Но я упорно двигалась вперед. Не зная, куда иду, не понимая, что делаю и как долго смогу продержаться. В тот момент я была готова на всё, лишь бы не возвращаться к нему.

Мозг нашептывал, чтобы я остановилась, отдохнула, но я знала, что это означало бы остаться здесь навсегда. Я ползла, уткнувшись лицом в грязь, глотая ее вместе с землей. Страшные звуки ночи окружали меня, но я продолжала ползти, опираясь на ослабевшие руки, игнорируя протесты измученного тела и угасающий дух.

Как со мной могло такое произойти?

Внезапно ночную тишину нарушил отдаленный рокот двигателя. Я замерла, прислушиваясь, не веря собственным ушам. Но нет, звук становился всё отчетливее – это было глухое урчание старого автомобиля. Кто это мог быть, я не знала, но в тот момент мне было плевать.

Даже молиться, чтобы это не оказался Массимилиано, не было сил. Всё, чего я хотела, – увидеть фары приближающейся машины. Собрав остатки воли, я с трудом поднялась на ноги, и замерла в ожидании.

Фары были тусклыми, и когда машина приблизилась, я хотела помахать, но сил не было поднять руку. Я просто стояла, сгорбленная, едва удерживаясь на ногах, молча умоляя водителя заметить меня и остановиться.

В свете фар я должно быть, выглядела как призрак – грязная, изможденная женщина, стоящая ночью посреди дороги. Я бы тоже испугалась, если бы увидела такую картину. Может, они и правда примут меня за привидение.

Учитывая время, в котором мы живем. Я бы не удивилась, если бы они проехали мимо, боясь за собственную безопасность. Я бы поступила также.

Машина с визгом остановилась прямо передо мной. Воцарилась тишина, которую нарушал лишь рокот мотора и стук моего сердца. Дверь со стороны водителя открылась, и из машины вышел мужчина в красной фланелевой рубашке и поношенных грязных синих джинсах.

— С вами всё в порядке? — спросил он, приближаясь ко мне.

Я подняла глаза, встретившись с его взглядом. Разглядеть его лицо толком не получалось – свет фар и туман усталости размывали очертания, да и желания вглядываться не было. В ответ на его вопрос я лишь слабо покачала головой. Он нахмурился и, обеспокоено оглядев меня с головы до ног, подошел ближе.

— Ну же, — подбодрил он, направляя меня к пассажирской стороне машины и замедляясь, словно чувствуя, как тяжело мне дается каждый шаг. Я позволила ему поддержать меня за руку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем у него получилось усадить меня в машину.

— Мисс, — сказал он, захлопывая дверцу, и, заводя мотор. — Вы выглядите ужасно.

Да ладно? Я и не знала. Подумаешь, в бегах три дня.

Спустя некоторое время я смогла расслабиться на дешевых, затертых кожаных сиденьях. Чувствовала себя просто отвратительно, мне безумно хотелось есть и пить, а сил не было от слова совсем.

— Вот, выпейте воды, — он протянул мне большую пластиковую бутылку. — Она, правда, для радиатора, но… другой у меня с собой нет. Вы выглядите так, будто сейчас потеряете сознание, так что пейте.

Дрожащими руками я вцепилась в бутылку с водой, словно в сокровище, с неожиданным, отчаянным усилием, о котором и не подозревала. Слабыми пальцами, мне удалось открутить крышку. Припав губами к горлышку, я начала жадно пить, захлебываясь, не в силах остановиться.

Теплые струйки стекали по подбородку, лились на грудь и колени, но мне было всё равно. В тот момент я пила, будто от этого зависела моя жизнь.

— Х-х-х, — тяжело дыша, я бросила пустую бутылку к ногам. — Есть… хочу есть… — прошептала я едва слышно, надеясь, что он поможет мне, дав хоть что-нибудь перекусить.

— Черт, у меня только пачка крекеров, — он торопливо заглянул в бардачок и вытащил пачку, которую тут же протянул мне.

Я выхватила ее и нетерпеливо разорвала упаковку, желая побыстрее добраться до печенья.

— Скоро будем у моей бабули. Она сварганит вам что-нибудь вкусное, — сказал он, глядя на меня с беспокойством и любопытством.

Я сделала вид, что не замечаю его взгляда, запихивая крекеры в рот, и жуя так, словно он вот-вот их у меня отберет.

— Лучше себя чувствуете? — спросил он, когда я облизала губы, чуть не поранив язык о сухие, потрескавшиеся края.

Я слабо кивнула. Вода вернула мне хотя бы тень сил, и, хотя слабость до сих пор держала меня в своих цепких когтях, жажда отступила. Голод по-прежнему давал о себе знать, но я чувствовала себя лучше, чем за последние три дня.

— Может, объясните, что случилось, мисс? — с беспокойством добавил он.

Я откинулась на спинку сиденья и молча смотрела в окно, наблюдая, как мимо проносятся деревья. В голове роились мысли о случившемся.

— Мне нужно было… бежать, — прохрипела я, — от плохих людей.

После трех дней молчания говорить было больно.

Он что-то невнятно промычал в ответ, а потом добавил:

— Откуда вы? Может, подвезти домой? — спросил он, на что, я вздохнула и покачала головой.

— У меня нет дома.

Он взглянул на меня, не отрывая одной руки от руля, а другой от рычага переключения передачи. Наконец-то у меня появилась возможность рассмотреть его. Он не был красавцем, совсем не как Массимилиано. Скорее, походил на механика: лицо немного испачканное, коротко стриженные русые волосы, густые и непослушные брови. Тонкие, слегка розоватые губы, а на щеках виднелась щетина. Он выглядел как работяга. Казалось, он старше меня, может, лет тридцати. И это меня привлекало. Взрослый мужчина с грубой внешностью, с легким южным акцентом…. Он был крупного телосложения, как футболист, и рядом с ним я чувствовала себя в безопасности.

«Может, он станет моим новым домом» – промелькнуло у меня в голове.

— Помнишь ли ты последнего человека, которого считала своим домом? — эта мысль вернула меня к реальности. Мужчина отвел взгляд от меня и снова посмотрел на дорогу, откашлявшись: — Извини, — тихо пробормотал он низким, хриплым голосом.

— Как тебя зовут? — спросила, не отрывая взгляда от его лица. Мне не хотелось отворачиваться. После стольких дней одиночества было приятно увидеть живого человека. Я только молилась, чтобы это не оказалось очередным миражом, которые преследовали меня последнее время.

— Билли, — ответил он, и я рассмеялась, чувствуя, как на лице появляется глупая улыбка.

— Как «хилл билли»? — пошутила я, а он рассмеялся в ответ, кивая.

— Да, как «хилл билли»⁸. А ты? Как тебя зовут?

Машина замедлялась, подъезжая к повороту на дорогу, ведущую к дому, стоявшему чуть в глубине, и он свернул на грунтовку, ведущую прямо к нему.

— Даралис, но можешь звать меня, как угодно. Иногда я откликаюсь на Марианну, иногда на Любовь, иногда на Горошинку, иногда на Мередит… — невольно, я чуть не добавила «Поэт» и «Ариэль», но замолчала прежде, чем слова сорвались с губ.

Он нахмурился, когда мы остановились на подъездной дорожке у старого дома.

— Хм… немного странно звучит.

— Не переживай. Я всё объясню за ужином у бабули, — непринужденно сказала я, будто давно знакома с его бабушкой. Как будто мы не были двумя незнакомцами, один из которых хранил смертельно опасную тайну.

— Ох, господи! — ахнула бабушка, когда я остановилась на пороге ее дома. — Да она выглядит еще хуже, чем ты описывал, — пробормотала она, таращась на меня. Ее карие глаза с ужасом и тревогой скользили по мне сверху вниз.

Я неловко замерла, опустив руки.

— Добрый вечер, — выдавила я, надеясь, что это отвлечет ее от моего потрепанного вида. Но она лишь перевела взгляд на внука, а затем снова на меня.

— Тебе явно не помешает горячая ванна, плотный ужин, и теплая постель, — заключила она.

Я только и смогла, что кивнуть, чувствуя, как стыд за мой внешний вид смешивается с облегчением от того, что она, похоже, готова меня приютить. Она подошла и, положив руки мне на плечи, повела вглубь дома.

— Ну же, милая, проходи, — ласково сказала она, впуская меня внутрь и закрывая за собой дверь.