Ма Шэньбин привычно углубился в собственные мысли, потягивая пуэр и глядя в иллюминатор.

Самое утомительное в этой поездке, разумеется, состояло не в том, чтобы провести шестнадцать часов к ряду в утилитарного вида консервной банке, будучи запаянным в костюм, больше подходящий для высотного десантирования, и даже не в этих дурацких предосторожностях, как будто теперь, после завершения затяжной войны с разбросанными повсюду агентами Корпорации, особенно здесь, вдали от любого постороннего артефакта, можно было ожидать какой-либо провокации или же открытого нападения.

Если задуматься, самый этот полёт через океаны и льды к антарктической станции «Чжунчань» был не таким уж бессмысленным мероприятием. Антарктида оставалась единственным материком, где Ма Шэньбин ещё не бывал. Не касалась его нога и поверхности Муны и Красной, но то невелика потеря. Те же неудобные кабинсьюты и бесконечные замкнутые помещения с однообразной в своей простоте отделкой и минимальным набором удобств, а то и вовсе без оных. Туда, если бы генерал-партнёру была дозволена подобная роскошь, ему не хотелось вовсе. Антарктический же щит, пусть и потрёпанный чередой климатических катастроф предыдущего столетия, всё ещё оставался довольно комфортным, при этом девственно чистым местом, где тебя по крайней мере не окружают миллиарды людей.

В общем, если так подумать, Антарктида была не хуже, а даже и много лучше, чем все эти бесконечные «стройки века», что Ма Шэньбину довелось посетить за последние полгода.

Раздражал его вовсе не этот конкретный вояж и не сама необходимость подобного навязчивого экскурсионного тура. Всё понятно, себя показать, людей посмотреть, вакансия в Высший совет «Янгуан Цзитуань» открывается один раз на полтора-два десятилетия, важный момент, чтобы региональный менеджмент при личном визите почувствовал должную преемственность со стороны вотированного кандидата в высшее руководство корпорацией, мол, шагаем, как шагали, копаем от забора до обеда. Вот только лично Ма Шэньбину это всё зачем? Не поездка. Вакансия.

Дураки из числа советников засмеются в ответ на такой вопрос. Хорошая шутка, как это зачем? Войти в круг самых облечённых властью людей на Матушке. Великая Сотня повелевала миллиардами людей, решая любые вопросы щелчком пальцев и росчерком шёлковой кисти по рисовой бумаге в тончайшей работы золотом окладе. Им смотрят в рот, записывая каждое их слово как величайшую когда бы то ни было изречённую мудрость.

Вот именно. У этих людей не было жизни.

Рядовой советник корпорации, пожалуй, обладал не меньшими возможностями проворачивать дела, но оставался куда более свободен в собственных действиях и да, он не летал меж континентов кортежем из шести тяжёлых тилтвингов.

Так зачем ему это всё?

Беда состояла в том, что Ма Шэньбин не имел права отказаться. Отказ вотированного кандидата от поста – тяжкий грех против корпоративной этики и хула на высшее руководство. Если ты ушёл в отказ, значит, тот, кто тебя выдвигал, и те, кто тебя вотировал, ошиблись. Попробуй произнеси такое вслух, сразу поймёшь, почему это невозможно.

Альтернатива, конечно, была. Исчезнуть, как те двое генерал-партнёров, сказывают, их связывала не просто дружба, а нечто куда более возмутительное, но какое кому дело, а вот выдвижение в Высший совет с гарантией навсегда бы их разлучило. Они и предпочли скрыться, благо на многомиллиардной Матушке, да ещё и во Время смерти, это было нетрудно.

Увы, Ма Шэньбин позволить себе подобную блажь не мог. Слишком много сил он потратил на то, чтобы попасть на пост генерал-партнёра. Цао, надо было действовать тоньше, наступить на пару мозолей, втихую выдвинуть подставного кандидата понадёжнее, чтобы потом через его голову проводить нужные ему решения… Эх, перестарался, перестраховался. Слабак и сопляк. Захотелось выпендриться, заделаться святее Мао. Ну и пожинай теперь.

Ма Шэньбин залпом допил остывший пуэр – так всегда бывает в отсутствие расторопных слуг – и вновь поднялся на ноги.

С другой стороны, а чего нюни разводить. Насколько теперь будет легче дотянуть, наконец, проект освоения системы Сатурна. Не тратить недели на манипуляции собственными марионетками, а действовать прямо, согласно новым полномочиям.

Что он теряет? Так называемую свободу? Сколько он себя помнил, вся его свобода таилась лишь где-то глубоко внутри него. Что теперь-то изменится?

Иллюминатор, точнее его иллюзия, между тем уже был сплошь забит полями колотого льда пополам с иссиня-чёрной даже на вид неприятно-холодной водой, причём с каждой минутой свободной воды прибывало. Похоже, они уже приближались к побережью залива Прюдс, на восточном берегу которого посреди сухой в это время года полярной тундры и располагалась некогда полярная станция «Чжуншань», со временем, по мере таяния паковых льдов и разрушения антарктического ледяного щита, превратившись в полноценный промышленный и исследовательский центр на три миллиона сезонных контрактов и ещё миллион постоянного населения. Сейчас тут скорыми темпами возводили стапели и взлётно-посадочные башни для суборбитальников и кораблей мунного класса, неподалёку под будущие мощности поставок тригелия и трипротона уже завершалось строительство крупнейшего в южном полушарии фузионного реактора новейшей серии.

Большое дело, но что-то подсказало Ма Шэньбину в последний момент перенести конечную цель своего визита дальше на юг – в самое подбрюшье Матушки, район, где раньше размещалась станция «Куньлунь», точнее, её высокогорная обсерватория «Плато-А». Что-то его там особо интересовало, вспомнить бы ещё, что именно.

Ма Шэньбин, не отрывая взгляда от водяной поверхности, сделал в воздухе короткий приглашающий жест. Не будем притворяться, кабин-кру за ним всю дорогу неотрывно наблюдает.

Так и есть, тут же послышалась цепочка едва слышимых шаркающих шагов.

– Да, господин генерал-партнёр?

Неучи. Кто же первым обращается к сановнику? Впрочем, что с них взять.

– Как долго нам ещё лететь?

– Два часа десять минут, господин генерал-партнёр.

– Сообщите мне за пятнадцать минут до посадки, свободны.

Нужно себя чем-то занять на эти бесконечные два часа.

Усевшись обратно в неудобное кресло, Ма Шэньбин погрузился в свой «гоутонг». Там все по-прежнему докучливо поздравляли, причём каждый первый считал своим долгом ненавязчиво намекнуть, как много лично он сделал для того, чтобы генерал-партнёр Ма Шэньбин был вотирован в Высший совет, в крайнем случае – как много податель сего совершил трудовых, организационных либо ратных подвигов во славу и к всеобщему удовольствию генерал-партнёра Ма Шэньбина, и не будет ли любезен означенный генерал-партнёр не забыть скромного подателя…

Будет, будет. Ма Шэньбин снова начинал злиться. Цао ни ма дэ би, какая же всё это пустая трата времени.

Впрочем, время под такое чтение летело и правда незаметно.

– Господин генерал-партнёр, скоро посадка, кортеж начал снижение.

Ясно.

В иллюминаторе уже плыли сухие серые сопки, больше похожие на пейзаж Красной, только, разумеется, цветовая гамма не та.

Здесь, посреди материка, ледяной щит окончательно ушёл ниже по склону ещё полвека назад, с тех пор здесь мало что напоминало о былых белоснежных равнинах. Теперь всё вокруг было перекопано траншеями для укладки кабелей, бетонными основаниями скоростных путепроводов, между которых уже вырастали в буквальном смысле как грибы после дождя белоснежные купола лабораторий и жилых корпусов.

А вот и основная цель его сюда визита.

Цао ни цзуцзун шиба дай.

Кажется, Ма Шэньбин вспомнил, что же его заинтересовало во всей этой стройке.

Вот это.

Пока снижались, Ма Шэньбин не без ноток удивления в голосе отправлял через «гоутонг» запрос за запросом и чем больше закапывался в свои предположения, тем меньше оставалось пространства для сомнений. Субмиллиметровый диапазон, значит. Антарктида, в таком случае – вполне логичное место.

Это зачем же вам понадобились холодные газовые облака?