Шэнли ощутил странный холодок. Порой он тяготился опекой матери и ее амбициями. Но сейчас многое представало перед ним совершенно иначе. Шэнли не рвался к трону – однако сейчас это становилось вопросом жизни и смерти. Не удавшееся лишь благодаря искусству Чжу Юйсана покушение безжалостно обнажило тот факт, что Моу не оставят его в живых. Даже когда у Шэньгуна появится наследник. Даже если у Шэньгуна будет десяток детей, а сам Шэнли поклянется в храме предков, что не станет претендовать на Яшмовый Трон. Моу просто не желают рисковать. Им нужен лишь наследник от их крови.
Дворец в Ююне. Час на быстром коне от ворот столицы. Оставить мать в Гуанлине на милость Моу. Пока отец дышит, никто не осмелится ее тронуть открыто… но что они в бессильном гневе могут учинить, когда прозвучит воля государя, записанная в завещании? Успеет ли Шэнли вернуться к этому часу во дворец? И почему же отец так желает удалить его?
Янь Жунсин терпеливо ждал, когда царственный кузен оочнется от своих раздумий.
- Сиятельная госпожа матушка просила отнести ответное письмо?
- Нет. Сиятельной госпоже будет достаточно того, что почтительный родич на словах сообщит ей, что Ваше высочество пребывает в добром здравии и приняли ее письмо, преисполняясь сыновней почтительности.
Шэнли подавил желание хлестнуть кузена веером, чтобы тот хотя бы сейчас начал говорить как родич, а не как подданный. Но ни Хао Вэньянь, ни сопровождающие Яня Жунсиня благородные юноши из Лицзи просто не поймут такого.
- Передайте так же, что я ежечасно молюсь о ниспослании здоровья государю-отцу и о приближении дня, когда буду иметь высокое счастье лично засвидетельствовать свои чувства, - гладкие фразы срывались с губ сами собой, пока Шэнли впивался взглядом в лицо кузена, пытаясь понять, о чем же тот думает. Что он знает.
- С благодарностью за оказанное доверие почтительно передам слова Вашего высочества, - Янь Жунсинь изящно поклонился, - если Ваше высочество изволит, осмелюсь сообщить, что провинция Лицзи с радостью примет Ваше высочество подобно тому, как в Цзянли принимали государя Яньли в его бытность принцем.
Это был намек, и намек крайне недвусмысленный. Шэнли заглянул в серьезные глаза Яня Жунсиня. В Цзянли будущий император Яньли укрылся от недругов и нашел поддержку. И вот теперь… в Лицзи? Почему нет, ведь ван Лизци – его кровный дядя…
- Я благодарен дорогому родичу за приглашение и непременно нанесу визит в Таньчжоу и прилегающие земли, как только обстоятельства сложатся для того благоприятным образом, - раз кузен не решался говорить напрямую, то и Шэнли не будет нарушать тон беседы, - прошу уведомить моего дядю вана Лицзи, что я с сердечной радостью принимаю приглашение.
Итак, Лицзи его поддержит. Это было ново и странно – размышлять подобным образом. О союзниках и сторонниках прежде всегда думала мать. Однако сейчас она заперта рядом с отцом. Кто знает, быть может, она это делает не только из любви и преданности Чжэнши, но и чтобы быть уверенной, что в завещании будет начертано именно имя Шэнли? Принц понял, что никогда не узнает ответа на этот вопрос.
Государь Чжэнши решил объявить наследника посредством завещания. Завещания, которое оглашается лишь в миг смерти государя. Одна копия будет храниться под его изголовьем в опочивальне. И непременно должна полностью совпасть с той, что будет скрыта в нише за Яшмовым Троном. В шкатулке, открыть которую можно лишь соколиной печатью государей Цзиньяня.
К этому способу императоры прибегали, когда желали сгладить смуту в семье. Или когда избранный наследник оказывался слишком неожиданным. Должно быть, и Чжэнши надеялся таким образом немного унят Моу и их приспешников, подарив им надежду на то, что в завещании может оказаться имя Шэньгуна. Только вот… только вот Шэнли понял, что не слишком верит в то, что надежда отца выиграть дворцу хоть толику спокойствия осуществится.
***
- Лизци, - повторил Шэнли, внимательно рассматривая развернутую наставником Ли карту земель Цзиньяня.
В Таньчжоу вела большая казенная дорога. Старый Закатный путь, по которому в столицу привозили продовольствие из западных провинций. Неужели отец, избирая место высылки Шэнли, предполагал, что может возникнуть необходимость брать путь подвоза пищи в столицу? Или это было следствием некоей предварительной договоренности с родом Янь?
- Из Ююня попасть на Закатный путь проще, чем из дворца в Гуанлине, - медленно, будто что-то осознавая, произнес Хао Вэньянь и очертил невидимую линию, - смотрите. Не нужно пробиваться через всю столицу.
Они переглянулись. Теперь послание отца действительно представало перед Шэнли иначе. Чжэнши готовил ему путь возможного бегства. Путь в Лицзи, где он сможет укрыться у родичей Чжучжэн и захватить один из важнейших путей Цзиньяня. Но чтобы не встревожить Моу раньше срока это должно выглядеть как ссылка запятнанного подозрениями принца прочь из дворца в критический миг для трона.
- Лицзи… Цзянли совсем рядом. Кажется, мы оставили там хорошую память, - Шэнли прикусил губу. Если в Лицзи его поддержат, значит, нужно будет опираться на прочие провинции запада?
- До того, как меня призвали служить Вашему Высочеству, я имел честь быть наставником детей вана Чжуши, - наставник Ли задумчиво поднес веер к щеке, - полагаю, я мог бы написать им и осведомиться о их мнении.
Шэнли кивнул. Итак, благодаря наставнику Ли есть возможность узнать настроения Циней из Чжуши.
- Сделайте это, господин наставник. Юйсан, есть ли способ сделать эти послания тайными?
Заклинающий с сожалением покачал головой.
- Это будет не слишком надежно, Ваше высочество.
- Но все же лучше, чем ничего, - Шэнли вздохнул.
Ему очень хотелось, чтобы нашелся кто-то, кто подскажет ему лучший выход. Или сделает нечто, что разрешит сложившуюся ситуацию – все равно как, лишь бы благополучно.
Хао Вэньянь, в задумчивости пощипывая нижнюю губу, продолжал рассматривать карту.
- Земли к востоку от Ланьхэ можно даже не принимать в расчет – там сильны Моу, - размышлял он вслух, - но земли на севере…
Он осекся и завертел головой, словно ища что-то взглядом. Почти одновременно с ним привстал со своего места тревожно озирающийся Чжу Юйсан.
Огоньки свечей вдруг померкли и необъяснимо уменьшились, готовые погаснуть. Шэнли услышал нервный вздох наставника Ли и ощутил приступ необъяснимого беспричинного страха, идущего откуда-то изнутри. Не было ничего, что могло бы быть этому причиной. Но, кажется, ночная темнота за окном вдруг стала гуще, непрогляднее. Потянуло странным сырым холодом, заставляющим вспомнить о разрытой могиле.
Пальцы бледного напряженного как струна Чжу Юйсана сплелись в печать. Почти исчезнувшие огоньки свечей заметались из стороны в сторону, как на сильном ветру, но в комнате не было ни малейшего движения воздуха. Пляска теней на стенах наводила ужас, вызывая мысли о Бездне, где с незапамятных времен заперты демоны, порожденные нечестием людей.
Из ножен с тихим шорохом выскользнул меч Хао Вэньяня. Его смуглое лицо казалось сероватым, но он был готов сражаться с неведомым врагом, что, казалось, крался к Кленовому Павильону.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Огни свечей вновь набрали силу, изгнав тьму из комнаты. Чжу Юйсан устало расцепил руки с сжал в ладони нефритовую подвеску.
- Это… - голос Хао Вэньяня был хриплым и каким-то чужим, - что это?
- Боюсь… - Чжу Юйсан покачал головой, - боюсь, что во дворце порча.
Шэнли нервно рассмеялся.
- Да, и уже давно. С того дня, как здесь появились Моу.
- Мне кажется, господин Чжу не это имеет в виду, - тихо проговорил наставник Ли, отирая лоб рукой вопреки всем правилам приличия.
- Да. Сожалею, господин наставник.
- Как это возможно? – Хао Вэньянь вспомнил, что все еще сжимает в руке меч, и вернул клинок в ножны, - дворец… дворец защищен дворцовой коллегией. Никакое зло не может проникнуть через поставленные ими рубежи.
