«Айри» Стэнли подал тревожный сигнал. К нему стремительно приближались с двух сторон. Помянешь чёрта…

Нашарив свободной рукой приклад винтовки, Стэнли принялся машинально высматривать ближайшее укрытие, однако расслышав знакомый перезвон транспондера, угомонился, надо только от края отступить, судя по скорости двух теней, мощности там на борту хватит, чтобы запросто смести его с крыши неудачным выхлопом.

Вот они, красавцы. Его императорского величества кавалерия. Всадники апокалипсиса во плоти.

Первого Стэнли не узнавал. Мекк – существо пластичное. С каждой трансформацией они могли менять свою физическую оболочку подобно бабочке, оборачивающейся из гусеницы в имаго. Поди узнай. Быть может, они когда-то встречались, но какое кому дело. Анонимный хитин брони ничего не говорил о собственной начинке. Да и была ли та начинка вполне живой?

А вот второго нежданного визитёра Стэнли узнал сразу.

– Ильмари Олссон.

– Джон Роуленд.

Жаль, Стэнли не знал Ильмари до возвращения «Сайриуса». Если так посудить, то и сам Ильмари себя прежним не помнил. Но каждый раз, когда Стэнли вглядывался в эти холодные зрачки, его не оставляло желание попытаться разглядеть в них человека, которого больше не было.

– Вас ожидает Соратник Улисс. Вы согласны на личную встречу?

Соратники. Они, как и пропащие Хранители, всегда предпочитали разговоры с глазу на глаз. Хотя казалось бы, вот он, стоит перед тобой с откинутым забралом. Рыжая щетина, бледная до синевы рябая кожа. Эффектор соратника Улисса, чья собственная биологическая память не простиралась дальше предыдущего утра. Чем плохо поговорить с ним, зачем вообще нужна личная встреча?

Но Стэнли не станет отказываться.

Слишком много вопросов накопилось, слишком быстро летит время.

А ещё он кожей чувствовал, что чёрные иды в этот раз пройдут иначе. Ромул с Соратниками всё-таки решились. Настало время прозвучать их первой Песне глубин.

Кортеж из шести тяжёлых тилтвингов с утробным рокотом рассекал ночной воздух над океаном, прикрытый с небес орбитальной группировкой, с моря же сопровождаемый двумя самоходными ударными платформами, загодя выдвинутыми по курсу кортежа строго на юг от Шри-Ланки до самого Моря Содружества и залива Прюдс.

Впрочем, эти старания тоже были частью церемониала.

Маршрут тщательно согласовывался в течение года, и Большая Дюжина заранее организовала всё так, чтобы на означенной прямой не подвернулось ни случайной баржи, ни тем более залётного тилтвинга. Конфликт на ровном месте не нужен никому.

Ещё тщательнее подходили к отбору экипажей. Только проверенные люди, преданные корпорации, равно как, на всякий случай, женатые, с детьми и внуками, чтобы ни у кого не возникло вдруг и мысли, что им нечего терять.

В «Янгуан Цзитуань» крепко помнили эпизод 2156-го года, когда сразу два генерал-партнёра погибли во время загадочного крушения цеппелина «Шаньдун». Несмотря на то, что расследование ни к чему однозначному не пришло, с тех пор не только было закреплено строжайшее указание запретить совместное пребывание в радиусе пятидесяти километров любых высших чиновников «Янгуан» от советника по особым поручениям и выше, но и ужесточили все допуски для персонала, непосредственно контактирующего с означенными особами по роду своих служебных обязанностей.

И разумеется, для такой важной миссии, как Тронный круг, все шесть тилтвингов были загодя разобраны по винтику, проверены и собраны обратно с занесением каждой заклёпки в особую папочку для «красножетонников». Все шесть бортов были совершенно идентичны, для порядка под завязку загружены боеприпасами и спасательным снаряжением, после чего ключи активации всего этого добра были оставлены в опечатанных ящиках, по одному на борт.

Чтобы никто не догадался, хмыкнул про себя генерал-партнёр Ма Шэньбин, поглядывая в иллюминатор, или скорее виртпанель, что здесь, в самом сердце тилтвинга, заменяла его единственному пассажиру иллюминатор.

За бортом тлел неуверенный рассвет, даже на этой высоте нормально посветлеет только через час, когда кортеж пройдёт тропик Козерога. Жаль, можно было бы напоследок взглянуть на зелёные острова, южнее пойдут одни только ледяные параллелепипеды айсбергов, сначала мелкие, прозрачные и едва приметные характерным блеском на фоне океанского простора, но постепенно их станет больше, покуда они не смёрзнутся в пласт оторванного от берегов Антарктиды ежегодным криокластическим потоком полулуния многолетних паковых льдов.

Ма Шэньбина ледники не интересовали, впрочем, его об этом никто и не спрашивал.

Тронный круг был данью эпохе становления корпорации, когда «Янгуан Цзитуань» ещё представлял собой конгломерат промышленных предприятий и фабрик кода на юго-востоке Великой Китайской равнины. Свеженазначенный управляющий директор перед собственным официальным утверждением на пост посещал по очереди каждую фабрику и каждое предприятие, на день останавливаясь для инспекции и общения с локальным руководством, тогда это занимало до полугода.

Во времена, когда корпорация стала одной из Дюжины, на подобный вояж ушла бы, пожалуй, вся жизнь, однако нечто похожее всё-таки происходило. Находящийся «на сносях» генерал-партнёр, успешно вотированный в Высший совет «Янгуан Цзитуань», в обязательном порядке посещал крупнейшие текущие стройки в качестве своеобразного посвящения в ключевые дела корпорации.

Ма Шэньбин раздражённо поискал серебряную плевательницу, подошёл, прицелился, и так смачно туда харкнул, аж самому понравилось.

Иногда ему казалось, что добейся устроители Смуты Книги успеха полторы сотни лет назад, никто нынче и слова-то такого «Янгуан» бы не слышал, и это пошло бы Матушке премного к украшению. Впрочем, вслух он так никогда бы не сказал. Ма Шэньбин, как и положено генерал-партнёру, вообще был немногословен, даже его личные помощники слышали от него единственно что короткие сухие указания, в большинстве же случаев он удостаивал обращающихся к нему лишь сухим кивком головы, ежели же ответом служило нахмуренное молчание, то под сухими свёрлами его чёрных глаз собеседник по обыкновению немедленно начинал растекаться в лужу раболепной плесени, готовой на всё, лишь бы побыстрее загладить неведомую ему покуда вину.

Ма Шэньбина это более чем устраивало.

Вот и сейчас, словно почуяв, что лaoбань не в духе, вся челядь тут же дружно попряталась, благоразумно не желая попадать под горячую руку. И то верно, поди угадай, что больше всего сиятельного генерал-партнёра Ма сегодня раздражала окрашенная в безвкусный хаки лётная форма, в которую его для конспирации нарядили «красножетонники». По их версии, ни один посторонний наблюдатель не должен был знать, в какой из шести бортов кортежа в итоге погрузили особо охраняемое тело. Какая чушь. При этом лётная форма хоть и была пошита на заказ, но всё равно оставляла желать много лучшего – с гораздо большим удовольствием Ма Шэньбин надел бы сейчас свой любимый песчано-зелёный лунпао, расписанный в классическом стиле камышом, в котором прячется фэнхуан – традиционная птица-феникс.

Но нет, какой там лунпао, обычный шэнъи подошёл бы не хуже этой казематной робы с компрессионной и термоизолирующей оболочкой на случай экстренной разгерметизации. Перестраховщики, цао ни ма я.

Рухнув на грубый металлический стул, незатейливо, по-армейски прикрученный к полу, генерал-партнёр подвинул к себе поднос и на глаз отмерил себе сырого юннаньского молочного пуэра. Раскрошенная точа безо всяких куайцы – просто так, руками – на глаз без разбору летела в чайник. Чифирнём, православные, как говаривала в золотые времена полковница Цагаанбат. Кто старое помянет, цао ни ма гэ тоу.

За иллюминатором между тем совсем рассвело – взамен предрассветной немочи небо налилось синью, побежали облачка, южные тропики они уже преодолели, в умеренных широтах здесь зимой (то есть местным летом) спокойнее всего, никаких тебе стационарных антициклонов Мегаполиса или назойливых азиатских муссонов. Разве что суши тут вокруг особой нет, чтобы климатом наслаждаться, насыпные острова при здешней глубине океана – дело неблагодарное. Стационарные цеппелины тоже никак не взлетают, что-то у них там никак не отладят. Разве что буровые платформы пригнать, хм, а интересная идея.