Мертвой кости, пропитавшейся тьмой и смертью, под рукой было много. Оставалось лишь выбрать кусок, пригодный для того, чтобы стать заветной шкатулкой, в которую она спрячет ключ, о котором молили из-за грани мира сородичи. И такой обломок нашелся без труда.

Ночной сад пах сладкой горечью поздней осени. Багряная звезда согревала нежнее, чем живых греет утреннее солнце. Дорожка бесшумно ложилась под ноги. Энергия текла в ее тело со всех сторон, наполняя силой и радостным предвкушением, от которого казалось, что за спиной вырастают крылья.

Она замерла от счастья, когда ноги коснулись плит дворцовой галереи. Это был ее дворец. Ее и тех сестер, что породили ее своими смертями и горем. И она никогда не покинет эти стены. Даже когда кровь и дыхание отомкнут темницу сородичей, вернув их в Срединный мир – этот дворец будет ее владением и домом.

Он появился совершенно неожиданно. Молодой командир дворцовых воинов, молодой и красивый, как мечта. Охваченная радостью и упоением жизни, она просто не заметила, как он вышел из-за угла. Должно быть, проверял посты подчиненных…

- Госпожа?

Он не испугался. Не бросился прочь с криком. Лишь остановился, глядя на нее в замешательстве. Значит… значит, она не уродлива. А этот юный командир так смел…

Она не стала развеиваться дымом и тенями. А просто отступила на несколько шагов, прикрывая улыбку рукавом.

- Госпожа, как вы здесь оказались?

Она отступила еще на несколько шагов, продолжая улыбаться. Хотя ей хотелось подойти к нему ближе. Он был так красив, так лучился силой, отвагой, жизнью…

Фонарь, рядом с которым она оказалась, начал меркнуть, отдавая ей свою силу. Слишком обжигающую. Слишком горячую.

Молодой командир чуть заметно изменился в лице, заметив угасающее пламя фонаря, и сделал шаг. Но не прочь от нее, а к ней, заставив замереть от радостного волнения.

- Госпожа, вам не следует находиться здесь в такой час.

Она тихо рассмеялась и, поддавшись шаловливому порыву, побежала прочь по галерее мимо меркнущих и утрачивающих яркость фонарей. Ноги едва касались земли, а звук шагов за спиной говорил о том, что прекрасный воин следует за ней.

- Госпожа! Назовите себя!

Назвать? Радость, заставлявшая ее почти лететь по воздуху, вдруг померкла. Назвать…

Но у нее нет имени. Все еще нет. Взмахнув рукавом, она отступила в сторону, прячась в сгустившихся тенях, слыша возглас отважного воина.

Она непременно назовет ему свое имя. Потом. Когда обретет его.

***

Фэн Иньчжи внимательно слушал молодого командира Со, рассказывавшего о загадочной даме, встреченной им ночью в большой галерее у зала Вознесенного Сокола.

- Господин Со убежден, что видел не просто прогуливавшуюся в ночи даму?

- Убежден, почтенный Фэн. Дамы дворца не заходят по ночам так далеко. Тем более – в одиночестве, - Со Ливей выглядел хмурым и обеспокоенным, - к тому же… почтенный Фэн, в ней было слишком много странного.

- Странного? – не будь Фэн Иньчжи заклинающим, он бы почти наверняка решил, что молодой красавец командир пытается прикрыть какую-то интрижку.

- Да. Она была одета… будто на старинной картине. Платье цвета цветущих глициний. Когда бежала – я не слышал шагов. Рядом с ней меркли фонари. А потом она просто растворилась в тенях без следа. Там нет мест, где можно спрятаться, почтенный Фэн, - молодой господин Со нахмурился, - и все же ни я, ни воины, которых я позвал, никого не нашли.

Загадочная дама в старинных одеяниях, появившаяся в ночи близ зала Вознесенного Сокола. Фэн Иньчжи задумчиво раскрыл и вновь закрыл веер. Не связано ли это с тем, что несколько членов коллегии, страдающие от бессонницы, уловили этой ночью колебание темных энергий?

- Я дам молодому господину талисман, который поможет защититься от злого влияния. Вы позволите? – Фэн Иньчжи положил пальцы на запястье молодого человека, проверяя пульс.

Полнокровный, сильный, ровный. Судя по нему, жизненные силы молодого господина Со пребывали в полном порядке и гармонии, как и подобает мужчине его лет. Неизвестно, действительно ли он встретился с неким духом, но ни малейшего ущерба он не понес.

- Мне бы хотелось, чтобы и те, кто состоит под моим командованием, были защищены.

От такого безапелляционного тона Фэн Иньчжи чуть не поперхнулся. Каков наглец! Или молодой командир в своем неведении представляет, что изготовить по-настоящему действенный талисман так же просто, как завязать шелковый шнур узлом благопожеланий?

- Я учту просьбу благородного командира Со, - суховато ответил Фэн Иньчжи, - однако не могу поручиться, что коллегия сможет быстро исполнить ее.

Куда важнее было проверить дворец и защитить царственную семью и священные реликвии Цзиньяня. И непременно проверить тот заброшенный колодец в дальней части сада…

При виде разорения, обнаруженного близ иссушенного колодца, сердце Фэна Иньчжи пропустило удар. Крышка из персикового дерева, которую дворцовая коллегия заклинающих в течение трех дней покрывала тщательно расположенными заклятиями, была отброшена прочь. А последний барьер из защитных знаков, начертанных на камнях – смазан бурыми потеками, от которых тянуло страхом, ненавистью и смертью.

- Со смирением прошу Его высочество простить недостойного слугу, - Ма Вужоу старательно прятал глаза, - однако по воле отца я должен вернуться в Гуанлин.

- Сыновний долг священен и нет ничего выше и благороднее, - на доброжелательно-спокойном лице Шэнли не дрогнул ни один мускул, - как только обстоятельства будут благоприятствовать вашему возвращению – я с радостью вновь приму вас.

Придется принять, если он победит в противостоянии с Нэнгуном. И Ма Вужоу, и всех остальных, что покинули его за последние дни. Круг сжимался. Кто-то сразу под различными предлогами отказался следовать за ним в Ююнь, кого-то семьи под разными предлогами отзывали сейчас, выждав некоторое время. Кажется, все меньше и меньше людей верили в его победу.

Дворец в Ююне был совсем маленьким и скромным. Почти сиротским по сравнению с дворцами Гуанлина. Долгое время он пребывал в забросе – в последний раз члены царственной семьи входили вод его своды еще в правление деда Шэнли. Дворец, конечно, привели в порядок к прибытию второго принца, однако следы долгого запустения проглядывали повсюду. Несмотря на все старания управляющих, резиденция в Ююне слишком напоминала забытый дом для неугодного члена семьи. Если государь Чжэнши таким образом рассчитывал усыпить подозрения Моу и дать Шэнли шанс – это ему удалось. Возможно, в чем-то даже лучше, чем он ожидал.

Шэнли хмуро проводил удаляющегося Ма Вужоу взглядом.

- Итак, Ма. Интересно, кто следующий.

- Никого из Ма не видели в приемных Моу, - бусины четок медленно текли между пальцев наставника Ли, - видимо, они просто хотят переждать в стороне.

Хао Вэньянь одним выражением лица высказал все, что он думает о подобной осмотрительности, вызвав у Шэнли слабую улыбку. У него не получалось так безоглядно осудить тех, кто решил выждать в тени. Более того, в чем-то принц их даже понимал. Но заслуживающими в будущем доверия все же не считал.

Дни проходили в скрытом тревожном ожидании, которое они пытались скрасить музыкальными и стихотворными вечерами и играми в мяч. Письма, которые не без труда переправлял им Со Ливей, были полны недомолвок и иносказаний – оставшийся во дворце друг опасался, что их могут перехватить. Но даже из прочитанного между строк становилось ясно – Моу все сильнее подминали под себя дворцовых служителей и чиновников. Дошли даже до того, что стали пытаться сменить офицеров дворцовой стражи и войска столицы. Но вести, получаемые из провинций, обнадеживали. А наставник Ли часто повторял, что, как бы ни были драгоценны дворец и столица, без прочих земель они не составят державу. У императора Яньли в начале его пути было куда меньшее.

Шэнли внимательно выслушивал эти речи. Но все же надеялся, что ему не придется повторять путь великого предка. У него, в отличие от государя Яньли, не было ни поддержки кого-то вроде принцессы Линлинь, чья смерть и вознесение убедили многих в правоте дела опального принца. И, конечно, Шэнли не желал Хао Вэньяню судьбы Хао Сюаньшэна. Хорошо было бы, конечно, если бы его молочный брат обнаружил в себе воинские таланты, сравнимые с дарованиями знаменитого генерала Хао… но если за них придется платить такой же страшной ценой – то Шэнли охотно отрекался от такого. Не этой ценой ему была нужна победа.