В своей борьбе за превращение этих гордых баронов в верных подданных Людовик XI использовал оружие, которое не смогли применить его предки. Средневековый мир государя и рыцаря стал свидетелем появления третьей силы — городов и их бюргеров, денег, которым в один прекрасный день будет принадлежать весь мир. Во времена Людовика XI нагромождение зданий, которые группировались вокруг епископской мельницы или дворянского замка, рядом с королевской резиденцией или крепостью, превратилось в город, гордящийся своими памятниками, своим богатством, своей властью и своими привилегиями. Король городов Запада, Париж, в котором, наряду с Лувром, Отелем Сен-Поль и другими королевскими резиденциями, находились главные правительственные учреждения, самый известный университет Европы и самые утонченные умы мира ("Нет прекрасного ума, кроме как в Париже", — говорил Франсуа Вийон, самый замечательный поэт и плут того времени), имел население около 200.000 человек, что по меньшей мере было в четыре раза больше, чем в Лондоне или Венеции. Руан и Лион, соответственно второй и третий по величине города королевства, были такими муниципалитетами, каких Средневековье еще не видело.

Развитие городов в целом сделало их естественными союзниками короля, в котором они нашли покровителя, способного защитить их от злоупотреблений баронов и готового использовать их силу в собственной борьбе с феодализмом. Как и их государь, города были настроены антифеодально и крайне ревниво относились к завоеванным привилегиям. Однако ими изнутри энергично управляли местные олигархии и если горожане когда-либо и знали что-то похожее на равенство, то уже давно забыли об этом. "Свобода", которой они гордились, была свободой, которой они наслаждались от внешнего мира, а не свободой внутри своих стен. Жизнь в городах до мельчайших деталей регулировалась олигархией купцов и ремесленников — старшинами или le vêtement, как их называли в Англии из-за алого платья, которое они носили. Как и во многих других частях Европы, в северной и центральной Франции иерархия торговых и коммерческих гильдий управляла экономической, социальной и политической деятельностью муниципалитета. Ведущие авторитеты более богатых гильдий — обычно это купцы, ювелиры, суконщики, бакалейщики и представители других местных профессий — были также главами религиозных братств и ведущими общественными деятелями.

Как в городах, так и в сельской местности представители рабочего класса едва зарабатывали на жизнь. Они жили в трущобах и не пользовались никакими правами буржуазии. Ремесленники и мелкие лавочники — портные или сапожники, не имеющие никого в своем подчинении или нанимающие мало рабочих, — занимали маленькие, темные и захламленные жилища или помещения над своими мастерскими; их гильдии были самыми бедными, и они составляли наименее привилегированную часть городской буржуазии. Напротив, банкиры и крупные купцы, занимавшие первое место в иерархии гильдий, жили в просторных, добротно построенных особняках с большими стеклянными окнами и комнатами украшенными богатыми гобеленами. Именно в таких домах любили останавливаться бароны, когда посещали города, поскольку они зачастую были более комфортабельными, чем их замки. В XV веке французский король заботился о том, чтобы информировать свои "добрые города" о своих планах и политике. Муниципальных делегатов обычно тепло встречали при дворе. Людовик XI называл их "моими друзьями" и получал удовольствие, разговаривая с ними на знакомом им языке, который хорошо подходил для их обольщения.

В этом мире сын крестьянина или рабочего имел мало шансов подняться по общественной лестнице, однако социальная мобильность была выше, чем в прошлом. Долгое время только Церковь предоставляла бедному, но умному мальчику возможность получить более высокое звание. Во времена Людовика XI, хотя в монашеских орденах по-прежнему было много тех, кто вступал в них ради карьеры, существовали и другие способы изменить свой социальный статус. Те, кто имел возможность учиться в университете, могли надеяться сделать карьеру в законодательном органе, поступить на государственную службу или стать советником барона; те, кто обладал военными талантами, имели возможность сделать свою карьеру в качестве офицеров постоянной армии, созданной Карлом VII, отцом Людовика. С другой стороны, амбициозные дворяне покидали свои сырые и полуразрушенные замки в поисках богатства в торговле или бизнесе, а богатые бюргеры, которые относительно легко получали дворянский титул от Людовика XI, могли приобрести фьефы и пополнить ряды земельной аристократии.

На вершине этой пирамиды, которую составляли крестьяне, горожане, дворяне, церковники и великие бароны, восседал король. Помимо ограничений, продиктованных его собственным благоразумием, и привилегий, которые его предки даровали или оказались неспособны отменить — хартии городам, уступки баронам — он пользовался практически неограниченными прерогативами. Своими указами, ордонансами, он принимал решения о войне и мире, регулировал торговлю, изменял налоги, создавал государственные органы и поддерживал порядок в стране. Ему помогал Королевский Совет, состоящий из дипломатов, ученых епископов, юристов и финансовых экспертов, канцлера и казначея, а также великих баронов. Последние считались его "естественными" друзьями и советниками: происходившие от дочерей или младших сыновей бывших королей, они были в основном его родственниками, поэтому считалось, что они разделяют с ним ту особую способность к управлению, которой Бог наделил монархов. Но, как мы увидим, Людовик XI не придавал значения этому убеждению. Тайный Совет, состоящий из приближенных, которым король оказывал доверие, обсуждал с ним политику королевства и участвовал в принятии его решений.

Главные органы власти, Парламент и Счетная палата, которая примерно соответствовала английскому Казначейству, находились в Париже. Парижский Парламент, верховный суд страны, рассматривал апелляции региональных парламентов и сеньориальных судов и обычно разбирал гражданские и уголовные дела, затрагивающие интересы короны. Учреждение, наиболее близкое к английскому Парламенту, Генеральные Штаты, состоящие из делегатов дворянства, духовенства и буржуазии, королем созывались редко. Их функция заключалась в том, чтобы делать то, о чем их просили, то есть одобрить взимание определенного налога или выразить свое доверие королевской политике путем голосования. В провинциях также были свои Штаты, которые под наблюдением королевских чиновников собирались более или менее регулярно в соответствии с обычаями данного места.

Тремя основными источниками дохода короля были доходы с его домена, таможенные пошлины и феодальные сервитуты (servitudes), талья (taille), налог на доходы и имущество, и эды (aides), или налоги с продаж, которые варьировались от провинции к провинции. В Париже существовало около 70-и налогов, на производство, распределение и продажу всех видов товаров и продуктов питания. В прошлом предполагалось, что король должен "жить на свои", то есть на доходы от своих земель и феодальных бенефиций; в XV веке все еще считалось, что так и должно быть, хотя увеличение государственного бремени сделало это невозможным. Помощь, которая первоначально согласовывалась с провинциальными Штатами как исключительная субсидия королю в чрезвычайных ситуациях — например, для борьбы с захватчиками — уже давно стала обычным налогом. В большинстве фьефов великих баронов королевские чиновники взимали различные налоги и собирали прибыль от монополии короля на соль, габель (gabelle). Казначей Франции управлял ресурсами королевского домена; генеральные сборщики налогов (по одному на провинцию), вместе со своими помощниками, выборными должностными лицами, занимались сбором тальи и эдов, которые приносили гораздо больше, чем королевский домен; наконец, "военные казначеи" контролировали выплаты и снабжение армии.