Горячая сильная рука Хао Вэньяня легла на пальцы Хэ Минь, словно он каким-то непостижимым образом узнал ее мысли. Он легонько сжал их, согревая и вселяя уверенность. Хэ Минь поймала взгляд и понимающую улыбку принца и смутилась, как новенькая в киноварном доме, которая впервые выходит к посетителям.
- Мы отправимся в обратный путь утром, - произнес Шэнли, - а до тех пор – укажите мне комнату, в которой я смогу отдохнуть.
***
Чжучжэн вздрогнула и тревожно вскинулась. Заморгала, пытаясь понять, что произошло.
Она по-прежнему находилась в озаренной восемью светильниками опочивальне Чжэнши, рядом с его ложем. И, должно быть, просто задремала от усталости. Все эти дни Чжучжэн неотлучно находилась подле возлюбленного, с каждым часом все более утрачивая надежду на его выздоровление.
Чжэнши угасал на глазах. Уже второй день он не узнавал даже ее лица. Кажется, он не вполне осознавал, кто он есть и где находится.
Чжучжэн осторожно провела кончиками пальцев по его запавшему виску, с болью вглядываясь в источенное болезнью лицо. Поднесла чашку с водой к синеватым губам. Чжэнши пил. Дышал. Глаза приоткрылись, рассеянно блуждая по опочивальне, но ни на миг не остановились на лице склонившейся над ним Чжучжэн.
- Чжэнши, - нежно позвала она, - возлюбленный мой…
Затуманенные глаза вновь закрылись. Чжучжэн прижалась лбом к исхудавшей руке больного и впервые за многие годы дала волю слезам. Никогда еще в жизни она не ощущала себя такой усталой, разбитой и одинокой. Никогда еще сердце не разрывалось так болезненно от горя близкой неизбежной потери, от безумного желания еще хоть раз увидеть и обнять сына.
Разлука с Шэнли давалась Чжучжэн нелегко. Утешало лишь то, что там, в Ююне, ее сын свободнее. Что Моу труднее до него добраться. Что, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятно, ему будет легче бежать, чтобы найти укрытие в землях ее родичей.
Чжучжэн не знала, сколько времени она провела, исходя слезами. Из усталого оцепенения ее вывел негромкий шорох шелков. Запах, похожий на запах жженого сандала. Она подняла голову, удивленная этим до глубины души. Кто посмел войти сюда? Никто из дам ее свиты не пользовался подобными духами. А Синьюэ всегда предпочитала «перо феникса»…
Язычки огня в светильниках тускнели. Странно уменьшались, будто съеживались. В опочивальне стремительно темнело.
Чжучжэн вздрогнула от липкого страха. До нее в ее затворничестве долетали слухи о том, что с недавних пор во дворце по необъяснимой причине вдруг гаснут огни. Что некоторые слышат шелест шелков и чувствуют запах духов, подобный жженому сандалу. Что некоторые видели призрак неведомой женщины…
Но та, что возникла из уплотнившихся почти до осязаемости теней перед Чжучжэн, не казалась призраком. Она выглядела вполне реальной. Изящная, как ива. Совсем молодая. Похожая – и в то же время совершенно непохожая на бедняжку Пэн Каймин, истинную причину смерти которой так старался замолчать Рубиновый дворец. Но у Пэн Каймин не было таких высоких тонких бровей. Она никогда не носила таких старинных нарядов цвета цветущих глициний. Ее глаза не отливали такой мертвой зеленью.
Чжучжэн почувствовала, что у нее пересохло во рту. Она попыталась позвать на помощь, но из горла вырвался лишь жалкий стон.
Огни светильников почти погасли, но незнакомка была видна ясно, будто днем. Как будто она сама светилась изнутри холодным недобрым светом, подобно мертвому свету гнилушки. Но страшнее всего было то, что она медленно, тихо шелестя шелками, шла к ложу Чжэнши.
Чжучжэн метнулась в сторону, закрывая возлюбленного рукавами платья. Жалкая, эфемерная защита, почти смешная для императора Цзиньяня.
- Прочь, - все же удалось выдохнуть ей.
Странно – но жуткая красавица остановилась. Тонкие белые пальцы сжали какой-то небольшой светлый предмет. Глаза внимательно вгляделись в Чжучжэн, обдавая могильным холодом.
- Не мешай мне, сестра, - ее голос был похож на звук далеких колокольчиков на ветру, - он умирает. Последнее дыхание и кровь сердца…
- Нет, - Чжучжэн стиснула зубы. Что она могла противопоставить этой… этой зловещей твари, в чертах которой угадывались черты дамы Пэн, - возьми мое!
Тварь покачала головой. С сожалением и, как на миг показалось Чжучжэн – с сочувствием.
- Ты не государыня. Не кровь сокола.
Кровь сокола? Во взбудораженном разуме Чжучжэн пронеслись разом все символы правящего дома – знамя, знак, легенда о том, что они от крови Принца-Сокола из древних легенд времен Ганьдэ.
- Нет, - Чжучжэн знала, что она не противник для нечистой твари. Но не могла отступить. Кем бы и чем бы ни была эта незнакомка, она, Янь Чжучжэн, не позволит, чтобы последние мгновения Чжэнши были осквернены, - дама Пэн! Пэн Каймин! Он же всегда был добр к тебе!
Говорили, что духов можно укротить звуком их имени. На это и понадеялась Чжучжэн в своей отчаянной попытке.
Черты убитой дамы Пэн и впрямь проступили явственнее. Она смотрела на Чжучжэн мерцающими мертвыми глазами.
- Пэн Каймин… я была ею. И другими. И Чэн Мейли, и Бо Чжилань…
Колодец? Все эти женщины нашли смерть в колодце – так гласили дворцовые записи и слухи…
- Гуйцзин, - невольно вырвалось у Чжучжэн.
- Гуйцзин, - нараспев повторила тварь. Ее лицо утратило призрачную текучесть, став явственнее, определеннее. Лицо, достойное сотни красавиц, - мое имя.
Чжучжэн похолодела от ужаса. Имя? Она дала этому демону имя, сама того не желая?
- Мне нужно последнее дыхание и кровь сердца потомка сокола, - упрямо, но не зло повторила только что обретшая имя тварь, - я не причиню вреда тебе, сестра…
- Нет. Дай ему умереть в покое, - Чжучжэн закусила губы, чувствуя во рту медный привкус собственной крови, обмирая от ужаса перед мыслями, которые ее посетили, - есть другие от крови сокола. Шэньгун, который за тебя не мстит! Выщенок, которого носит твоя убийца Шучун!
Глаза Гуйцзин вспыхнули, красивое лицо страшно исказилось от лютой ненависти.
- Позволь спокойно умереть тому, кто был добр и не сделал зла даме Пэн! Не причиняй вреда моему сыну Шэнли, - Чжучжэн захлебывалась словами, спеша сказать все, пока страх перед задуманным не заставил ее замолчать и отказаться от своих помыслов, - забери после смерти государя мои силы. Но обрати взор на творящих зло и потворствующих ему!
Гуйцзин чуть покачнулась. Светящиеся мертвым огнем глаза вновь обратились на Чжучжэн.
- Силы? Ты отдашь их? Отдашь их мне?
- Клянусь своим чревом и костями предков, - теперь обратного пути уже не было, и Чжучжэн ощутила странное спокойствие.
- По своей воле? – продолжала допытываться Гуйцзин.
- Без принуждения.
Она больше не увидит Шэнли. Не сможет помочь ему советом. И ненадолго переживет своего возлюбленного. Но кто упрекнет мать в стремлении защитить сына? Кто осудит любящую женщину за желание даровать любимому чистую спокойную смерть? И кто не поймет жажду отомстить вечной сопернице?
- Слова сказаны, сестра.
Гуйцзин исчезла, растворившись в тенях, оставив после себя лишь запах жженого сандала и вошедший куда-то в кости холод. Огни светильников вновь набрали силу, озарив опочивальню уютным золотистым светом.
Чжучжэн обессиленно опустилась на пол у ложа Чжэнши, чувствуя ужас перед тем, что она сотворила. Она дала имя демону, открыв тому путь к его истинной силе и обретению окончательной формы. Она обрекла на преследование двоих, один из которых – нерожденный еще младенец. Она определила срок своей жизни и добровольно отдаст силы демону, усилив его многократно добровольной жертвой.
Она защитила Чжэнши и Шэнли.
Слез больше не было.
Глава 22
Сяохуамей не реагировала на происходящее вокруг. Ее изящное лицо сердечком было лишено всякого выражения. Только глаза беспорядочно метались под опущенными веками, да слегка подрагивали от напряжения руки, сложенные в незнакомую Дину Гуанчжи печать совершенно немыслимым образом – казалось, человеческие пальцы просто не способны согнуться подобным образом.
