвое старше его и в качестве приданого Людовик обещал выплачивать ежегодную сумму в 60.000 ливров, как только пара достигнет брачного возраста. Кроме того, оба государя обещали в секретной статье к договору помогать друг другу, если кто-то из их вассалов восстанет против них. Наконец, было достигнуто соглашение о том, что Маргарита Анжуйская, находившаяся в плену у англичан после битвы при Тьюксбери (май 1471 года), может быть освобождена за выкуп в 50.000 экю.
Людовик позаботился о том, чтобы никто из окружения Эдуарда не пожаловался на только что заключенную сделку. С благословения короля Англии Уильям Гастингс, его камергер, а также спутник его любовных похождений, должен был получать 2.000 экю в год, лорд Говард и Томас Монтгомери — по 1.200, канцлер Англии — 1.000, а многие другие — меньшие суммы. В своем обозе Людовик привез множество подарков, которые он старательно распределял между нужными людьми. В конце концов на переговорах была определена дата подписании договора, назначенная на 29 августа. Со своей стороны Эдуард проявил королевскую милость и согласился, что только 50.000 экю будут выплачены ему наличными, а на остальные 20.000 он удовольствуется долговым обязательством.
IV
На следующий день после прибытия в Амьен король Людовик расположился у северных ворот, чтобы наблюдать за прибытием англичан. В радостном беспорядке они прошли мимо города, чтобы разбить лагерь чуть ниже по течению, на правом берегу Соммы. Людовик немедленно отправил Эдуарду 300 повозок с продовольствием. Кроме того, король любезно дал знать англичанам, что, будь то лорды или простолюдины, им всем будут рады в Амьене. По обе стороны от ворот, по словам Коммина, он приказал поставить два длинных стола, "со всеми видами вкусной пищи, вызывающей жажду, и флягами с лучшими винами, которые только можно было найти. Воды же не было и в помине…"
За эти столы Людовик усадил дюжину дворян, таких как сеньор де Краон или сеньор де Брессюир, все они были достаточно крупными и толстыми, чтобы показать, что им нравится есть и пить, и создать атмосферу веселья и доброжелательности, способствующую обжорству. В течение трех дней англичане стекались к этому месту, с оружием или без него, поодиночке или группами. Нагуляв аппетит у ворот, они отправлялись в город, где их ждала дюжина таверн, в которых они могли наесться до отвала за счет французского короля. Пьяные солдаты шатались по улицам, где в любое время суток звучали английские песни.
Однако в Пиквиньи, в девяти милях вниз по течению от Амьена, через Сомму был построен мост, в середине которого "была сделана прочная деревянная решетка, как это делается для клеток львов, а отверстия между прутьями были не больше ширины ладони".
Во второй половине дня во вторник 29 августа, в дождливую погоду, Людовик и двенадцать его людей вышли на мост, расположились за решеткой. И даже по этому случаю король, как обычно, был одет в совершенно непримечательный костюм. Филипп де Коммин, сеньор д'Аржантон, который имел честь стоять рядом с королем в этот день, был одет в костюм, идентичный костюму своего господина, в соответствии с процедурой, к которой Людовик иногда прибегал, несомненно, чтобы уменьшить риск покушения. В качестве спутников король взял с собой герцога Бурбонского и его любезного брата Карла, архиепископа Лионского; адмирала, Великого магистра двора, маршала де Лоэака, сеньора де Торси, магистра арбалетчиков, сеньоров де Сен-Пьер и дю Бушаж, Таннеги дю Шателя, епископа Эврё и мэра Амьена.
На некотором расстоянии от них, на противоположном берегу, вся английская армия была выстроена в боевой порядок. Вскоре на мост взошел и король Эдуард. Несмотря на полноту, он все еще был очень красивым мужчиной. На нем была черная бархатная шапочка с большой геральдической лилией из драгоценных камней и костюм из золотой ткани, подбитый красным атласом — роскошный костюм, который, вероятно, был сшит несколькими месяцами ранее для его коронации в Реймсском соборе. Как и Людовика, Эдуарда сопровождали двенадцать человек, включая его буйного брата Джорджа, герцога Кларенса, графа Нортумберленда, лордов Гастингса и Говарда, а также канцлера Томаса Ротерхэма.
Подойдя к барьеру, король Англии обнажил голову. После ответного приветствия Людовик XI просунул руки через решетку и тепло обнял его, после чего Эдуард совершил второй поклон, еще более глубокий, чем первый. Наконец Людовик заговорил и сказал:
Брат мой, добро пожаловать. В мире нет человека, которого я бы так хотел увидеть, как вас. И хвала Богу, с соизволения Которого мы собрались здесь для этой благой цели.
На это король Эдуард ответил "на достаточно хорошем французском языке", после чего английский канцлер поднес подготовленный договор. Положив одну руку на молитвенник, а другую на ковчег с фрагментом Истинного Креста, оба государя поклялись неукоснительно соблюдать соглашение. Затем последовал разговор на общие темы, в ходе которого Людовик, "хорошо понимавший речь собеседника", со смехом сказал королю Англии, что ему следует приехать в Париж, где он найдет всевозможные развлечения и где не будет недостатка в женщинах. Людовик обещал предоставить Эдуарду в духовники архиепископа Нарбонского, который без труда отпустит ему все грехи, которые он может совершить! Эдуарду, который знал архиепископа как "хорошего собеседника", очень понравилась эта шутка.
