Бернард снова улыбнулся и, склонившись, коснулся шеи Юэна губами.

— Мы стали так близки морально, особенно после того разговора у пруда, что сближение в физическом плане меня не смущает. И мы спим вместе, пусть и всего пару дней...

— Значит ли это, что мы можем потереться друг об друга без одежды? — игриво улыбнувшись, спросил Юэн.

Бернард сместил корпус в сторону и, перекинув одну ногу обратно, лёг на бок.

— Ты что это, от разговора таким образом уходишь?

— Нет, — усмехнулся Бернард, но взгляд всё-таки опустил. — Просто руки затекли. Можем. Можем и не просто потереться... как-нибудь... — ответил он и, уткнувшись лицом Юэну в шею, обнял его за плечи.

Несколько удивлённый такой откровенностью Юэн погладил Берна по затылку, скользнул по спине, затем снова переместил руку к волосам.

— Ладно, раз уж ты сам об этом заговорил, тогда я открыто заявляю, что хочу...

Пришлось немного приподнять голову, чтобы прошептать на ухо пару слов, в ответ на которые Бернард только крепче прижался к Юэну, стиснув пальцами его плечо. Шею защекотало горячим и влажным дыханием. Юэн засмеялся и похлопал Бернарда по спине.

— Только не делай вид, что уснул, — пробурчал он, мягко потрепав Берни по голове. — Ты только-только сам говорил, что не смущаешься. Или всё-таки прямое предложение тебя смутило?

— Я и не смущаюсь. Просто не хочу торопиться, — отозвался Бернард и, приподняв голову, заглянул Юэну в глаза. Юэн нежно пригладил его волосы у висков. Перехватив руку, Бернард потёрся губами о его пальцы. — Наверное, в какой-то мере это можно сравнить с увлечением фотографией. Мне интересно увидеть результат в виде снимка, но при этом не хочу пропускать ни одного этапа. Мне нравится бродить с фотоаппаратом, находить интересные кадры. Я никогда не спешу при проявке. Всегда готовлю свежие реактивы, не потому что боюсь за результат, просто нравится. Люблю наблюдать, как проступает изображение на поверхности светочувствительной бумаги. Даже оплошности, которые я время от времени совершаю при работе, часть процесса, который мне нравится целиком и полностью. И так же мне нравится всё, что происходит между нами. И как это происходит. Постепенно и ненавязчиво. Не хочу, чтобы нас что-то подгоняло. Хочу верить, что у нас с тобой есть время. Много времени. Чтобы его хватило на всё. Хочу смеяться от твоих шуток и ловить в твоём голосе лёгкую хрипоту. Хочу смотреть в твои серые глаза и целовать твой шрам. Хочу, чтобы ты сочинял новые песни и пел их на кухне и на концертах. Хочу слушать, как ты поёшь, пока принимаешь душ. Хочу, чтобы ты чувствовал себя свободно и не считал себя слабым. Хочу вывести тебя на свет и обнять, если тебе вдруг станет плохо в темноте. Хочу перебирать кольца на твоих пальцах и фотографировать твои скользящие по грифу руки. Хочу быть рядом, когда тебе хорошо и когда плохо. Хочу, чтобы всё происходило постепенно, потому что хочу растягивать каждый миг.

— Ничего себе! Ты долго эту речь готовил? — присвистнув, с улыбкой спросил Юэн.

Бернард скорчил недовольное лицо.

— Ещё хочу тебя укусить, потому что ты испортил романтичный момент, — обиженно произнёс Бернард.

— А можно без укусов? Мне вполне хватило одного на всю жизнь.

— Можно и без укусов, — дипломатично заявил Берни.

— И пора бы понять, что любая романтика в нашем случае заведомо провальна... — сказал Юэн и, обхватив Бернарда за шею, прижал к себе. Влажное дыхание вновь горячо коснулось тонкой и чувствительной кожи.

— Я хотя бы попытался.

— Неплохо. Поставлю четыре балла из пяти, просто чтобы ты не зазнавался и репетировал перед зеркалом дальше. Кстати, я сейчас возьму блокнот, сможешь повторить? Необязательно слово в слово. Я хотел бы использовать в какой-нибудь песне, чтобы ты потом послушал и сказал: «Опять эта твоя депрессивная слащавость». Я бы ответил: «Нет, это твоя».

— Я не смогу такое повторить, — засмеялся Берн. — Надо было внимательно слушать и запоминать. Память тренируй.

— Такой шикарный текст пропал, — с досадой вздохнул Юэн. — Впечатлительным и романтичным натурам понравилось бы.

Берни приблизился, вновь с нарочито недовольным выражением лица, и мягко поцеловал Юэна в щёку.

— Ладно, я всё понимаю и чувствую по отношению к тебе то же самое. Я ни на чём не настаиваю, просто хотел поинтересоваться. Меня устраивает то, что есть. Серьёзно. И мне нравится то, что мы открыто разговариваем на эту тему. Я сам не хочу торопиться. Знаешь ли, мне тоже надо подготовиться к...

такому

. Неважно, когда это будет. Мне хорошо только от того, что ты рядом. Поэтому знаешь что? — Юэн взъерошил ему волосы. — Ты сегодня очень устал, малыш Берн. Ложись спать, а я спущусь вниз, чтобы тебе не мешать, и немного порепетирую.

— Можешь репетировать здесь, хочу послушать, как ты играешь.

— Песня, которую я сейчас дорабатываю... она... Особенная. Я не хочу, чтобы ты слышал её раньше времени.

Бернард понимающе закивал, но выглядел он немного расстроенно. Юэн коснулся его щеки, провёл большим пальцем вдоль скулы.

— Не надо делать такое грустное лицо. Ты обязательно услышишь эту песню. Скоро.

— Ладно, — выдохнул Бернард и опустил голову Юэну на плечо. — Знаю, что тебе хочется репетировать, но давай ещё немного просто полежим вот так.

Положив свободную руку под голову, Юэн устремил взгляд в потолок. Другой рукой он мягко поглаживал Берна по плечам и спине. В голове крутились новые строчки. Юэн мысленно раз за разом прогонял текст всей песни, едва слышно напевая общий мотив. В скором времени Бернард задышал медленнее и глубже.

— Би? — тихо позвал Юэн, но Берни не откликнулся, только кратко вздрогнул.

«Бедняга. Совсем призраки вымотали тебя, раз ты так быстро уснул».

Сам Юэн не сильно устал за сегодня, но размеренный стук дождя об оконное стекло убаюкивал, и глаза слипались, а желание вставать и куда-то идти стремительно таяло. Берни чуть крепче обхватил его, прижимаясь плотнее. С наступлением осени в доме стало ощутимо прохладнее, однако этот момент решался тёплым одеялом и не менее тёплыми объятиями.

Не в силах больше бороться со сном, Юэн сомкнул глаза, осознавая, что они с Берни так и проспят до утра поперёк кровати.

***

— Я ей уже десять раз сказал: не бери моё полотенце. Она кивает, делает вид, что приняла к сведению. А потом я иду в душ и что?

— И что?

— И моё полотенце мокрое насквозь!

— Тогда пользуйся её полотенцем.

— Ты что! Она поднимает визг на уровне ультразвука.

— Да уж...

Сегодня в клубе было спокойно. Юэн скучал за барной стойкой, попивая содовую с апельсином соком и слушая рассказы Кевина, бармена, о его новой пассии, с которой они на днях стали жить вместе. Конечно, интереснее было бы разнимать пьяных людей или ругаться на ремонтников кондиционера, но никто не желал сегодня выяснять отношения, а кондиционер работал исправно. Юэн с тяжким вздохом оглядывал танцпол, на котором сонно кривлялись немногочисленные посетители. Даже люди, сидящие за столиками, вели себя подозрительно тихо, никто не возникал, что коктейль «какой-то не такой», а бармен не доливает напитки. Юэн с радостью бы поехал домой, спасаться от скуки в компании Берна, но Эйс уехал по делам, оставив Юэна за главного.

Кевин, отвлёкшйся на пару минут, чтобы сделать коктейль, вернулся и был готов дальше сыпать душещипательными историями о трудностях совместной жизни.

— Привет, Гибсон, — произнёс вдруг знакомый женский голос.

— Челс? Это ты? — воскликнул Юэн, чуть не подавившись содовой.

— Как видишь, — певуче произнесла девушка и села на соседний высокий стул.

Её идеально прямые волосы ложились на округлые плечи. Одета она была достаточно скромно: тёмные джинсы и тонкий светлый свитер. Даже непривычно было видеть Челси без наручей, которые она обычно надевала на репетиции и концерты. Здоровый румянец играл на её пухленьких щеках.