- Я приблизил тебя к себе, и вот какова твоя плата за добро? – Шэнли не скрывал разочарования и презрения.

- Ло всегда носили шлейф за родом Моу! – выкрикнул кто-то из свиты, как будто пытаясь в этом возгласе выплеснуть накопившееся напряжение и пережитый страх.

- Продажная душа! – поддержал его другой.

Сейчас они были готовы своими словами распять вчерашнего приятеля, с которым вчера еще делили чашу с вином и смеялись шуткам.

Взмахом руки Шэнли оборвал гневные крики.

- Возвращайтесь по своим комнатам. Со Ливей, пусть ваши стражи следят за каждым. Помните – ни строчки об этом не должно быть передано вами в письмах, кому бы они ни были адресованы!

Лишь когда все удалились, Шэнли перевел взгляд на Ло, которого уже успели связать поясами.

Молодого человека била крупная дрожь.

- Ло. Почему? Что тебе посулили?

Ло ответил не сразу.

- Мне приказали. Я не смел остушаться.

- Кто? Кто приказал? Императрица? Кто-то из Моу? Кто?

Ло опустил голову еще ниже.

- Прошу прощения у Вашего высочества. Мне сказали, что Вашему высочеству не придется страдать, умирая.

- Ты! Хочешь сказать, что пожалел меня? Как ты смеешь… - Шэнли задохнулся от гнева.

- Огонь все еще горит, - тихо заметил Хао Вэньянь, - но… мне кажется, господин Ло не изменился…

Чжу Юйсан взмахом руки заставил призрачный огонь, все еще охватывавший часы, рассеяться. Его губы чуть заметно дрогнули в легкой усмешке.

- И не должен был.

Шэнли удивленно приподнял брови, отвлекшись от созерцания подавленного Ло, сжавшегося у его ног.

- Простите, господин Чжу? – переспросил наставник Ли.

- Моих талантов недостаточно, чтобы изменить течение времени, - пояснил Чжу Юйсан, - даже Небесному Императору такое неподвластно.

Он блефовал. Просто блефовал, пользуясь тем, что обычные люди не слишком осведомлены о способностях заклинающих и склонны их преувеличивать.

Хао Вэньянь явно не мог понять, как ему реагировать. С одной стороны – трюк был невероятно грязным. С другой – они заставили Ло сознаться быстро и без лишних стараний.

Поняв, что купился на обычный обман, молодой человек сдавленно ахнул, неверяще глядя на Чжу Юйсана. На бледном лице ужас мешался с пониманием – он мог просто промолчать еще немного, просто не дать страху перед заклятием проявиться и взять над собой верх…

- Чжу! – он отчаянно дернулся в путах, - безродный ублюдок! Мошенник! Будь ты проклят! Из-под какой коряги ты выполз?

Жесткий пинок под ребра оборвал его крики. Шэнли поставил ногу на Ло, прижимая его к полу. Лицо принца горело.

- Не смей, Ло. Не тебе раскрывать рот. Будь он так же честен, как ты – я был бы уже мертв. Тогда ты назвал бы себя добрым слугой государя, моего отца? Или ты уже признал государем Шэньгуна?

Ло вновь затих, обессиленный и разбитый. Он выглядел совершенно раздавленным. Чжу Юйсан мог видеть, как выглядел он сам много лет назад, когда так удачно складывавшаяся жизнь рухнула в одночасье. Он тоже не был императорской шашкой на игровой доске Яшмового трона, подобно этому несчастному Ло. Но на душе Чжу Юйсана в те дни не было злоумышления ни против государя Цзиньяня, ни против его сына. Потому голосок сочувствия, робко было зашептавший в душе, почти сразу смолк.

- Увести его, - глухо бросил Шэнли, - связать, заткнуть рот, следить, чтобы не откусил язык и не удавился раньше срока. Кормить и поить. Он должен дожить до возвращения в Гуанлин. И ту падаль, отравителя… сохраните в соли, в вине – в чем хотите.

Ло снова поднял голову, кажется, желая что-то сказать, но не издал ни звука, глядя на Шэнли полными слез глазами.

Шэнли не выглядел растроганным видом слез и отчаяния юноши. Он холодно смотрел, как копейщики выволакивают не сопротивляющегося Ло прочь. И лишь когда двери за ними затворились, плечи Шэнли устало поникли.

- Вэньянь, Юйсан, я хочу, чтобы вы остались со мной до утра, - это не звучало приказом. Скорее пожеланием, почти просьбой юноши, который только что пережил сильнейшее потрясение в жизни, - наставник Ли… идите к себе. Отдохните до утра, а утром отправьте послание государю, в котором… в котором опишите все. Если почтенный Дуань успеет…

- Я отправлю столько посланий государю, сколько потребуется, - мягко заметил наставник, - благодарю Ваше высочество за проявленную заботу. Осмелюсь лишь заметить, что арест молодого господина Ло… недоброжелатели Вашего высочества могут счесть поспешным и бездоказательным.

- Он сознался, наставник. Сознался во всем. Какие доказательства нужны еще? – Шэнли сжал губы.

Наставник Ли посмотрел на него задумчивым серьезным взглядом, словно взвешивая что-то про себя. Видимо, верно оценив состояние своего воспитанника, он решил оставить беседу о судьбе Ло на день и с поклоном удалился.

- Возможно… осмелюсь предложить приготовить чай, - подал голос Чжу Юйсан.

Шэнли коротко кивнул в ответ. Он выглядел получившим слишком сильный удар, чтобы разговаривать.

Первые чашки они осушили в молчании, обдумывая события последних часов. Когда Шэнли в третий раз заливал в чайник горячую воду, вернулся хмурый Со Ливей.

- Е в бешенстве, что убийца смог проникнуть в усадьбу. Допрашивает солдат. Не завидую им.

Уголок губ Шэнли едва заметно дернулся.

- Ло… - Хао Вэньянь покачал головой, - никогда бы не подумал… - он оборвал сам себя, - господин Чжу, если бы не ваш талант…

- Возможно, мертв был бы не только я, - Шэнли снова побледнел, - кто знает – если бы ты проснулся или убийце показалось, что твой сон недостаточно крепок.

Они вновь замолчали, взяв чашки со свежим чаем.

- Вэньянь, - негромко проговорил Шэнли, - принеси шкатулку. Ту, из палисандра с красным лаком.

Хао Вэньянь вернулся быстро. Принц откинул резную крышку и отыскал среди украшений две резные подвески и нефритовую шпильку.

- Это в память о полученном уроке и в знак моей признательности, - тихо произнес Шэнли, вручая подвески Хао Вэньяню и Со Ливею. Нефритовую шпильку он протянул Чжу Юйсану, - Юйсан, ты сказал, что нефрит помогает тебе в твоем искусстве. Пусть она сослужит тебе добрую службу.

Чжу Юйсан низко склонил голову, благодаря за подарок. Шэнли явно делал его по зову сердца, не задумываясь о цене дара.

- Юйсан, я хочу, чтобы ты оставался в моей свите и после того, как мы вернемся в Гуанлин, - Шэнли подчеркнуто аккуратным движением закрыл шкатулку. Его пальцы едва заметно подрагивали, - если для этого тебе нужны письма твоим родичам или наставникам – я готов их заверить своей печатью и своей рукой.

И снова это не было приказом.

- Я с радостью останусь подле Вашего высочества. Я… Вашему высочеству не стоит брать на себя заботы, эти вопросы не потребуют его вмешательства.

Шэнли слегка кивнул. И впервые за эту ночь почти улыбнулся.

От неискренней доброжелательной улыбки у Чжучжэн сводило мышцы лица. Парадные одеяния давили на плечи, словно были изготовлены не из лучшего шелка, а из толстого железа. Украшения жгли кожу. А горло вязала холодная горечь, разъедающая не хуже желчи. Хотелось закричать от ярости. Сломать веер. А еще лучше – покинуть зал Вознесенного Сокола, уехать прочь из столицы и более никогда в жизни не видеть дворца.

Однако ничего этого делать было нельзя. Нельзя было подать ни единого намека на свои истинные чувства. Можно было только нежно и доброжелательно улыбаться, вновь ощущая леденящий привкус поражения. Так же, как это было двадцать лет назад, когда молодой государь Чжэнши, уже готовый подать ей нефритовый жезл, встрепенулся от негромкого покашливания из-за ширмы и поспешно протянул этот жезл Моу Синьюэ, с сожалением в глазах отдав ей, Янь Чжучжэн, парчовый мешочек. Как девятнадцать лет назад, когда ставшая императрицей Синьюэ родила здорового мальчика. Как два года назад, когда Синьюэ при поддержке своих родичей Моу все же убедила императора дать согласие на свадьбу Шэньгуна.