Искать долго не пришлось. К ним что есть мочи спешил невысокий худой мужчина, к плечу которого был привязан узел тряпок.

- Госпожа Сяохуамей!

Сяохуамей? Хао Сюаньшэн пораженно качнул головой. Нежданная встреча. Меньше всего на свете он ожидал, что беглая лисица вдруг явится ему на помощь.

Выдернув у подоспевшего мужчины наугад какую-то тряпку, Хао Сюаньшэн прикрыл Сяохуамей. Меняющая Облик медленно подняла на него глаза. Красивые лисьи глаза на миловидном женском лице.

- Умеете лечить? – бросил Хао Сюаньшэн нерешительно остановившемуся рядом мужчине. На воина этот тощий хорек точно не походил, а вот на ученого – более чем. И даром к заклинательству обладал крайне недурным.

- Я… - спутник Сяохуамей вскинул голову, - сожалею, но не владею познаниями…

Говорил он с хорошо узнаваемым выговором людей Данцзе. Хао Сюаньшэн с иронией приподнял бровь, решив, что расспросы пока подождут.

- Огонь не проник глубоко, - тихо проговорила Сяохуамей, сжимаясь в комок под наброшенной на нее накидкой, - я могу терпеть… ты… ты взял печать…

- Просто поделить с ней силой. Эти познания у тебя есть? – Хао Сюаньшэн провел рукой над боком Сяохуамей, пытаясь своим мертвым холодом снять жар ожога, - Байхэ тебя исцелит.

- Байхэ, - несмотря на явно мучившую ее боль, Сяохумей горько рассмеялась, - ты из Пяти Дворов?

- Да. Мое имя Хао Сюаньшэн.

- Дин Гуанчжи, - заклинающий опустился на колени и, взяв руку Сяохуамей, начал вливать в нее свою силу.

- Ты приходил к сестре Янмей искать меня…

- Так ты все же пришла к ней прятаться? – Хао Сюаньшэн огляделся и прислушался, ища возможную опасность, - надо уходить отсюда. Если его пособники его ждали, то тут лучше не оставаться.

- Я найду путь… - Сяохуамей утомленно прикрыла глаза.

- Я сам разыщу вход на сокрытые пути, - Хао Сюаньшэн бережно, стараясь не потревожить ожог, поднял Сяохуамей на руки. Меняющая Облик побелела до синевы и, страдальчески скривившись, стиснула зубы, - господин Дин, постарайтесь не отстать и не затеряться.

Заклинающий смотрел на него с недоверием. Хао Сюаньшэн нахмурился. Если хочет оставаться здесь – он не станет тратить время на уговоры.

Смертный вопросительно посмотрел на Сяохуамей и, получив слабый утвердительный кивок, вытянул из рукава моток ленты.

Хао Сюаньшэн усмехнулся. Кем бы ни был спутник Многоликой – он был предусмотрителен. Хороший способ не потерять друг друга на сокрытых путях.

Он оценивающе окинул взглядом приноравливающегося к его шагу Дина Гуанчжи. Кажется, этот смертный был разумен и покладист. Трудностей с ним возникнуть не должно. А что его связывает с Сяохуамей – откроется в сокрытом дворце Пяти Дворов.

- Ропот ширится, государь, - Ши Кунлян всегда пользовался своим правом говорить правителю Данцзе напрямую, когда рядом не было посторонних глаз. Не изменил он своему обыкновению и сейчас, хотя Сянсин предпочел бы иное.

Правитель Данцзе со вздохом потер лоб рукой. Его все чаще охватывало чувство неизбывной безысходности. Словно он и правда стал жертвой гнева Небес. А ведь еще совсем недавно казалось, что ему и Ши Кунляну удалось найти решение всех вопросов. Или почти всех. Желавшие войны с Цзиньянем получили свою войну – и кто-то заплатил за закономерно постигшее Данцзе поражение жизнями, а кто-то снятием с мест и высылками. Все убедились, что одними талантами Линя Яоляна и смелостью воинов битву держав не выиграть. Даже самые рьяные противники замирения с Цзиньянем прикусили языки и примолкли.

Бороться со столь могущественным соседом и впрямь было бессмысленно. Времена меняются, и только безумцы и глупцы противятся неизбежным переменам. Можно сколько угодно вспоминать о былой славе и мощи Данцзе, можно махать линялыми знаменами, возглашая, что они – прямые наследники Тяньцзо, чья история идет напрямую от Яшмовой Ганьдэ. Но никакие канувшие в прошлое слава и величие не помогут, когда держава начинает клониться к закату. Государства, как и люди, имеют свои сроки. Они стареют и сменяют друг друга. Бессильный старик, упорно не желающий уходить на покой и оставлять дела сыновьям, смешон и жалок…

Сянсин вздохнул еще раз и передвинул шашку на доске, ожидая следующего хода Ши Кунляна.

Данцзе виделам им обоим именно таким одряхлевшим старцем. Какая глупость – не использовать возможность пойти под руку Цзиньяня на выгодных условиях, как то сделали Янмао и Наолю, а растрачивать силы в бесплодных войнах. Войнах, исходом которых будет необходимсость склониться перед соколиными знаменами, будучи побежденными!

Сянсина не радовала эта участь – быть правителем ослабленной, изжившей свое державы. Но таково было движение Великого Колеса, и смешно противиться неодолимому.

- Мне бы хотелось услышать добрые новости, любезный Ши.

- Сожалею, государь. Их нет, - Ши Кунлян сосредоточенно изучал расстановку шашек на доске. Потом передвинул одну из своих, ловко уходя от подготовленной ловушки.

Сянсину захотелось бросить доску вместе с шашками в ближайшего советника и друга. Не из-за досады на его ход, ведущий к выигрышу. Нет, из-за раздражения этой честностью, которая не позволяла Ши Кунляну даже подсластить пилюлю!

- Только ты способен напрямую заявить мне подобное, - с кривоватым смешком заметил Сянсин.

- Полагаю, мог бы еще генерал Линь. Если бы государь дал ему такое дозволение.

- Не напоминай, - Сянсин поморщился, как от зубной боли.

Генерал Линь. Слишком крупная фигура в игре. Раздражающе весомая. И слишком склонная к неожиданным действиям, которые всякий раз оборачиваются к вящей славе генерала. Да, он верный слуга Лотосового трона. Но слишком многие готовы сделать ставку на любовь народа к Линю Яоляну. Справится ли генерал с таким искушением? Он воин, а воины всегда были честолюбивы.

Думать об этом человеке не хотелось. Не думать – не получалось. Пока в чайных и на улицах Шэньфэна превозносили отвагу и благородное сердце генерала Линя, он, истинный государь Данцзе, прилагал невероятные усилия к тому, чтобы скрыть от народа, что в ночь того страшного пожара, что уничтожил треть столицы, сгорел дворцовый храм его предков. А чего стоят эти выкрики на улицах, что династия Жун не имеет более права на Лотосовый трон и беззаконно занимает дворец? Крамольные речи о том, что якобы его решения приносят лишь горе народу Данцзе? Конечно, после подобного слишком много глаз черни будет обращаться к не ведающему поражений генералу Линю, надеясь увидеть в нем избавителя!

Сянсин знал, что как добрый государь должен желать Линю Яоляну победы в оказавшейся неожиданно тяжкой войне с Милинем. Но вопреки этому он желал генералу поражения. Какой-нибудь ошибки. Чего-то, что заставит померкнуть ореол безупречности, которым его окружили все, кто недоволен Лотосовым троном.

Даже гибели. Мертвый, генерал Линь был бы безопасен. И сколько узлов развязало бы то загадочное покушение на его жизнь, окажись оно удачным! Сянсин был далек от того, чтобы всерьез поверить, что усадьбу генерала в ту ночь атаковали бессмертные. Может быть, в деле были замешаны преступные заклинающие, и кому-то что-то померещилось со страху.

Да и так ли верен Линь Яолян на самом деле? Никаких следов Дина Гуанчжи и его сестры так и не найдено…

- Слуга молит о прощении!

Вошедшая служительница внутренних покоев распростерлась ниц в почтительном поклоне.

- Государыня с болью и сокрушением передает государю весть о нездоровье царственных сыновей.

Сянсин привык владеть собой, что бы ни случилось. Этому его обучали с детства, едва он научился понимать обращенные к нему речи. Однако сейчас, будучи не в состоянии справиться со своими чувствами, он резко всочил на ноги, опрокинув игральную доску. Шашки с сухим стуком рассыпались по полу.

***

Опустошенный недавним пожаром, разом обнищавший Шэньфэн тревожно притих. В храмах, повинуясь дворцовым повелениям, неустанно возносились молитвы о выздоровлении наследного принца и его брата. А за закрытыми дверями, опасаясь соглядатаев, шептались о том, что это знак. Разве в былые времена, когда династия Жун была угодна Небесам, ее постигали подобные бедствия? Разве в благие времена сгорал храм предков государя – то, что сейчас всеми силами скрывают от добрых людей Данцзе, хотя правда все равно поднимается, подобно маслу на поверхности воды? Останься у государя добродетель, он бы принес покаяние перед ликом Небес за свои дела, и благодеяниями постарался бы исправить все, что навлекло на него и державу Данцзе все эти нескончаемые беды.